Инге Отт

Тайна рыцарей тамплиеров

Сокровища мудрости

Разбойничий лес

Зима в 1118 году была холодная ясная. Девять молодых графов со своими оруженосцами молча ехали сквозь ночь. Еще в полдень отправились они в путь из Труа, столицы Шампани, затем миновали Люзиньи, где стражник, стоявший на карауле в башне, затрубив в рог, подал сигнал закрыть ворота.

Серое небо постепенно чернело, снег был мертвенно бледный, и дорога расплывалась перед уставшими от напряжения глазами всадников. Вскоре ничего уже не было видно, и они остановились. Старший оруженосец неуклюже спрыгнул с коня, подышал себе на руки и начал зажигать просмоленную палку. Господа оставались на лошадях, нетерпеливо бивших копытами.

Наконец смола зашипела и стала потрескивать, взметнулись искры. Оруженосец вскарабкался на коня; держа в руке высоко над головой факел, он поскакал вперед. Красноватый свет факела освещал совсем небольшое пространство, выхватывая из темноты лица двух графов, ехавших впереди. То тут, то там в снегу сверкали кристаллы льда.

— Через час мы прибудем, — сказал один из графов, почти не разжимая губ. — Там за лесом уже начинается болото.

— При последней встрече с графом Шампанским на болотном острове вы тоже делали привал в Вандевре, господин де Пайен? — тихо спросил другой. — Меня не было с вами в тот раз.

Господин де Пайен кивнул головой:

— Только было тепло — не то, что сегодня, — и он показал на пар, шедший из конских ноздрей. Затем они опять замолчали.

Оруженосцы скакали позади всех, низко пригнувшись к шеям своих коней, чтобы не потерять след ехавших впереди. Свет факелов до них не доходил. Маленький Эсташ и толстый Эдюс, которым не было еще и двенадцати, ехали самыми последними. Здесь, между Труа и Вандевром, отсутствовала необходимость в арьергарде: это была дружественная земля графа Шампанского. Кони чуть приплясывали, почуяв болото. Они услышали, как оно хлюпает, и навострили уши.

— Стойте! — приказал господин де Пайен, а когда отряд остановился, добавил: — Оруженосец, передай факел господину де Монбару!

Оруженосец передал факел рыцарю, находившемуся рядом с господином де Пайеном.

— Там, справа от нас, — господин де Пайен указал в темноту рукой, державшей повод, — находится город Вандевр. Нам уже приходилось ночью располагаться здесь лагерем. Разведите костер, напоите коней, — сказал он оруженосцам, — на краю болота есть вода, и лед там тонкий. Сейчас я с другими господами вас оставлю. Рано утром мы сюда вернемся.

Рыцари сошли с коней и передали поводья своим оруженосцам. Затем они собрались вокруг господина де Монбара, высоко державшего факел, и под предводительством господина де Пайена вступили в кустарник, окаймлявший болото.

Оруженосцы прислушивались к затихавшему вдали шороху и видели, как исчезает во тьме свет факела. Но никто не промолвил ни слова. Они молча вели коней под уздцы и делали все так, как приказал господин де Пайен.

Костер разгорался с большим трудом, так как сучья, подобранные по дороге, заиндевели. Наконец зашипели подрагивающие языки пламени. Младшие оруженосцы сняли с коней поклажу и седла и положили их на некотором отдалении от костра. Постепенно костер запылал. Оруженосцы стреножили лошадей и повесили вокруг них торбы, расстелили у костра шкуры, опустились на них и, голодные, съели то, что нашлось у них в походных мешках. Эсташ и Эдюс устроились рядом. Присев на корточки, Эсташ толкнул друга в бок.

— Ночью на болоте? — пробормотал он. — Надеюсь, что они не увязнут!

— Они найдут дорогу даже во сне, — тихо ответил Эдюс.

— Что они там делают?

Эдюс пожал плечами:

— Неизвестно. Никто из младших оруженосцев об этом не говорит, ты, наверное, заметил. С уверенностью я могу сказать только одно: рано утром они вернутся со сверкающими глазами. Так было и в последний раз.

Мальчики плотно завернулись в плащи и приготовились, как следует поспать на расстеленных шкурах.

— Возможно, — сказал Эдюс Эсташу на ухо, — возможно, на этом болоте есть место, где твердая почва, и там они делают то, о чем не положено знать другим людям, — он перевернулся с боку на бок и заснул. Эсташ лежал, не засыпая.

Костер, некоторое время горевший ярким пламенем, теперь лишь чуть потрескивал. Вскоре от него остались только красные угли. «Ночью на болоте!»… По равномерно поднимавшимся и опускавшимся плащам Эсташ понял, что все остальные спали. Старший оруженосец храпел, прижавшись к седлу господина де Пайена. Слева за кустами были слышны шаги часового. Кричал сыч. «Ночью на болоте!»… Эсташ вдыхал запахи тлеющего костра, кожи, из которой были изготовлены седла, и гнилой болотной воды. Это был его первый ночной привал с тех пор, как он стал пажом у дружелюбно к нему настроенного господина де Монбара.

Недалеко от городка, где родился Эсташ и в котором жили его родители, также было болото. Но все избегали его, потому что там водились призраки и блуждающие огни, завлекавшие ночных странников в трясину. Разве не было их и в этом болоте? Но почему же тогда господа пошли туда? Разве они не боялись духов? И что у них была за тайна?

Эсташ размышлял еще некоторое время. Затем у него сами собой закрылись глаза. Ему снились докрасна раскаленные угли лагерного костра. Но этот костер был не на лугу рядом с ним, а в беззвездном небе, на которое он смотрел перед тем, как заснуть. Там он увидел великана с широко распростертыми крыльями и прекрасным, величественным, лицом, подобного которому еще не приходилось встречать Эсташу. На голове у великана сверкала золотом корона с ослепительным карбункулом в центре. Но внезапно этот величественный образ был низвергнут с небес и с ужасным, криком рухнул на землю.

Эсташ проснулся. Там, где ему привиделся светящийся образ, упавший на землю, догорали последние головешки лагерного костра. Товарищи спали; часового сменили. Все было так, как и должно было быть. Глядя на едва тлеющий костер, Эсташ снова уснул, и прежние видения вновь наполнили его сон. Он увидел маленького рыжего человека, одетого по-монашески. Своим посохом этот человек ворошил догорающие угли. Что он ищет у нашего лагерного костра? Почему его пропустили часовые? Возмущенный Эсташ хотел его прогнать. Тогда рыжий, улыбнувшись, подмигнул ему. Он сгреб в сторону обуглившиеся ветки, и Эсташ отпрянул, ослепленный — под углями лежал искрящийся карбункул, который был в короне у небесного великана, только расколотый на три части.

Самый маленький осколок можно было вставить в кольцо. Второй был размером с кулак, а третий — больше, чем первые два, вместе взятые. Эсташ вопросительно посмотрел на рыжего, но того уже не было. Мальчик открыл глаза. Лагерный костер стал серым пепелищем. Небо медленно бледнело. Оруженосцы ворочались под своими плащами, зевали. Они услышали шум, приближавшийся со стороны болота, и вскочили — рыцари возвращались в лагерь. Их глаза сверкали.

Эсташ и Эдюс подвели коней. Они помогали нагружать бочки и мешки, которые сняли накануне вечером: продовольствие было необходимо для недавно основанного монастыря, который хотели посетить их господа. Один молодой аббат с несколькими монахами того же возраста построил его в проклятом разбойничьем лесу Клерво. Звали аббата Бернар.

Господин де Пайен нетерпеливо торопил всех остальных. Рыцари сели в седла. Эсташ разбежался и под общий хохот одним прыжком вскочил на коня. Отряд отправился в путь.

Погода переменилась. Как только бледное солнце достигло зенита, на деревьях начал таять узорчатый иней. Эсташ не обращал внимания на признаки наступавшей весны. Сон, приснившийся ему ночью, стоял перед глазами, отчетливый, как картина: Эсташ видел тщедушного рыжего человека, откопавшего своим посохом сияющий камень. Чего хотел от него этот образ из сна, не отпускавший мальчика даже днем? Эсташ содрогнулся.