Защитники нехотя протестовали. Первый из них, Брусиловский, обозвал игуменью «дряхлой и психически нездоровой», а иеромонаха «подлинной пешкой», заявив, что основные виновники — «представители высшей духовной власти — остались в тени». Второй защитник, Мажбиц, немного изменив порядок слов, вторил коллеге.

Обвиняемые от последнего слова отказались — слишком были подавлены трагическим фарсом, разыгранным на сцене московского судилища.

Объявленный «именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» приговор представляет собой шедевр мифотворчества оскудевших разумом и совестью судей (если, конечно, не Галкин со Шпицбергом его сочинили).

«1920 года, 21 и 23 июля, народный суд гор. Москвы по особой сессии при Совнарсуде, в составе председательствующего — зам. председателя Совета народных судей А. В. Букина и народных заседателей тт. И. П. Силаева и И. С Куралина, слушал дело по обвинению иеромонаха Донского монастыря Досифея Кузьмича Жидкова и игуменьи Владимиро-Екатерининской обители Смоленской губ. Серафимы (она же Евдокия Евграфовна Воробьева) в контрреволюционных действиях и религиозных шантажах с кусками трупов, выдаваемых за «нетленные мощи» так называемых виленских угодников: Иоанна, Антония и Евстафия.

Перед народным судом прошла картина жизни и идеологии официальной церкви, теряющей свое значение, влияние и экономическое могущество под могучим железным колесом пролетарской революции и делающей последние попытки возвращения себе потерянного влияния на отсталые, темные, невежественные массы…

Переходя к мере наказания, нар. суд прежде всего констатирует, что главные виновники, руководители этого дела — высшее духовенство в лице Тихона и Назария, что при таких условиях в полной мере не могут отвечать Серафима и Досифей, что оба обвиняемые преклонного возраста, потому нар. суд, принимая во внимание материалы судебного следствия, постановил: 1) Игуменью Серафиму (она же Евдокия Воробьева) следовало бы изъять до окончательной победы трудящихся из общества, как паразитирующую уже десять лет за счет трудящихся, но в силу ее преклонных лет передать в одно из учреждений Отдела социального обеспечения с содержанием за счет государства.

2) Иеромонаха Досифея Кузьмича Жидкова заключить в концентрационный трудовой лагерь сроком на пять лет с зачетом предварительного заключения, принимая же во внимание пролетарское происхождение обвиняемого Жидкова, сравнительную неразвитость и некультурность его, в силу чего он не является особо опасным для республики, нар. суд применяет к нему первомайскую амнистию и заменяет наказание принудительными работами без лишения свободы на тот же срок с тем, что при первом же уклонении от этих работ он будет подвергнут немедленному лишению свободы, передав его немедленно в Бюро принудительных работ.

3) В связи с материалами предварительного следствия и судебного следствия привлечь к уголовной ответственности архиепископа Назария по обвинению в подлоге акта вскрытия «мощей виленских угодников» от 28 февраля 1919 г., совершенного по приказу «патриарха Тихона» и предложить НКЮ расследовать деятельность «патриарха Тихона» в связи с выяснившимися на суде обстоятельствами получения им от продажи свечей хотя бы от одной Иверской иконы, принесшей за один только 1919 г. около 600000 руб. дохода ему лично, полученного от спекуляции свечами.

4) Так назыв. «мощи виленских угодников», а в действительности «мумифицированные трупы» передать в музей древности. Брошюры «Страдания виленских мучеников», конфискованные в Донском монастыре, уничтожить.

Приговор окончательный. Срок обжалования месячный».

Полным ходом началась подготовка нового судебного процесса и продолжалось осквернение святых мощей. Вскрыли гробницы шестидесяти трех русских святых, и циркуляром Комиссариата юстиции от 12/25 августа 1920 года постановлено, что власти на местах «проводят полную ликвидацию мощей».

Радости безбожников не было конца, и они спешили ее вылить на газетных полосах:

«Сама жизнь в лице обманутых трудящихся масс сбросила тайные покровы с раззолоченных рак, и религиозная тайна рассеялась!»

«Мощи были нужны для эксплуатации невежественной толпы, наиболее отставшего в умственном отношении крестьянства, которые, тратя последние копейки, шли к «мощам» из города в город».

«Долой церковные застенки с мощами! К ответу черную рать! Да здравствуют свет и истина!»

А православный народ продолжал величать и чтить память святых подвижников веры. Как сто, и двести, и триста лет назад, шли паломники к священным ракам с мощами Божиих угодников, пусть даже и оскверненных безбожниками, и молили святых мучеников, святителей, преподобных и праведников защитить многострадальную русскую землю от напасти, дать радость труженику и прощение оступившемуся.

АТАКА НА ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВУ ЛАВРУ

В России к 1917 году существовало четыре лавры и около тысячи двухсот штатных и заштатных монастырей, пустынь, киновий, скитов, общин. Они владели миллионом десятин земли, имели свои мельницы, кузницы, тележные и колесные мастерские, кирпичные, смолокуренные и гончарные заводы, скотные дворы и стада молочных коров. Монахи занимались рыболовством и овощеводством, разводили пасеки и фруктовые сады, не брезговали портняжным и сапожным искусством, изготовляли церковную утварь и печатали церковные книги. Всероссийская выставка монастырских работ, открывшаяся в 1904 году в Петербурге, поразила своим разнообразием и подлинным мастерством не только русских обывателей, но и заморских ценителей искусства.

Все это с сатанинской ненавистью было порушено в первые же годы господства Советской власти. Православные монастыри были признаны «нелепым и уродливым анахронизмом» и передавались под тюрьмы, гаражи, антирелигиозные музеи, театры, казармы красноармейцев. За первые три года правления большевиков в России уничтожили 673 монастыря. Остальные, находясь под бдительным оком «комиссаров по монастырям», доживали последние дни.

Не обошел злой рок и главную обитель земли Русской — Троице-Сергиеву лавру, над которой нависла угроза закрытия, а над святыми мощами преподобного Сергия Радонежского — кощунственного осквернения и уничтожения.

Русская Православная Церковь, ослабленная казнями и судебными процессами над духовенством и верующими мирянами, ненавистью и своеволием со стороны атеистической власти, ослабленная числом, но не духом, в лице патриарха Тихона пыталась спасти лавру и почивающие в ней останки преподобного. 14/27 февраля 1920 года Святейший Тихон обратился с письмом к председателю Совета народных комиссаров В. И. Ульянову:

«До моего сведения дошли тревожные вести еще об одном готовящемся оскорблении религиозного чувства верующего русского народа — предполагаемом в ближайшие дни изъятии и вывозе из Сергиева священных останков преподобного Сергия.

Вслед за вскрытием останков других угодников Божиих, святых и потому всеми чтимых носителей религиозного духа народа, было совершено вскрытие и священных останков преподобного Сергия в марте прошлого года. А по заявлению печати, это было предпринято с желанием и ожиданием, что достаточно будет короткого времени (трех дней) для разрушения и сокрушения в народе благоговейного отношения и обращения к преподобному Сергию.

Действительность показала с первых же дней до настоящего времени, что нанесенное оскорбление религиозному чувству еще усилило порыв веры в преподобного Сергия, как и в других угодников Божиих, вскрытых по велению властей, но зато страдающую религиозную душу еще более растравило обидой от посягания на право народной веры в святых угодников.

Прежние обращения и заявления мои по делам Сергиевой лавры и вскрытия мощей встречали в центре указания на то, что предпринятое совершается по желанию местной власти. А обращение верующего народа к местной власти встречает указание на то, что инициатива исходит из центра…

Для чего готовится новое оскорбление веры народа в преподобного Сергия вывозом его священных останков после того, как вскрытием имелось в виду обнаружить отсутствие останков и религиозный обман, и после того, как останки оказались тем, что и почитает православный человек за мощи, т. е. останками святого по жизни и предстательству за народ по смерти человека?»