…Хорошо, что остались кое-какие навыки и штабные заготовки по работе с молодым пополнением в «горячих точках». Хэнк хлопнул ладонью по столу и объявил:

— «Что дальше?» — вопрос, конечно, интересный, но философский. Если практически, то никто не знает, что будет дальше с тобой, со мной, и со всей этой долбанной планетой. Поэтому философию отставим в сторону, и займемся вопросом: «Что сейчас?». Сейчас ситуация следующая: ты попала на швертбот «Сталкер» в стодневный экспедиционный проект. Это — совершившийся факт, и как такое получилось, мы обсуждать не будем. В принципе, таким швертботом можно управлять в одиночку, однако мне бы пригодился боцман, человек, способный выполнять функции палубной команды. Но, я не намерен настаивать на этом. Ты можешь быть просто пассажиром. Единственное требование — соблюдать внутренний распорядок корабля и правила техники безопасности на море. В остальном ты можешь делать, что хочешь, одеваться, во что хочешь, читать книжки и смотреть кино по Интернет, общаться с друзьями по SKYPE или что там у вас в Омане принято. Если ты хочешь молиться, и выполнять какие-то ритуалы — нет проблем. Если какие-то продукты ты не ешь — сообщи сразу. Про свинину и вино — я в курсе. Если ты решишь поплавать — валяй, но в рамках, опять же, правил безопасности. И последнее в аспекте распорядка: никаких претензий на секс с тобой у меня нет, так что не волнуйся. Теперь, что касается перспектив. За участие в проекте тебе причитается сумма…

Тут Хэнк черкнул фломастером на листе настольного блокнота две строчки, повернул блокнот так, чтобы Фируз видела, и продолжил:

— Первая строчка — для случая, если ты пассажир, вторая — если боцман. Выплата будет немедленно после экспедиции. Если тебе захочется уехать в какую-нибудь страну, то никаких проблем. У тебя будет паспорт с удобным гражданством, два года мы накинем, чтобы ты была совершеннолетней. Денег на первое время тебе хватит. Как-то так. Есть альтернативный вариант. Ты остаешься в стране нйодзу. В Лемурии, как это называет западная пресса. Тоже никаких проблем. Тебя ведь пригласила сюда королева Кинару. Решить что-то сейчас тебе надо только о твоей роли на корабле: пассажир или боцман. Остальное будет актуально только через сто дней. Если что-то неясно — спрашивай.

— Быть боцманом, все же, интереснее, — тихо сказала оманка, — с чего мне начинать?

— Со знакомства с графиком, — ответил он, — вот, слушай. Мы пройдем по внутреннему периметру мелководной банки Назарет, для контроля работы нашего сонара. Потом, программисты будут анализировать, что у нас получилось, а мы отдохнем два дня на Каргадосе. Потом, после корректировки софтвера сонара, мы выдвинемся восточнее, на средне-глубинную банку Норд-Родригес, которая лежит между островом Родригес и архипелагом Чагос. Там массив склейки трех подводных хребтов: Западно-Индийского, Аравийско-Индийского и Центрально-Индийского. Диспозиция понятна?

— Да, — Фируз кивнула, — но лучше я потом посмотрю по карте глубин.

— Подход правильный, — одобрил Хэнк, — но имей в виду: существующие карты глубин в данном районе неточны. Замеры делались, в основном, только для целей судоходства, и достаточно было установить, что нет опасных мелей, скал, и активных вулканических конусов, которые за короткий период могут подняться к поверхности. Но для геологии необходимо детальное исследование в эшелоне глубин пятьсот — тысяча футов. Наши партнеры и заказчики в этом проекте — англо-американский консорциум «Vento-U-Geo-Investment», сокращенно VUGI. Журналисты пишут, что VUGI рассчитывает найти там месторождения олова, чтобы разбить австрало-китайскую оловянную монополию. Это неофициально, но похоже на правду. Поживем — увидим. Пока задача наших экипажей обеспечить маневры и стоянки кораблей по графику для охвата исследуемых участков акустическим полем сонаров. Когда определяться перспективные точки дна, и персонал VUGI полезет туда, мы будем службой спасения. Как-то так. Вопросы по теме есть?

Фируз Нургази покрутила на столе чайную кружку.

— Хэнк, ты сказал: там будут TV-репортеры, и мы, видимо, будем попадать в кадр?

— Да. Дирекция VUGI изображает, что проект чисто океанографический, в рамках двух национальных программ — американской и британской. Там даже будут задействованы военные с базы Диего-Гарсия — Чагос, и мы, нйодзу. И TV-репортеры, ясное дело.

— Так, все будут думать, что я — наложница, но ты сказал: между нами ничего не будет?

— Между нами, — ответил бывший лейтенант спецназа, — будут, я надеюсь, позитивные отношения, как в морской команде. А в плане секса, разумеется, ничего не будет.

— Хэнк, скажи прямо: тебе вообще неинтересны женщины, или только я неинтересна?

— Гм… — буркнул он, — …А тебе это важно, или ты просто так интересуешься?

— Мне это важно, Хэнк!

— Значит, так, Фируз. Если у тебя сейчас возникла потребность в сексе с малознакомым офицером, имеющим оливковый цвет кожи и сомнительную репутацию, то мы можем обсудить это подробнее. Что скажешь?

— Я… — стушевалась девушка, — …Не говорила про потребность… Просто, ну…

— Ну, — заключил он, — если потребности нет, то тема неактуальна. Инструктаж окончен, объявляется свободное время. А если ты будешь рубиться в «World of Warcraft», то не забудь иногда смотреть на часы. Отбой в 23:00, поскольку подъем в 7:00. Вопросы?

— Нет вопросов, — со вздохом, отозвалась оманка.

4-ярусная лестница-квартира (ладдерфлэт) площадью 20 квадратных метров встретила Елену Оффенбах сияющей чистотой. Тисо Наале — единоличный владелец кафешантана «Анаконда» на другой стороне улицы, и предыдущий хозяин мини-квартирки, обещал оставить этот объект в списке подлежащих регулярной уборке. Чертовски мило! Елена энергично потерла руки (предварительно поставив на пол дорожную сумку и коробку с пиццей, купленной по дороге из аэропорта). Теперь можно загрузить микроволновку и кофеварку, пойти в душ, а позже — посмотреть, что принесет электронная почта.

Вертясь под душем, Елена Оффенбах оценивала свой вид после 6-недельного круиза: выгоревшие до белизны волосы, коричневый загар, и некоторую жесткость линий. Эта жесткость — тонус тревожной готовности мышц, вызванный не очень навязчивыми, но постоянно возникающими физическими нагрузками. Она чувствовала себя, как после своего возвращения с контрактной службы (там ее тоже бросало по разным «горячим точкам» в тропическом поясе)… Правда, с той службы она вернулась с гораздо менее равномерным загаром. Вид был дурацкий — полосато-пятнистый, коричнево-белый. А сейчас совсем другое дело. Хотя… Как и тогда возникло ощущение «это не я». Таково свойство длительных экстремальных командировок и экстремальных отпусков. Назад приезжает какой-то человек, похожий на тебя, но не ты. А ты… Ты исчезаешь, где-то теряешься, тебя поглощают дюны пустынь, зелень джунглей, или волны моря. Друзья замечают подмену, но обычно стараются не подавать вида, а посторонние не замечают ничего. Только ты чувствуешь себя самозванцем, доппельгангером, который присвоил чужое имя и занял чужое место. Хорошо, что со временем это чувство проходит…

…Она вытерлась полотенцем, надела любимый китайский халат (красный с золотыми фениксами), и еще раз глянула на себя в зеркало… Черт! Даже глаза стали другие. Как будто передалось нечто от обаятельных, но жутковатых девушек-акваноидов, которые прокатились на круизной самбуке в последнюю неделю — от Каргадоса до Агалега, и от Агалега до Нуси-Бе на севере Мадагаскара. Там круиз и завершился. Правда, в финале произошли еще некоторые события. Сван Хирд задержался на день в Нуси-Бе (у него по программе был там последний круизный концерт), а Елена в компании шкипера Кэтти Бейкер сразу перелетела в Антананариву. Там девушки передали музею Университета необычный артефакт, которому (по плану) предназначалась феерическая судьба…