- Удачи, Слоан. – говорит сестра Келл, заправляя  волосы за ухо. – Будь здорова.

Я киваю ей и смотрю на обработчика, который говорит, чтобы я шла вперед. И потом я бегу по лужайке. Когда я приближаюсь, отец бросается вперед, подхватив меня на руки, по его лицу текут слезы. Скоро и мать обнимает нас обоих, и мы все плачем. Я скучала по ним. Скучала по улыбке матери и смеху отца.

 - Папа, - говорю я, когда, наконец, отрываюсь от него. – Сначала самое главное: давай съедим по мороженому, - говорю я. – Я не ела мороженого с тех пор, как попала сюда.

Он смеется, болезненно, как будто долго ждал, пока сможет сделать это.

 - Все что угодно, дорогая. Мы так рады, что ты дома.

Моя мать с восхищением касается моих волос.

 - Мне это нравится, - поспешно говорит она, как будто не видела меня много лет. – Ты такая красивая.

- Спасибо, мама, - я снова ее обнимаю. Отец забирает рюкзак у обработчика и кладет его в багажник, а я в последний раз смотрю на здание, назад, на Программу.

Что-то привлекает мое внимание, и улыбка сходит у меня с лица. У окна, на стуле, сидит девушка, обхватив руками колени. Она хорошенькая, светловолосая, но она кажется одинокой. Отчаявшейся. И я не могу не думать, что она мне кого-то напоминает.

 - Ну, пошли, - говорит отец, открыв для меня заднюю дверь. Я отрываю глаза от окна и забираюсь в машину, ее запах напоминает мне о временах, когда мы с Брейди спорили о том, кто выберет радиостанцию. Теперь моего брата нет, но мы пережили это. Наша семья пережила это, и теперь нам всем лучше. Мне лучше. Родители забираются в машину, смотрят на меня, как будто я могу исчезнуть в любую секунду, и я улыбаюсь. Я еду домой.

Часть 3. Глава 1

Жаль, что ты здесь

В первую ночь дома мне спалось неспокойно. В доме было слишком тихо, а внутри моей головы – слишком громко. Я скучала по Риэлму, скучала по игре в карты с парнями. Я скучала по свободе и запретам больницы. Как ни странно, я была сама по себе.

После того, как мы остановились, чтобы купить мороженого, мама приехала домой и приготовила праздничный ужин, болтая о том, что я пропустила. Похоже, что программу запустили еще в трех штатах, а Франция с Германией разрабатывают адаптированные версии. Я точно не знала, что чувствовать по этому поводу, так что молчала.

На следующее утро, сразу же, как я проснулась, мать уже ждала меня с маленькой белой таблеткой, которая, как сказала доктор Уоррен, поможет мне пережить день, чтобы я расслабилась. Пока я сижу за кухонным столом, мать переворачивает оладьи и напевает песню, которую я не могу вспомнить. Отец уехал на работу. Я сижу за маленьким круглым столом и смотрю на пустое место, где любил сидеть брат. Мне почти кажется, что он прибежит на кухню и запросит сухих хлопьев «Лаки Чармс».

Но Брейди мертв. Доктор Уоррен рассказала мне, что его смерть в результате несчастного случая нанесла мне серьезную травму, так что им пришлось стереть это. Теперь я даже не знаю, что случилось с моим братом. В моей голове он как будто был тут, а потом его не стало, и между этими событиями ничего не происходило.

В конце моего лечения в Программе доктор Уоррен попыталась помочь мне выстроить воспоминания по времени, заполняя кое-какие пробелы. Она рассказала, что моя семья была потрясена смертью брата, но теперь, когда я здорова, все в порядке. Я не помню, чтобы у нас что-то было не в порядке, так что я рада. Меня бесит сама мысль о том, что я не буду вместе с семьей.

Когда мать, она еще улыбается, ставит передо мной еду, я благодарю ее. Но мысли о еде от меня далеко. Доктор Уоррен сказала, что в Самптер Хай я никого не узнаю, что они были бы стерты, даже если бы я знала их, потому что они тоже были заражены.

Так что я начинаю все сначала. Как будто это новая жизнь. Новая я.

Когда приходит Кевин, мой обработчик, он вежливо, почти любезно ждет на крыльце. У меня такое чувство, что мне с ним должно быть неуютно, но он берет мой рюкзак и придерживает дверь. Так что я приписываю это смешавшимся чувствам, о которых говорила доктор Уоррен.

Похоже, Кевин не намного старше меня, но мы почти не разговариваем, пока он везет нас в Самптер. Да и голова у меня слишком затуманена, чтобы спрашивать что-то осмысленное. Я думаю, дело в лекарствах.

Когда мы приезжаем на место, я вижу, что Самптер – большое белое здание, немного пугающее. Кевин останавливается на парковке позади здания и быстро сообщает по рации, что я прибыла. Несколько учеников выходят из здания к нам – кто-то смеется, кто-то идет один – и я задумываюсь, не встречала ли я их раньше. Меня охватывает чувство дежа вю, и я с волнением отворачиваюсь.

- Все в порядке? – спрашивает Кевин, напугав меня. Я бросаю на него взгляд и вижу, что его светлые брови нахмурены в беспокойстве. Я не знаю, кому можно доверять, даже не знаю, что реально, но он тут один.

 - Я волнуюсь, - говорю я, - как будто я…сошла с ума. Это нормально?

Выражение лица Кевина не меняется.

 - Для тебя это нормально, да. Но это чувство исчезнет через пару недель. Прямо сейчас твой ум восстанавливает себя. Ты будешь чувствовать отголоски – пустые пространства между воспоминаниями, из-за которых ты будешь чувствовать себя пустой. Но эти промежутки заполнятся. Лекарства облегчат переход.

Его слова не утешают меня, и я, напротив, чувствую легкую печаль. Но как только это происходит, в моей груди как будто разливается теплая вода.

 - Ух, - говорю я, прижав руку к сердцу.

 - Это ингибитор, - говорит Кевин (хим. замедлитель реакции – прим. перев). Он снимет панику. Тебе следует принять еще одну таблетку до того, как ты пойдешь в класс.

Он берет коробочку с таблетками с приборной панели и протягивает мне маленькую белую таблетку. Я беру ее и смотрю на нее, а он протягивает мне бутылку с водой.

 - Так это чувство пройдет? – спрашиваю я, просто чтобы убедиться.

 - Да, - говорит Кевин. - Ты поправишься. Со временем.

Я снова смотрю из окна на других учеников. Я чувствую себя пустой, но они выглядят нормальными. Даже счастливыми. И когда-нибудь я буду как они. Когда этот чертов туман прояснится. Так что ни о чем не думая, я проглатываю таблетку и позволяю Кевину проводить меня.

***

 - Вот твое расписание, - говорит Кевин. – Возможно, тебе будет нелегко сократить отставание в учебе с того момента, как ты уехала, но учителя изменили твои учебные планы, чтобы ты нагнала остальных. Я буду ходить с тобой из класса в класс и буду сидеть на уроках.

Кевин оглядывает меня серыми глазами.

 - Я немного запуталась, - говорю я. Глубоко вздыхаю, а белая таблетка уже делает свою работу в моем теле. Мои мышцы расслабляются, и меня охватывает чувство полного благополучия.

 - Ты хорошо справляешься, - говорит Кевин, похлопывая меня по плечу.

Я улыбаюсь. Кевин, кажется, действительно заинтересован в том, чтобы я поправилась, и это обнадеживает. Мне действительно может понадобиться его помощь.

Я иду на свой первый урок. В классе почти никого нет. В первых рядах сидит девушка со светлыми волосами, и она здоровается со мной, когда я прохожу мимо. В ответ я улыбаюсь, это небольшое приветствие говорит о том, что я хотя бы выгляжу нормально, даже если я не могу вспомнить части своей жизни.

 - Я буду позади, если я тебе понадоблюсь, - говорит Кевин, когда я сажусь.

Он подходит к книжному шкафу, а я оглядываю класс, замечаю цветные постеры на стенах. Я все еще помню старую школу, каким там все было белым. В этом месте пахнет ванилью,  как будто это ароматерапия. Они что, хотят, чтобы мы были спокойными?

На моем столе лежит листок бумаги как и на других столах. Когда ученики заходят в класс, они бросают сумки на пол и заполняют листки, а потом относят их на поднос, на стол учителя. Я вынимаю из сумки заточенный карандаш и смотрю на вопросы ежедневного теста. Они кажутся смутно знакомыми.