Тёмные тени всадников отделились от ворот.

- Эй, что за люди? - крикнул Прокопий, устремляясь навстречу.

Ответил голос боярина Якима Кучковича:

- А, это ты, Прокопий! Нам тебя и нужно! Угрозу услышал мечник в негромкой речи боярина.

Он выдернул меч, хотел крикнуть… Из мглы выросла тёмная масса, похожая на конскую грудь, на мгновение Прокопий увидел оскаленные зубы и клочья конской пены. Он поднял вперёд руки, почувствовал, что конь перед ним взвился на дыбы, а сверху, от лба к подбородку, ударили острым. Роняя меч, Прокопий опустился на колени. Перед глазами словно вспыхнула ослепительная звезда.

Раскинув руки, Прокопий остался лежать на белых плитах, а конские копыта процокали дальше.

8

Когда Яким, Пётр и Амбал подъехали к Боголюбову, воротники не хотели их пускать.

- Это я, отворите, - сказал Яким Кучкович. Воротники посовещались. Они узнали Кучковича.

Им было известно, что он живёт здесь, в замке. Яким пригрозил:

- Отворите! Ума лишились, что ли!

- Нет, боярин, князь не велел… Чувствовалось, что сторожа растеряны.

Один из отроков вышел. Пётр ударил его мечом по голове. В темноте срубили второго воротника и створы распахнули. Когда въехали во двор, Акима трясло мелкой дрожью.

Убили Прокопия; вместо того чтобы подняться по башенной лестнице к ложнице князя, все пошли к медуше. В одной из бочек выбили дно, начали черпать вино кто шлемом, кто пригоршнями. Яким пил вместе со всеми, но хмель его не брал. От каждого выпитого глотка шумело в голове.

- Бояре, что же мы делаем… - сказал Пётр, остановившись. - Разве за этим мы шли сюда? - Пётр вытащил меч. - Ну, кто со мною?

Все молчали. Пётр побледнел:

- Значит, я один?

Перехватив взгляд двух бояр, он кивнул им головой:

- Пошли!

Спотыкаясь о крутые ступеньки, Пётр поднялся по башенной лестнице. За ним пошли остальные. По переходу прошли во дворец. Дверь в ложницу князя оказалась запертой.

- Господине, господине, - сказал Пётр, толкаясь в дверь.

За дверью не отзывались. Наконец услышали шум. Все облегчённо вздохнули.

- Кто там? - раздался голос князя.

- Прокопий, - ответил Пётр, стараясь подделаться под голос мечника.

За дверью закашляли.

- Прокопий ли? - ответил князь после некоторого молчания.

В настороженной тишине все услышали, как князь пробежал в другой конец ложницы, опрокинув по пути стол. Один из боярских сыновей надавил плечом на дверь.

- За мечом побежал.

- Поздно схватился, княже! - прошептал Пётр. Он знал, что княгиня спрятала меч мужа. Затрещали двери под дюжими плечами. Начали сдавать скобы. Небольшая окованная дверь с грохотом упала на каменные плиты.

Первым ворвался Пётр, за ним боярские сыновья. Прижавшись в углу, князь стоял бледный и смотрел на своих убийц изумлёнными глазами. Споткнувшись о дверную скобу, упал кто-то из заговорщиков, на него повалился другой…

«Ах, если бы был меч!» - пронеслось в воспалённом мозгу Андрея.

Ничего не видя в тёмной комнате, заговорщики навалились на упавшего боярина/ приняв его за князя. Высокий суздалец взмахнул мечом и с хрустом вогнал его в плечо. Боярин дико вскрикнул. Оторопев, заговорщики остановились.

- Братья, да это не князь!- крикнул Яким Кучкович.

И тут они увидели князя, и он их узнал. Андрей всё ещё стоял в углу. Высокий суздалец бросился на него с мечом. Князь ударил его ногой в живот. Боярин охнул и осел на пол. Спрыгнув с ложа, Андрей схватил за горло молодого боярского сына. Они покатились по полу, не выпуская друг друга, захлёбываясь от ярости. Ефрем Моизич, изловчившись, ударил князя копьём в плечо. Пётр нанёс второй удар мечом… Всё было кончено…

Боярский сын лежал с остекленевшими выпученными глазами и посинелым дурным лицом. Рядом стонал боярин с разрубленной ключицей. Амбал вытирал окровавленный клинок углом тяжёлой парчовой скатерти. Высокий суздалец поднялся, нашёл на полу свой меч; подойдя к лежащему князю, рубанул его, безжизненного по руке, острием ткнул в грудь… Все остальные стояли, опустив руки. И вдруг все вместе заспешили к выходу.

- Боярина, боярина возьмите!- сказал Моизич, но никто его не слушал.

Амбал и Моизич положили раненого на ковёр, спустились за остальными.

В княжой медуше при свечах выбили днище ещё одной бочки с дорогим греческим вином, начали пить…

- Князь сошёл с сеней вниз!- закричал один.

Все затихли. В чуткой настороженной тишине каменного подвала услышали только потрескивание свечей.

- Тебе он и мёртвый не даёт покоя!- сказал Пётр боярину злобно.

- Нет, послушайте…

Со стороны лестницы донёсся приглушённый еле слышный стон. Все вскочили с мест, переглянулись. У Якима Кучковича не попадал зуб на зуб. Кутаясь в плащ, он почувствовал, как к спине прилипла рубаха. Пётр выдернул меч из ножен и побежал к двери.

В ложнице князя не оказалось.

- Мы погибли!- завопили бояре разноголосо и опять, словно испуганное стадо, бросились к двери. - Ищите его скорее, ищите!..

Пётр и Ефрем Моизич зажгли свечу, начали осматривать каменные плиты пола. Кровавый след тянулся к порогу, спускался по белокаменным ступеням лестницы, местами исчезал совсем, местами темнел в виде маленьких лужиц. Пётр хмурился, медленно переступал со ступеньки на ступеньку, словно боялся сорваться и упасть в тёмное пространство. Спустившись, он поднял голову и ахнул: князь сидел за лестничным столбом, полузакрыв глаза, что-то шепча почерневшими губами. Пётр отступил на шаг, взмахнул мечом - князь опрокинулся навзничь [110].

- Ну, теперь, кажись, всё!- сказал Пётр, ища глазами, чем бы вытереть окровавленный меч. - Покняжил, довольно!

Шатаясь как пьяный, он вышел во двор и рванул на груди запоны рубахи. Холодный ночной воздух освежил усталое, потное тело, немного отрезвил голову…

До утра в Боголюбовском замке не спали. В медуше всё ещё бражничали бояре, когда на востоке зазеленела узкая полоска рассвета. Охмелевшие заговорщики поймали на дворе двух княжих слуг - их тоже зарубили.

Стало совсем светло. Они опять поднялись во дворец и начали делить добычу. Из сундуков и ларей вытаскивали золотые кубки и мисы, набивали карманы драгоценными камнями, княжим добром нагружали вместительные телеги.

Услышав о погроме в княжеском замке, бояре из ближних вотчин вскачь гнали коней и как остервенелые бросались на добычу.

Важно подбоченившись, Яким Кучкович сидел в княжеском доспехе на белом коне и довольно улыбался:

- Опоздали, милые! Казну-то мы уже увезли… Утром во дворе замка заговорщики собрали совет.

Осторожный Ефрем Моизич высказал опасение:

- Что, братия, если на нас наедет дружина владимирская?

Решили послать гонцов во Владимир. Петру Замятничу наказали передать горожанам: «Если кто из вас что-нибудь помыслит на нас, то мы с тем покончим! Не у нас одних была дума: и ваши есть в одной думе с нами».

Владимирцы ответили сдержанно:

«Кто с вами в думе, тот с вами пусть и будет, а наше дело сторона».

Яким и Пётр поспешили покинуть Боголюбов: вслед за ранее отправленными обозами поскакали к Москве. Туда же отправили и жену князя.

9

В Успенском соборе ударили в колокол. Звонили необычно, сполошно. Алексей выскочил во двор, задрал голову. В синем летнем небе кружили перепуганные галки. Дыма не было видно. В это время зазвонили у церкви Спаса, а затем и Георгия. Схватив шапку, Алексей выбежал за ворота. Вдоль узкой бревенчатой улицы валом валили горожане. Алексей побежал со всеми. Купцы поспешно закрывали лавки, вешали тяжёлые замки. За высокими бревенчатыми заборами на разукрашенных резным узорочьем теремах боярские слуги закрывали ставни.