Бояре улыбались. Знали, что сам Борис Жидиславич пьёт не по малой. Фёдор хотел напомнить ему об этом, но князь его перебил:

- Не за тем собрались мы сюда, бояре, чтобы спорить да потешаться. Думаю я, что греческий император хочет прибрать нас руками киевского митрополита. Он мыслит: если в Киеве вокруг митрополита будут сидеть греки, то и на остальной Руси греков запросят.

Борис Жидиславич опять вставил слово:

- Митрополит, княже, рать против нас не двинет, нет у него войска. А полки греческого Мануила далеко. Сдаётся мне, что подговорит митрополит против нас киевского князя, а тот и других князей подобьёт сесть на конь.

- Истинно так, отче, - поддакнул Жидиславичу сын Андрея, князь Мстислав. Стройный, высокий, с небольшой русой бородкой, Мстислав, несмотря на свои молодые годы, пользовался славой опытного советника и стратега. - Не миновать нам войны с Киевом, - говорил он, обращаясь к отцу. - Приехавшие оттуда гости молвят, что зол великий князь на тебя. «Не позволю, говорит, Владимиру подняться над другими городами».

Андрей нахмурился. Честолюбие было задето тем, что эти слова высказал любимый сын.

- Ежели киевский князь обнажит против нас меч, - процедил он сквозь зубы, - то… поили мы коней Волгою у булгар, напоим их Днепром и у киевлян!

«Мстиславу вести рати, - думал Андрей, глядя на сына. - Только на него да на Бориса Жидиславича и могу положиться».

Расходясь по домам, дружинники по-разному толковали эту угрозу князя. Одни говорили, что князь не пойдёт походом на Киев, другие считали, что пойдёт и до похода осталось несколько дней. Князья часто водили свои дружины на берега Днепра, чтобы добыть себе златокованый великокняжеский стол.

Боярин Яким Кучкович возвращался домой с зятем Петром:

- Нет у Андрея уважения ни к греческому императору, ни к великому князю.

- С великим князем киевским Андрею будет тяжело тягаться, - возразил Пётр. - Не то, что отцу его, князю Юрию Долгорукому, с твоим отцом. Киев - это не Москва… Слушал я сегодня Андрея на совете, а перед глазами встал Иван Степанов Кучко.

Яким оглянулся по сторонам.

- Господи, и когда они угомонятся? Князь Юрий Долгорукий искал славы, сын его, князь Андрей, того же ищет. Хочет объединить Русь и спасти её от ворогов. А я думаю, Пётр, что Русь нужно спасать от Андрея. В тягость он ей. Прошлый раз мы поговорили, поговорили, да на том и кончили.

Глаза Замятнича потемнели:

- Нет, Яким, дело разговором не кончилось.

- А что сделали?

- Ключник Амбал у нас, княгиня тоже у нас. Теперь нужно найти лихого человека.

- Обожди, Пётр, не горячись! Сейчас он, может быть, и не понадобится. Бог даст, киевский князь освободит нас. Тогда вздохнём.

Всадники пришпорили коней и понеслись вскачь, разбрызгивая комья грязи.

5

Через несколько дней Паисий пришёл в избу к Николаю. Мастера маленькими щипчиками укладывали на колечки зернь. Отворилась дверь. Алексей увидел угреватое лицо с заплывшими, воровски бегающими глазками. Передохнув, Паисий снял шапку:

- Мир сему дому! Николай поклонился.

- Что-то я третьего мастера не вижу, - сказал Паисий, поглаживая бороду.

- Третий пошёл на княжой двор, - ответил Николай. - А ты, Паисий, пришёл по делу али так?

Загадочно улыбаясь, Паисий присел на лавку.

- Зашёл в гости, - ответил он не спеша, и добавил с ехидством: - Смиренья в вас нет! Я ведь не волхв или кудесник поганый, я к вам с молитвой.

Николай удивлённо посмотрел на Паисия:

- Мы, Паисий, гостю всегда рады. А на что тебе третий? Если дело какое, так говори, мы передадим.

- Почто спешить? - возразил Паисий. - Я обожду.

В избе стало тихо. Алексей с Николаем занимались своим делом, изредка поглядывая на непрошеного гостя. Паисий тоже молчал. Когда на пороге появился дед Кузьма, он поднялся ему навстречу.

- Здравствуй, Кузьма! - протянул Паисий руку.

- Здравствуй!

- Кланяться тебе просили, Кузьма, - начал Паисий. - Только не знаю, как примешь поклон… Господин твой, боярин Иван, передать велел, чтобы ты вместе с внуком возвратился на его вотчину. Тыуж не перечь своему господину, возвратись…

Алексей видел, как помрачнело лицо дела Кузьмы.

- Его хворого и нагого боярин Иван выгнал со двора, - вмешался в разговор Николай. - Теперь он не боярский холоп, а княжой мастер. Так и передай боярину!

Паисий погрозил Николаю:

- Не блудословь, помолчи! Тебе, мастер, тоже придётся перед княжеским тиуном ответ держать. За беглого холопа Алёшку. Почто укрыл его от боярина?

Николай усмехнулся:

- Опоздал ты, Паисий! Алёшка-то теперь княжой мастер. Не своим делом занимаешься! Мальчишка бежал искать правды в княжеском суде от боярской лютости. А за это не казнят…

Несколько дней после этого разговора мастера не находили себе места. Дело валилось из рук, было не до работы. Они знали, что князь Андрей боярину их не отдаст. Во Владимире много жило мастеров, бежавших от злой боярской кабалы. Пугало другое. Паисий в большой чести у Фёдора. Страшен был гнев нового епископа. Давно по городу ползли зловещие слухи о неистовой его ярости. Непокорным попам и монахам Фёдор вынимал очи, рвал бороды, пытал калёным железом. Правда, это были люди, враждебные Владимирской земле. Алексей и Кузьма служили князю верой и правдой… Как нарочно, в это время во Владимире не было мечника Прокопия. Княжой слуга уехал куда-то далеко, и никто не знал, когда он возвратится.

Через неделю Кузьма встретил Паисия на Ирпени.

Новгородцы грузили владимирским хлебом суда. На пристани громоздились мешки с житом и просом. Кислым запахом тянуло от тюков с сыромятными кожами.

Паисий следил за монастырскими холопами, которые разгружали ладьи с рисом, привезённым из-за моря для монахов. Увидев Паисия, Кузьма хотел свернуть в сторону, но тот его заметил:

- Ты мне, кузнец, так и не поведал, что передать твоему боярину…

Паисий стоял перед Кузьмой, склонив голову набок, разглядывая его насмешливыми глазами.

- Нечего мне тебе сказать, - ответил Кузьма угрюмо. - Не в своё ты дело суёшь нос! Прощай!

- Да ты не спеши, - схватил его Паисий за рукав. - Поклонись боярину - пошли выкуп. Да меня не забудь подарком. Посмотрел я, у вас в избе много добра всякого. Вот ты и сделай моим дочкам колты золотые. Я твоей благодарности не забуду.

Кузьма выдернул руку:

- Нечем мне платить боярину выкуп, да и тебе подарки делать тоже не из чего! Сам живу милостями мастера Николая.

В глазах Паисия сверкнул недобрый огонёк. Он исподлобья поглядел вслед уходящему кузнецу.

- Ну, обожди, ты меня вспомнишь!..

ГЛАВА VIII

1

В покоях епископа Фёдора, несмотря на тёплую осень, топили печи. Епископ любил тепло и, расхаживая по своей комнате с низкими сводами, время от времени грел руки у раскалённых кирпичей.

Прислонившись к печи спиной, Фёдор послушал, как в маленькое слюдяное оконце стучал дождь. Сегодня на душе было особенно тоскливо.

Послушник зажигал свечи дымным шнурком.

- Ты говорил, что меня кто-то ожидает. Вели войти.

В дверях, отбивая земные поклоны, появился Паисий.

- Ну, почто пришёл? - спросил его Фёдор, заложив руки за спину.

- Дело до тебя спешное, владыко. Фёдор выждал, пока Паисий приблизится.

- Какое же такое дело?

Ткнувшись жирным носом в сухую митрополичью руку, Паисий обдал Фёдора запахом чеснока и редьки.

- Вели, владыко, схватить богомерзкого старика Кузьму, что жительство имеет у княжого мастера-златокузнеца Николая.

- За что же?

- Гневит, владыко, Господа нашего Иисуса Христа, изрытая хулу на тебя и церковь Христову.