— Генная инженерия, — ответил кваторанг, — надо просто принять это как данность. Как приняли мы огромную кучу электронных гаджетов, влезших в нашу жизнь.

— Извини, Эдди, но есть разница. Электронные гаджеты не меняют наш организм.

— Знаешь, — сказал Кассиди, — если подумать, то такие маленькие незваные электронные друзья поменяли нашу жизнь сильнее, чем если бы у нас вдруг стало по четыре ноги.

— Wow! — негромко воскликнул кэптри, — А ты, Эдди, оказывается, философ.

— Нет, Фил, я не философ. Просто, я начал задумываться о том, что с нами делается. А точнее, что с нами делают те, кому мы служим. Судя по всему, мне пора в отставку.

Кэптри удивленно поднял брови.

— Шутишь, Эдди! Ты на отличном счету в генеральном штабе. После этой экспедиции получишь новую звезду на погоны, а еще лет через пять станешь контр-адмиралом.

— Нет. После этой экспедиции я положу заявление на стол, и останусь на берегу.

— Черт, что с тобой сегодня, командир?

— Вот что, Фил: я три недели вру команде про акваноидов. Я прекрасно вижу: они уже поняли, что я вру, но делают вид, будто верят. Это уже дерьмовая ситуация, но это не главное. Есть кое-что похуже. Фил, ты не задумывался, как вышло, что несколько наших парней вроде Хэнка стали акваноидами, обитающими на Маскаренском плато?

— Вот, черт… Эдди, я не хочу повторять слухи про парней, которые служили в нашем спецназе, попали в эксперимент «Ондатра», а потом были проданы на гипер-лайнер.

Командир фрегата «Пасадена» вздохнул, вытащил пачку сигарет из-под спасжилета, и закурил. Прошло четверть минуты, прежде чем он продолжил разговор.

— Фил, ты веришь, что это слухи, а не правда?

— Нет, если между нами, то не верю. Но, такая уж у нас служба, что иногда приходится принимать версию начальства, пусть не совсем правдивую. Ты это знаешь лучше меня, поскольку у тебя стаж длиннее и звезд больше.

— Раньше знал, — ответил Кассиди, — а теперь перестал знать. Вот такая история, Фил. Я начал агитировать Хэнка, как требовалось по заданию, и угадай, что он мне сказал?

— ОК, я попробую угадать… — кэптри Санчес наморщил лоб, — …Может, он задал тебе простой вопрос: а когда начальство говорило нам правду? Ты задумался, и не нашел ни одного такого случая. Тут-то тебя и пробило на мысль об отставке.

— Все верно, Фил. Но, черт с ним. Пока я еще капитан «Пасадены», делаю свою работу, выполняю поставленную задачу, и все такое. Смотри, ребята идут к поверхности.

— Да, я вижу. Черт, Эдди, мне будет жаль, если ты бросишь военный флот.

— Мне тоже будет жаль, — отозвался Кассиди, и повертел в пальцах сигарету, — ладно, к чертям философию. Подбираем акваноидов, заканчиваем работу, и едем на банкет.

К моменту прибытия двух офицеров ВМФ США, банкет уже практически начался. На спокойной (в эти сутки) поверхности океана, образовалось нечто, похожее на тусовку яхтсменов. Центром тусовки была белая субмарина (там на удобной носовой площадке появились коврики-сидения и коврики-столы, а на столах в мисках — всякая всячина, в частности — блюдо дня из гигантского кальмара, зажаренного в бананах). Вокруг белой субмарины компоновались более мелкие транспорты участников. Во-первых, конечно, швертбот «Сталкер» — флагман Хэнка Завоевателя. Во-вторых, полдюжины парусных тримаранов примерно такой же длины (напоминающие несколько уменьшенные копии транспорта двоякодышащего Морехода из фильма «Водный мир»). Затем, две летающих лодки-дельтаплана (будто некие фантастические альбатросы-гиганты, севшие на воду с расправленными крыльями), и один настоящий гидроплан: поплавковый BN-Islander.

SEAL-катер занял место на этом сборище (пришвартовавшись сбоку к тому тримарану, который указали акваноиды). После этого возникла организационная пауза. Кассиди и Санчес снова получили возможность переговорить с глазу на глаз.

— Такие тримараны, — предположил кэптри, — специально тут выбраны базовой моделью, чтобы соответствовать ожиданиям прессы. Журналисты ждут от акваноидов сходства с «Водным миром», и как только видят издалека это сходство, так сразу история, шитая белыми нитками, становится для них правдоподобной. Толково придумано.

— А гидроплан? — спросил кавторанг.

— Про этот гидроплан ходит особо-скандальный слух, что султан Омана откупился от акваноидов такой машиной. Будто бы в начале переговоров что-то такое случилось…

— Рассказывай, Фил, не тяни кота за хвост.

— Рассказываю. Где-то месяц назад, вскоре после гибели «Либертатора», султан Омана решил поучаствовать в дележке геологического наследства мертвых плутократов. Как водится, он начал с прессинга: принудил эмиссара акваноидов к истинной вере. Тут он погорячился — у акваноидов своя истинная вера, и они это сразу объяснили султану.

— Где они объяснили? Прямо в Омане? — спросил кавторанг Кассиди.

— Нет. На султанской мега-яхте, которая стояла у северного края Маскаренского плато. Детали неизвестны. Британские военизированные охранники, работавшие на мега-яхте султана, смылись оттуда на вертолете, как только началась стрельба. И, сопоставляя их болтовню с достоверно известными событиями, можно определить, что акваноиды, без церемоний, взяли султана за яйца, и получили с него отступное, в частности, этот BN-Islander, и девчонку из оманской аристократии. И то, и другое мы сейчас наблюдаем. А султан получил неформальную поддержку акваноидов на «Платиновом Эльдорадо».

— Минутку, Фил, я не понял. Где мы наблюдем девчонку из оманской аристократии?

— Вот же она. Видишь, на поплавке гидроплана, рядом с парнем-акваноидом, у которого наушники от авиационной рации висят на шее.

Эдди Кассиди пригляделся к названной персоне и с подозрением произнес:

— Какой-то вид у этой девчонки не мусульманский. Хиджаба нет, и ноги голые почти до задницы. Верхняя часть тоже как-то не по шариату экипирована.

— Тем не менее, — ответил Фил Санчес, — эта девчонка — Фируз Нургази, про нее уже есть заметка в «Бюллетене Международной Амнистии».

— Что, правда? А как она попала в этот бюллетень?

— Она, — пояснил кэптри, — попала в колонку «бесчеловечное обращение с женщинами».

— Ого! По ее виду не скажешь. А как именно с ней бесчеловечно обращались?

— Черт ее знает. У них в «Международной Амнистии» своя логика, нам это не понять.

Между тем, Фируз Нургази общалась с акваноидом эфиопского происхождения Текле Мангасом, пилотом-инструктором ТМИПа Гарри Лессера. Именно Текле Мангас спас фирменное блюдо банкета, оперативно доставив полцентнера зеленых бананов и набор нужных специй. Благодаря этому (и, конечно, благодаря интуиции Фируз), гигантский кальмар получился превосходно — по крайней мере, так хором утверждал «коллектив потребителей». Но сегодняшняя миссия Текле Мангаса состояла, не только в доставке продовольствия, но и в распоряжении избыточными объектами на борту гидроплана — согласно воле ТМИПа. Сейчас эфиопский акваноид объяснял это оманской юниорке.

— Понимаешь, Фируз, мистер Гарри не любит, когда вещи лежат без дела. А там много всяких вещей, которые, наверное, ценные, но мистеру Гарри на хрен не нужны.

— А-а… — неуверенно сказала она, — …Почему мистер Гарри предлагает мне эти вещи?

— Потому, что это были вещи султана Омана. Оманские вещи. А ты сама из Омана. Тебе проще разобраться, для чего они. И ты боцман на яхте друга мистера Гарри. Ну, давай, пойдем смотреть. Выберешь, что там хорошего.

— Я даже не знаю… — Фируз растерялась. Воспитательный процесс с детства создал в ее мозгу представление о том, что нельзя оказываться в каком-либо помещении тет-а-тет с мужчиной, который не отец, не брат и не муж.

— Конечно, ты не знаешь, — перебил ее мысли эфиопский пилот, — вот, ты посмотришь, и узнаешь. Идем за мной. Я сварю кофе, а ты пока посмотришь. Тебе кофе нравится?

— Да, — произнесла она и, преодолев нерешительность, двинулась за пилотом.