8 сентября немецкое командование передало, что Варшава пала. Молотов ночью отправил немецкому послу Шуленбургу телефонограмму: "Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской империи".

В три часа дня Молотов предупредил посла, что "советские военные действия начнутся в течение ближайших нескольких дней".

В тот же день нарком обороны маршал Ворошилов и начальник Генерального штаба маршал Шапошников подписали директиву, которая предписывала войскам Белорусского и Киевского особых военных округов в ночь с 12 на 13 сентября перейти в наступление и разгромить противостоящие силы польской армии. Но когда выяснилось, что Варшава еще держится, выступление Красной армии отложили.

Поляки отчаянно защищали свою столицу. Варшавяне, мужчины и женщины, рыли окопы и строили баррикады. Москву это упорство поляков раздражало.

Гитлер торопил Сталина с вступлением в войну против Польши. Ему не нужна была военная поддержка Красной армии, он сам мог справиться с поляками. Ему политически важно было участие Советского Союза в войне с Польшей. Риббентроп писал Молотову, что ждет скорого наступления Красной армии, "которое освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы".

Молотов отвечал Риббентропу:

"Мы считаем, что время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов".

До сентября 1939 года советское правительство никогда не ставило вопрос о возвращении западных областей Украины и Белоруссии. И в первые дни боевых действий Красной армии этот лозунг еще не возник. Он появился позже как удачное пропагандистское объяснение военной операции против Польши.

10 сентября в четыре часа дня Молотов пригласил посла Шуленбурга:

— Советское правительство застигнуто врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами. Красная армия рассчитывала, что у нее на подготовку есть несколько недель, которые сократились до нескольких дней.

Молотов откровенно предупредил посла, что Москва намеревалась заявить, что Польша разваливается на куски и Советский Союз вынужден прийти на помощь украинцам и белорусам, которым "угрожает" Германия:

— Это даст Советскому Союзу благовидный предлог и возможность не выглядеть агрессором. Но вчера генерал-полковник Браухич заявил, что военные действия уже заканчиваются. Если Германия сейчас заключит перемирие с Польшей, Совегский Союз не успеет вступить в войну.

Шуленбург связался с Берлином и передал озабоченность советского наркома. Риббентроп попросил Шуленбурга информировать Молотова, что слова главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича — недоразумение. Вопрос о перемирии с Польшей не ставится.

14 сентября Молотов пригласил Шуленбурга и сказал, что Красная армия уже практически готова, но, учитывая политическую мотивировку советской операции (защита украинцев и белорусов), Москва не может начать действовать до того, как падет Варшава. Поэтому Молотов попросил как можно более точно информировать его: когда можно рассчитывать на полный захват польской столицы.

Риббентроп сообщил из Берлина, что Варшава будет занята в течение нескольких дней. Он просил передать Молотову:

"Мы подразумеваем, что советское правительство уже отбросило мысль, что основанием для советских действий является угроза украинскому и белорусскому населению, исходящая от Германии. Указание такого мотива невозможно".

Шуленбург передал послание Молотову. Нарком, как следует из записи беседы, согласился, что "планируемый советским правительством предлог содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути".

— Советское правительство, — откровенно объяснил Молотов послу, — к сожалению, не видит другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о национальных меньшинствах в Польше и должен так или иначе оправдать свое вмешательство в глазах заграницы.

14 сентября военные советы Белорусского и Киевского особых военных округов получили секретную сталинскую директиву: "Молниеносным ударом разгромить противостоящие войска противника".

17 сентября в два часа ночи немецкий посол Шуленбург, военный атташе генерал Кёстринг и советник Хильгер были приглашены в Кремль. Сталин сам сообщил немецким союзникам, что в шесть часов утра Красная армия перейдет советско-польскую границу. Генерал Кёстринг озабоченно заметил, что за оставшиеся несколько часов немецкое командование не успеет предупредить все наступающие части, потому возможны нежелательные столкновения. Нарком обороны Ворошилов ответил Кёстрингу, что немцы с их организационным талантом справятся и с этим.

Шуленбург немедленно телеграфировал в Берлин:

"Сталин в сопровождении Молотова и Ворошилова принял меня в два часа ночи и проинформировал, что Красная армия перейдет в шесть утра советскую границу на всей ее протяженности от Полоцка до Каменец-Подольского.

Во избежание инцидентов Сталин срочно просит позаботиться, чтобы немецкие самолеты начиная с сегодняшнего дня не летали восточнее линии Белосток — Брест-Литовск — Лемберг (Львов). Начиная с сегодняшнего дня советские самолеты начнут бомбардировать район восточнее Лемберга".

17 сентября 1939 года советские войска без объявления войны вторглись на территорию Польши. В тот же день утром немецкие войска получили приказ остановиться на линии Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Белосток.

Сегодня некоторые историки говорят, что пакт Молотова — Риббентропа мало чем отличался от Мюнхенского соглашения. Но отличие все-таки есть. Западные державы отказали Чехословакии в помощи, но они не отправили свои войска, чтобы участвовать в уничтожении этого государства, и не отрезали себе по куску от ее территории…

Польскому послу в Москве первый заместитель наркома иностранных дел Владимир Потемкин зачитал ноту, подписанную Молотовым:

"Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства… Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать…

Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии отдать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизни и имущество населения Западной Украины и Западной Белорусии.

Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумным руководством, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверения в совершеннейшем к Вам почтении".

Посол ноту отверг с возмущением: Варшава еще не пала, и польское правительство действует. В этот же день, выступая по радио, Молотов сказал, что советские войска с освободительной миссией вступили на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Это была территория истекающей кровью Польши.

Один из руководителей оперативного управления Генштаба немецких сухопутных войск генерал Эдуард Вагнер записал в дневнике:

"Сегодня в шесть утра выступили русские… Наконец-то! Для нас большое облегчение: во-первых, за нас будет преодолено большое пространство, затем, мы сэкономим массу оккупационных сил и, наконец, Россия очутится в состоянии войны с Англией, если этого захотят англичане. Союз будет полным…"

В эти дни снимался художественный фильм о Первой Конной, в сценарии был эпизод перехода буденновцев через польскую границу в 1920 году[4].