Адель придирчиво осмотрела друга, стоящего перед ней в трусах.

«Действительно, урод».

«Да, — закивал Билл. — Они спросили, с чего я взяла? А я ответила, что вижу эту уродскую рожу каждый день в зеркале. И вот объясни мне, почему они меня забанили?»

«Скажи спасибо, что машину из психушки не вызвали».

Билл горестно вздохнул и убежал в комнату читать статью.

А потом он вопил на всю квартиру. Матерился и, если бы не фотографии Тома, разорвал бы журнал в клочья. Он хотел поехать в редакцию и сжечь ее. Он хотел подать на них в суд. Он хотел наслать на них тысячу несчастий в один день! Он поклялся девушке, что никогда больше не даст им интервью. В статье его брат рассказывал, как Билл все эти дни находится рядом (но сейчас буквально на один день уехал в Берлин на фотосессию), как выхаживает его, как переживает и чуть ли не с ложечки кормит. Еще Том извинялся перед фанатами за срыв концерта в Белграде, объяснял, что выступал с высоченной температурой и чуть ли не падал в обморок за сценой, но только благодаря Биллу смог дотянуть до конца, и очень благодарен публике за теплый прием. Если бы не Билл… Билл… Билл… Только Билл… Адель молча пережидала бурю, с интересом следя за его передвижением по спальне. Потом улыбнулась и ехидно заметила:

«Судя по всему, у Тома новый брат-близнец, который и будет выступать в Америке, а тебя они пригласили в аэропорт просто проводить».

«Это всё Йост!» — зашипел он злобно, сверкая глазами.

Чемоданы сдали, Билла отвели в зону для особо важных персон. Если честно, то ноги подкашивались самым натуральным образом. Он старался холодно улыбаться и ни с кем не разговаривать, чтобы не выдать напряжения. Достал мобильный и принялся тыкать пальцем по кнопочкам, с таким лицом словно сквозь телефон ласкает женщину.

«Руки дрожат. Щеки горят. Сбежать. Спрятаться. Испариться. Он смотрит».

Отправил.

Почти сразу пришло подтверждение доставки.

Билл сидел, гонял во рту жвачку, дрыгал ногой и делал вид, что ему пофиг. Он спиной чувствовал его взгляд. Обжигающе-холодный. Словно прикосновение Хель.

«Ты ж самый умный,» — сообщила ему смска от Адель.

Билл обиделся. Расстроился. Но томно-улыбающуюся рожу корчить не перестал…

Не то, чтобы ребята с ним не разговаривали или не общались. Билл чувствовал себя неуверенно, неуютно и всячески их избегал. Всех. Ему казалось, что группа отдалилась, что за спиной шушукаются, обсуждают. Он замкнулся, уходил сразу же после репетиций или концертов, благо в Америке они еще могли передвигаться самостоятельно и без охраны. Он не расставался с телефоном, держась за него, словно за спасительную ниточку — Адель почти всегда была на связи, смешила его, подкалывала, поддерживала, когда он совсем отчаивался. Билл еще кое-как улыбался журналистам, был наигранно-весел на ток-шоу, куда их с братом вывозили на показ, как цирковых мартышек. Они общались только на интервью. Смотрели друг другу в глаза, касались, улыбались. И Том заученно повторял с сильным акцентом, какой Билл у него молодец, и что б он без него делал… Билл злился в глубине души — это брат делает специально, чтобы побольнее уколоть его. А потом он опять прятался в своей норке, хватался за телефон и писал смс Адель.

Еще Билл заметил, что Том все еще очень слаб после больницы, что его берегут, о нем заботятся. По утрам брат плохо выглядел, был каким-то опухшим, мятым, хмурым. Он и вечером был хмурым, особенно когда оставался наедине с собой. Билл несколько раз видел, как близнец прятался в отелях где-нибудь в людном, но в тоже время очень уединенном месте. А потом понял, почему брат по утрам похож на перекормленного поросенка — Том пил. Брал фляжку, бутылку и пил. Много. Очень много. И не пьянел. Даже от половины такой дозы Билл бы ушел в нирвану и радостно похрюкивал под столом, а у того лишь взгляд становился мутным, тяжелым, черным. Билл напрягся и начал следить за ним. Через несколько дней самые нехорошие предположения подтвердились — его близнец медленно, но верно становится алкоголиком. Том вел себя так же, как и он: на людях был весел и активен, а потом где-нибудь прятался и квасил в одно опухшее лицо. Билл начал прислушиваться, о чем он говорит на интервью. Брат действительно очень часто вспоминал о них. Может быть, Том переживает, что прогнал его, а подойти боится, или гордость не позволяет? Может быть, Том нуждается в нем? А дома… Он же один сопьется!

— У нас вечером очень ответственное мероприятие, — Дэйв присел на краешек стола и начал таскать ломтики салями. — Встреча с людьми из головной компании. Нам надо выйти, поулыбаться, произвести хорошее впечатление. Это благотворительная акция, на которой мы должны будем подарить что-то какому-то там фонду для аукциона, и дать небольшой бесплатный концерт. Всего запланировано пять песен.

— А что за зал будет? Или опять автостоянка? — скривился Георг.

— Это магазин. Вирджин мегастор. Само действо будет в магазине, а выступление на улице.

— Том, — захохотал Билл. — Не забудь взять с собой побольше кепок для подаяний. Чур мне красную! Она идеально подходит под цвет моих глаз.

— Билл, это серьезное мероприятие, подумай, что ты можешь им подарить? — строго произнес Дэвид.

— Ничего. Мне все дорого. Заработано кровью и потом. Если тебе что-то надо подарить от моего имени, сходит и купи. Почему я должен что-то покупать себе, а потом кому-то дарить?

— Потому что от этих людей зависит твое будущее.

— Да, конечно! Мое будущее зависит от выступлений на автостоянках и около магазинов! Точно! Петь для двадцати человек, пятнадцать из которых приехали с нами из Германии, — это то, о чем я мечтал всю жизнь!

— Ты, кажется, забываешься.

— Дэйв, а на кой я тебе вообще сдался сегодня? У меня сегодня планы. Другие. Ты обещал нам свободный вечер. А у тебя и без меня все прекрасно получается. Смотри-ка, как вы красиво обстряпали тему братской любви для «Браво»… Все в шоколаде, один я тут в дерьме по уши!

— Ооо, — сладко-сладко протянул Йост голосом кота, который увидел неповоротливую канарейку. — Ты предпочитаешь, чтобы весь мир узнал, какая ты мразь, что оставил брата без еды в пустой квартире с температурой и свалил к любовнице? А может к любовнику? Ишь морда, как светится! Так хорошо было, Билли, что за две недели о брате и не вспомнил ни разу, не посчитал нужным не то чтобы приехать, а даже позвонить? А, мальчик? От звездной болезни не тошнит? Или в брате конкурента почувствовал? Две недели все СМИ только и кричали о нем, а о тебе позабыли? Решил заранее…

Внутри все закипело. Билл, словно выпущенное из пушки ядро, подлетел к Дэвиду, но ударить не успел. Йост одной рукой перехватил занесенный кулак, а второй раскрытой ладонью накрыл его лицо и с силой оттолкнул, сбивая падающим телом стоящие стулья и гитары. Вроде бы и ударил, и не ударил, но со стороны, наверное, всё выглядело очень унизительно. А потом он услышал еще один удар. И что-то тяжелое скрипнуло по полу, что-то мягкое упало, сбивая мебель в другом конце комнаты.

— Охуел?

Билл удивленно распахнул глаза и увидел, как совсем рядом, спиной к нему стоит Том, чуть расставив ноги. А на полу метрах в трех лежит испуганный Дэвид и держится за разбитую губу.

Убедившись, что никто в драку больше лезть не собирается, Том повернулся к Биллу и протянул руку.

Тот не заставил просить себя дважды. Вцепился в родную теплую ладонь, а потом не удержался и крепко обнял, торопливо, глотая слова, зашептав ему в ухо:

— Я не знал, правда. Я не знал… Я звонил. Я думал, ты опять в Италию улетел. Мне никто не сказал, что ты в больнице. Я только через неделю случайно узнал. Думал, что ты не хочешь меня видеть. Думал, что ты сказал, чтобы меня не пускали. Я хотел поехать. Я боялся, что ты прогонишь. Я бы не вынес…

Том улыбался ему в плечо. Гладил по спине. Потом повернулся к присутствующим, закрыв брата собой.