Он еще раз провел рукой по плечу, удивленно отмечая, что оно какое-то ненормально горячее. Осторожно нажал, пытаясь опрокинуть тело с бока на спину, открывая лицо. Краем глаза заметил, что брат лежит в обнимку с плюшевым медведем. Его Томом… Маленьким рыжим Томом, который обещал поехать с ним в Берлин и далекую Америку… Дрожащим пальцем скинул несколько дредлоков с лица. Глаза полузакрыты и… Он не понимал, как описать этот взгляд… Мутный? Невменяемый? Бессмысленный? Как у спящего? Только Том не спал — дыхание нездоровое, едва различимо. Билл схватил его за плечи и принялся трясти, истерично крича всего одно слово:

— Том!!!

Веки дрогнули. Из уголка глаз поползла слезинка. Он что-то постарался сказать пересохшими губами, но не смог.

Билл поднес ухо прямо к его рту.

— Пить, — кое-как различил сквозь сип.

Он выхватил из дорожной сумки бутылку с минералкой. Вскрыл ее. Придерживая брата за плечи, попытался напоить. Том слабо дернулся, делая глоток и обливая все вокруг. Билл аккуратно уложил его на подушки, перевернул одеяло мокрым концом к ногам и набрал номер врача, который сопровождал группу в поездке. Срывающимся голосом потребовал, чтобы тот немедленно приехал к ним домой. Потом схватился за голову, поносился по комнате, пытаясь понять, что делать.

— Герр Каулитц? — позвал из прихожей старший из команды грузчиков.

Билл неожиданно вспомнил, что уезжает. Дьявол! Почему он всегда об этом забывает?!

— Герр… Простите, как вас? — подлетел он к мужчине. — Вот адрес. Там вас встретит Ирвин Лестевник. Вот его телефон. — Билл торопливо написал номер на бумажке с адресом. — Я позвоню ему… Попрошу, чтобы он проследил… Отдайте ему деньги. Пожалуйста. У меня брату плохо. Я вызвал врача. Я позже приеду. Немного позже. Не могу его оставить одного. Пожалуйста. Вот, как мы договаривались, — протянул заработок рабочих.

— Да, хорошо. По этому адресу нас будет ждать Ирвин Лестевник. Мне надо передать ему деньги.

— Да, все верно. Я позвоню ему.

Уладив все дела, позвонив агенту в Берлин, Билл вернулся к брату. Том опять сжался в комок, натянув одеяло до самой макушки.

Он опустился на колени перед кроватью.

— Что-нибудь болит? — погладил его по голове. Потрогал лоб. Улыбнулся. — На тебе можно жарить яичницу. С беконом.

Том чуть поморщился.

— Почему ты меня не позвал? Просто надо было крикнуть мне и всё. Или ты предпочитаешь умирать в одиночестве?

Молчит.

Билл ткнулся носом ему в руку, закрыл глаза, прижал горячую ладонь к губам. Он не хотел никуда ехать. Он хотел остаться с ним. Только с ним…

Врач несколько скептически посмотрел на термометр. Причмокнул и нахмурился. Достал из волшебного чемоданчика несколько ампул. Наполнил шприцы.

— Ну ты чего-то совсем расклеился, Томми. Я понимаю, стресс, депрессия, устал сильно, но надо же взять себя в руки, — дружелюбно выговаривал герр Шмидт. Том апатично смотрел куда-то в сторону. За все время он не произнес ни единого слова. — Лекарства, наверное, не принимаешь, да? Вот и температура такая поднялась. А принимал бы лекарства, все было бы нормально. Давай-ка вот что, я выпишу тебе успокоительное, иммуностимулирующее. Те лекарства, которые я назначил, принимай по той же схеме. Тебе надо больше пить и спать. Сейчас сделаю укол, чтобы сбить температуру. Билл, надо будет еще купить парацетамол, у вас что-то не аптечка, а недоразумение какое-то.

— Это опасно? — с мольбой смотрел младший близнец на врача.

— Ну, — пожал тот плечами. — Понимаешь, любое заболевание опасно, и простуда в том числе. Особенно, если ее не лечить и запустить. Но, я надеюсь, Том у нас умничка, и будет принимать лекарство вовремя. Да, Том? Ты же не хочешь лететь в Америку больным, да?

Том закрыл глаза и отвернулся от присутствующих.

— Билл, вот тебе список того, что надо купить. Иди в аптеку, а я с ним побуду. Надеюсь, что к твоему возвращению температура спадет, и ты больше не будешь орать таким голосом мне в трубку. Честно говоря, я думал, что твой брат как минимум умер.

Билл покраснел, недовольно дернул плечом и ушел в аптеку.

На обратном пути он заглянул в супермаркет, набрал Тому «Скиттлс» и жевательного мармелада, потом подумал, что одному ему будет скучно, и купил несколько DVD.

Уезжать отчаянно не хотелось.

Он бы с удовольствием посмотрел эти фильмы с Томом вместе, сидя у самой стеночки, прячась за его спиной, вздрагивая от его внезапных хватаний за руки или ноги, злясь на безудержный хохот брата. Пусть только скажет. Он останется. Только попросит. Билл дал себе слово, что даже ломаться не будет. Пусть просто скажет, что он ему нужен…

Герр Шмидт ушел, раздав последние ЦУ. Герр Не-помню-как-вас-там отзвонил, сказал, что они подъезжают. Герр Лестевник уже сидел в квартире и ожидал машину. Герр Каулитц-младший заказал билет на поезд до Берлина… На пять часов вечера. Через пятнадцать минут выходить… У него дрожали руки, ноги, а настроение было таким, словно в душу нагадили.

Он нервно вышагивал по гостиной и боялся зайти в свою пустую комнату и ванную. Слышал, как Том дошел до туалета. Значит, стало немного лучше. Значит… он больше не нужен… Можно ехать? Пусть только попросит… Хотя бы намекнет…

Том лежал в тишине, прижав руки к груди, и смотрел в одну точку. Лицо такое, будто он познал всю боль мира одновременно. Без маски. Такое, каким оно должно было быть все эти дни. Но хоть взгляд осознанный — уже приятно.

— Том, — Билл поискал взглядом пульты от телевизора и dvd-плеера. — Я вот тебе фильмы новые купил… Ну… Если вдруг тебе станет… одино… скучно… или вы там с Юри захотите что-нибудь посмотреть на ночь. Вот этот поставлю, а те сюда положу, рядом. Пульт вот… Только руку протяни… Хорошо? Лекарство вот тут… — покрутил рассеяно головой. Придвинул стул к кровати. — Вот. Даже вставать не надо… Я уезжаю, Том… — сказал жалобно и сжался.

Том молчал.

Билл потоптался, не зная, что делать. Он ожидал чего угодно, только не такого вот безразличного молчания и тупого лежания на кровати.

— Том, я… Там машина уже пришла… Вещи уже… — он виновато посмотрел на брата. Наверное, плохо уезжать, когда он болен. — Ты это… Там лекарства… Я купил всё, что доктор велел… Пиццу себе закажи… Ты это… Горячее пей…

Том не шевелился. Лишь ресницы подрагивают. Моргает медленно.

Всего одно слово и Билл останется, никуда не поедет. Будет сидеть рядом с ним, греть ему чай, делать компрессы…

— Там доктор еще велел, чтобы ты грудь и горло натирал… Мазь… Разогревающая… Там… На стуле… И ноги…

Том закрыл глаза.

Ком стоит в горле. Кажется, что предаешь… Всего одно слово… Или знак…

— Хочешь, я останусь? — не выдержал.

Молчит.

— Том, мне остаться? — с надеждой.

— Езжай, — хрипло, едва слышно.

В груди больно кольнуло. Словно пуля попала… Билл хмыкнул и закусил губу. Попытался улыбнуться. Не вышло.

— Я устроюсь… Приезжай в гости… — понятно, что не приедет. — Ты будешь мне звонить? — понятно, что не будет.

Молчит.

— Я буду часто приезжать, ты не переживай… У нас же здесь студия… Ребята здесь… Друзья… тоже… здесь… Ты будешь мне рад?

Ресницы дрожат.

— Еда там… В холодильнике…

Спохватился, убежал на кухню. Достал из пакета его любимые сладости, а то ведь не найдет сам.

— Я купил специально для тебя, — протянул.

Том взял.

Билл заметил, что у него ледяные руки и игрушка опять лежит под боком.

— Температуру померяй, может, опять поднялась…

Не отвечает.

— Ну… Я пошел?..

Достаточно взгляда…

— Я там дверь закрою… Не вставай…

Он очень долго обувался. Очень долго ковырялся с курткой, искал очки и кепку. Он еще пару раз заглянул к брату, просто чтобы посмотреть, может ему что-то понадобиться… Вода там… Или лекарство какое… Том так и не изменил позы за это время, не произнес ни слова, не вышел проводить…

— Ты звони мне… Можно я тоже буду тебе звонить?

Так и не дождавшись ответа, он ушел из своей квартиры.