Из кино они вышли одуревшими. Было шесть часов. Клинг предложил пойти выпить и поужинать. Клер, не иначе как в порядке самозащиты, согласилась, заявив, что это лучшее, что они могут сделать.
И вот они сидели в ресторане на самом верхнем этаже одного из самых шикарных отелей и через огромное окно смотрели на реку. За рекой мигала реклама.
Вначале на ней засветилось: "МОЖНО".
Потом надпись продолжилась: "МОЖНО ЖАРИТЬ" и снова: "МОЖНО ПЕЧЬ". А потом снова: "МОЖНО"...
- Что будете пить? - спросил Клинг.
- Пожалуй, виски с содовой, - ответила Клер.
- Не коньяк?
К столу подошел официант. Выглядел он не более романтично, чем Адольф Гитлер.
- Будете что-нибудь пить? - спросил он.
- Виски с содовой и мартини.
- С лимоном, сэр?
- С оливкой, - ответил Клинг.
- Слушаюсь, сэр. Желаете меню?
- Благодарю, потом, когда выпьем. Хорошо, Клер?
- Да, отлично, - сказала она.
Они сидели молча. Клинг смотрел в окно.
"МОЖНО ЖАРИТЬ"...
- Клер?
- Да. "МОЖНО ПЕЧЬ"
- Ну, просто ужасно, да?
- Прошу вас, Берт...
- Этот дождь... и это кошмарное кино. Я не хотел, чтобы так вышло. Я хотел...
- Я знала, что все так и будет, Берт. Я ведь пыталась вам объяснить, не так ли? Разве я вас не предупреждала? Разве я не говорила, что я самая унылая девушка на свете? Зачем вы настояли, Берт? Теперь я себя чувствую как... как кто?
- Не хочу, чтобы вы себя чувствовали как... как не знаю кто, - прервал он. - Хотел только предложить, чтобы... чтобы мы начали все сначала. Прямо сейчас. Забудем о том, что было.
- Ох, зачем все это? - спросила Клер. Официант принес напитки.
- Виски для дамы? - спросил он.
- Да.
Клинг поднял бокал "мартини".
- За новое начало, - сказал он.
- Ну, если вам угодно переводить продукт, - ответила она и тоже выпила.
- Что касается вчерашнего вечера...
- Я думала, что мы собирались начать все сначала.
- Я только хочу вам объяснить. Меня забрали двое из криминальной полиции и отвели к их лейтенанту, который потребовал, чтобы я перестал заниматься убийством Дженни Пэйдж.
- И вы перестанете?
- Да, разумеется. - Он умолк. - Я слишком любопытен... допустим, но...
- Понимаю.
- Клер, - спокойно спросил он. - Что с вами?
- Ничего.
- О чем вы думаете? В мыслях вы совсем не здесь.
- Что-что?
- О чем вы думаете?
- Я не думала, что это заметно. Простите.
- Заметно, - подтвердил Клинг. - Кто это был? Клер покосилась на него.
- Вы лучший сыщик, чем я думала.
- Для этого не нужно быть великим детективом, - ответил он.
В голосе его звучали грустные ноты, словно подтверждение его подозрений остудило весь его пыл.
- Мне не мешает, что вы грустны или разочарованы. Многие девушки...
- Не в том дело, - перебила она его.
- Много девушек грустных и разочарованных, - продолжал он. - Их оставит парень или просто они перессорятся, - ну, как обычно кончаются все романы...
- Не в этом дело, - отрезала она, и, взглянув через стол, он увидел её затуманенные слезами глаза.
- Эй, послушайте, я...
- Прошу вас, Берт, не надо...
- Но вы же сами сказали, что это был мужчина. Вы сказали...
- Ничего, - ответила она. - Ничего, Берт, - и закусила губу. - Ничего. Был один парень, и я по нему с ума сходила. Мне было семнадцать, как Дженни Пэйдж, а ему девятнадцать.
Клинг ждал. Клер подняла бокал и отпила из него. С трудом проглотила, потом вздохнула. Клинг молча наблюдал за ней.
- Я встретила его в клубе "Темно". Мы безумно полюбили друг друга. Знаете, как это бывает, Берт? Так случилось и с нами. Мы строили такие планы... грандиозные планы. Мы были молоды, сильны и любили друг друга.
- Не... не понимаю.
- Его убили в Корее.
За рекой засветилась реклама: "МОЖНО ЖАРИТЬ". Над столом повисла тишина. Клер уставилась на скатерть. Клинг нервно потирал руки.
- Так что не спрашивайте меня, почему я хожу в "Темпо" и как дурочка вожусь с детишками вроде Хада и Томми. Вновь и вновь я ищу его, Берт, вы понимаете? Ищу его лицо, его голос, его юную красоту...
- Вам не найти его, - твердо сказал Клинг.
- Я...
- Вам не найти его. Нет смысла пытаться. Он мертв и погребен. Он...
- Я не хочу вас слушать, - заявила Клер. - Проводите меня домой, пожалуйста.
- Нет, - отказался он. - Он мертв и погребен, а .вы хороните себя заживо, делаете из себя мученицу, ведете себя как вдова в трауре. В двадцать лет! Что, черт возьми, с вами происходит? Вы что, не знаете, что люди умирают ежедневно? Вы этого не знаете?
- Замолчите, - крикнула она.
- Вы не видите, что губите сами себя? Из-за детской любви... из-за...
- Замолчите, - крикнула она снова. На этот раз была на грани истерики, и некоторые из соседей по залу оглянулись на них.
- О нет! - дрожащим от напряжения голосом сказал Клинг. - Похороните себя! Похороните свою красоту и замкнитесь в себе! По мне хоть всю жизнь носите траур. Но, думаю, это только предлог, вы обманываете саму себя. - Он умолк, потом сердито закончил: - Пошли из этого аквариума!
Уже начал вставать, одновременно поманив официанта. Клер неподвижно сидела напротив него. А потом вдруг ни с того ни с сего расплакалась. Слезы вначале понемногу пробивались из-под опущенных век и медленно стекали вниз по щекам. Потом она вся поникла, плечи её задрожали, она судорожно сжала руки, тихо всхлипывая, и слезы уже хлынули рекой. Никогда до того не видел он такого откровенного проявления горя. Отвернулся, не хотел смотреть на нее.
- Что угодно, сэр? - спросил официант, бесшумно подойдя к столу.
- Еще раз то же самое, - ответил Берт. Официант уже уходил, когда Берт схватил его за рукав.
- Нет, подождите! Вместо одного виски с содовой принесите двойной чистый виски.
- Да, сэр, - ответил официант, удаляясь.
- Я больше не хочу, - захныкала Клер.
- Ничего, выпьете.
Она снова расплакалась. Теперь Клинг смотрел на нее. Немного повсхлипывала, и потом слезы перестали течь так же неожиданно, как и начали. Лицо её осталось чистым, как улица после внезапной летней грозы.
- Простите, - сказала она.
- Вы не должны извиняться.
- Мне уже давно надо было поплакать.
- Ага.
Официант принес напитки. Клинг поднял бокал:
- За новое начало.
Клер взглянула на него. Только после долгой паузы потянулась к стоявшему перед ней двойному виски. Но все-таки взяла бокал, подняла его и коснулась им края бокала Клинга.
- За новое начало, - сказала она и быстро выпила виски. - У, крепко!
- Вам полегчает.
- Да, простите меня, Берт. Я не должна была обременять вас своими проблемами.
- Скажите мне прямо: думаете, кто-нибудь ещё понял бы их так быстро?
- Нет, - признала она и устало улыбнулась.
- Видите, уже лучше.
Она смотрела на него, словно видела впервые. Слезы ещё сверкали в её глазах.
- Может быть... может быть, понадобится много времени, Берт - ответила она. Голос её доносился словно издалека.
- У меня уйма времени, - сказал он. И потом, словно испугавшись, что она его высмеет, быстро добавил: - Я только и делаю, что убиваю время, Клер, и вполне могу подождать.
Казалось, она снова расплачется. Протянув руку над столом, он накрыл её запястье.
- Ты... Ты прелесть, Берт, - и голос её задрожал, едва не срываясь в плач. - Ты добрый, милый, нежный и очень красивый, знаешь? Думаю... думаю, ты очень красив.
- Видала бы ты меня, когда я причешусь, - рассмеялся он.
- Я не шучу, - сказала она. - Ты все ещё думаешь, что я шучу, но ты ошибаешься, я... я серьезно.
- Знаю.
- Да...
Он заерзал на стуле и поморщился.
- Что случилось? - удивленно и озабоченно спросила она.
- Ничего, это все проклятый пистолет, - и он снова заерзал.