— У тебя эта самая болезнь! Эпилепсия… Мне тебя жаль, но ты болен, генерал… Болен, и притом очень сильно! У тебя разновидность эпилепсии под названием «пляска святого Витта». Ты просто еще не знаешь, что это такое…

Ковалев видел, что его слова доходят до сознания Шилова, что генерал верит в то, что говорит ему Лешка. Ни тюрьмой, ни немедленным расстрелом напугать сейчас генерала было нельзя. Когда он задумывал все, что случилось, он, конечно, предусматривал и такой вариант. А вот эпилепсию он предусмотреть просто не мог! Лешка понимал, что поступает сейчас, мягко говоря, грешно, но продолжал, испытывая ни с чем не сравнимый кайф.

— Когда начинается приступ, — говорил Лешка, глядя в наливающиеся ужасом глаза Шилова, — в голове появляется шум, у тебя же сейчас шумит?

Шилов завороженно кивнул.

— Потом голову заполняет боль, и начинает подергиваться веко… Потом сокращается одна мышца, сокращается другая, и ты не знаешь, какая в этих сокращениях очередность… И не можешь остановить это… Вот как сейчас у тебя!.. Ноги, руки, мышцы спины — все начинает дергаться, но ты не знаешь, как остановить судороги! Ты не можешь этим управлять! — все громче и все с большей силой выговаривал Лешка.

У генерала дернулась вверх рука, упала вниз и дернулась другая, так резко и сильно, что он застонал, сжимая зубы. Он попытался сломанную руку прижать здоровой, но локоть вывернулся назад, а вместе с ним дернулась и нога.

— Вот это и есть пляска святого Витта… — тихо сказал Лешка, не отпуская взгляда Шилова. — И ты болен, как сам можешь убедиться. А вылечить тебя может только мой сын… Только он! А я могу лишь отодвинуть приступы… Ты не сможешь даже погадить самостоятельно! — вдруг с яростью выкрикнул он в лицо генерала. — И как только ты подумаешь о смерти, чтобы избавиться от болезни, у тебя начнется приступ!!! Где Костя?! Только он может тебе помочь!

— Т-т-т-у-д-д-а е-с-с-с-ть х-хо-д… — заикаясь, с трудом выговорил Шилов.

Лешка положил правую руку ему на лоб, левой придерживая генерала за спину.

— Откуда начинается ход? — уже тише спросил он. — Успокойся, приступ сейчас пройдет…

— И-и-з м-моего к-к-каб-бин-н-нета… Он с-сдел-лан н-нед-д-давн-но!

Шилов никак не мог продышаться.

— Пошли! — решил Ковалев. — Вы как, ребята? — он повернулся к Белову.

— Нормально, — ответил тот, поднимаясь с пола. — Его с собой? — спросил он, кивнув на Шилова. — Пойдет сам?

— Пойдет! Никуда не денется… Шаг в сторону — и запляшет, как Витт!.. А Иван идти сможет?

— Смогу, — Иван с трудом встал, не забыв прихватить автомат.

— Там, перед выходом на поверхность, пункт связи… — сказал Шилов. — Они уже знают, что вы меня захватили… Они слушали мой кабинет по моему распоряжению…

— Ну и что? — спросил полковник.

— Они будут стрелять… На этом пункте собраны боевики из Белого дома… Снайперы…

— Вот как?.. — Лешка задумался.

— Надо наверх! — сказал полковник. — Сверху мы хоть куда пробьемся!

— Нет. Времени мало…

Лешка больше всего боялся Черного. Он не хотел сейчас объяснять всем, что помнит его глаза, глаза сволочи и садиста… Если о захвате Шилова знают на пункте связи, то могут знать и в арсенале, а тогда… Что может быть тогда, Лешка боялся даже подумать.

— А где Павленков? — вдруг спросил он.

— Остался в кабинете Шилова, — ответил Белов. — Пытается связаться с охраной, убедить прекратить сопротивление. А идти надо… Здесь, кстати, должно быть все заминировано!

Шилов отрицательно замотал головой.

— Нет!.. — сказал он. — Н-н-не ус-с-с-п-пели…

Теперь впереди шел Белов.

Они благополучно прошли коридоры, прошли мимо нескольких трупов, уложенных группой Белова в первой ходке, и довольно быстро подошли к кабинету Шилова.

— Это Каверзнев! — крикнул полковник в переговорное устройство. — С нами Белов и Ковалев.

Павленков открыл дверь. На столе лежали автомат и две гранаты, в которые были вставлены запалы.

— Я связался со всеми, с кем мог… — устало сказал начальник ГРУ. — Но половина подразделений уже отключена. Видимо, бой затронул коммуникации… Мониторы отключены, обратной связи нет. Кое-кто меня выслушал, так что есть шанс, может, сдадутся. Надо пробиваться наверх.

— Мы идем к арсеналу, — сказал Ковалев. — А там на пути пункт связи, где собрались боевики, бежавшие из Белого дома. Вы с нами?

— Да, — мгновенно решил Павленков и встал, засовывая гранаты в карманы пиджака.

Белов прислушался к чему-то.

— Быстрей! — сказал он. — Иван, держи выход. Гости!

Шилов подошел к стене и надавил на панель. Под тонким фанерным листом скрывалась толстая стальная дверь. Шилов нажал на кнопку, и штурвал на двери начал вращаться. Как только открылась щель, достаточная для человека его комплекции, Белов нырнул в ход. Ковалев, а за ним и Каверзнев устремились следом, поставив Шилова в середину.

Их задерживал только Иван, который не мог быстро бежать. Он, поминутно оглядываясь назад, хромал, опираясь на плечо Павленкова.

Петляя по многочисленным коридорам, они дошли до узкой винтовой лестницы, которая уходила вверх и вниз.

— А там что? — спросил Каверзнев, кивнув вниз.

— Убежище, — ответил за Шилова Павленков. — На случай атомного удара…

— А наверху?

— Там комната связи и охрана, — сказал Шилов.

— Значит, так, — сказал Белов и повернулся к полковнику. — Мы, как только откроем люк, закидаем их гранатами и для порядка врежем из гранатомета шоковой… Минуты три мы вам гарантируем, никто из тех, что наверху в помещении, вам не помешает, а дальше вы уж сами… По обстановке… Куда там дальше надо? — он посмотрел на Шилова.

— Дальше через основной выход и метров тридцать по поверхности. И арсенал… — ответил Шилов.

— Пошли, — сказал Белов.

— Погодите! — остановил его Павленков. — Давайте я с ними поговорю, не все же они там бунтовщики! А так мы их… Да и Шилова послать можно, пусть распорядится…

— Нет! — испуганно ответил Шилов. — Там боевики из Белого дома, баркашовцы!.. Они мне не подчиняются…

— Как же ты, говнюк, с фашистами спутался? — с презрением спросил Белов. — Надо бы тебя вперед выставить вместо пугала, да ладно… Короче. План меняется. Мы с Васей открываем люк, бросаем гранаты и делаем по выстрелу из гранатомета. Вася, ровно через три секунды после взрыва! — он посмотрел на своего подчиненного. — Ты стреляешь вправо, я — влево. Потом выскакиваем и лупим всех, кто шевелится. Не жалеть! А вы, полковник, не стойте потом, нас не ждите! Они могут спокойно нас потом блокировать… Быстро двигайтесь! Если мы сможем, пойдем за вами.

Белов, не дожидаясь ответа, двинулся вверх. Павленков тяжело вздохнул и, отстранив Шилова, пошел следом, приготовив автомат к стрельбе.

— Грехи отрабатывает! — презрительно бросил Каверзнев и, видя, что Лешка не понял, объяснил: — Его же за Шилова потом стегать будут!..

Ступеньки винтовой лестницы были сделаны из металлических прутьев, и Лешка видел, как боевики, присев под люком, несколько минут прислушивались, пытаясь понять, что происходит наверху, потом Иван начал осторожно приподнимать крышку люка. Как только образовалась небольшая щель, Белов с Василием катнули по гранате в стороны от люка, а Иван сразу опустил тяжелую крышку. Грохнули взрывы. А ровно через три секунды, как и планировал Белов, они с Василием выстрелили из гранатометов… С шипящим, визгливым шумом ракеты ударили в стороны, и почти сразу раздался оглушительный, сопровождаемый невыносимым звоном, взрыв. Потом Иван, краснея напряженным лицом, откинул крышку в сторону, и Белов с Василием выпрыгнули наверх. Сразу зашипели очереди их автоматов. Потом тяжело поднялся наверх Иван, и только тогда полезли Каверзнев с Лешкой.

В комнате оказалось всего два трупа. Боевики куда-то исчезли… Они вошли в большой зал, где многочисленные шкафы, маленькие комнатушки, пристроенные к стенам, больше похожие на скворечники, проверяли Белов с Васей, а Иван стоял посередине огромного зала, поставив раненую ногу на стул, и внимательно смотрел на сослуживцев, не убирая пальца со спускового крючка автомата.