– А диспансерное наблюдение? – спросил Васильчиков.

– Полагаю, можно целиком положиться на научные изыскания Любимова. Чёрным по белому там сказано: «Липутина Эвелина Павловна психических отклонений не имеет». Мы же не будем спорить с доктором наук!

Ежиха вела себя безупречно.

– А учиться в ВУЗе она может? – продолжал дожимать профессор, добиваясь абсолютного положительного результата.

Дулина вышла из-за стола, прошла к Эвелине, сидящей на стуле посреди комнаты, потрогала её за голову с обеих сторон и сказала:

– Что ж, и Мересьев летал!

Рима, передёрнуло. Чтобы как-то сгладить реплику Ежихи и не дать продолжить ей, он спросил:

– Так, значит, можно?

– Заключение готово! – отшила Дулина. – Прекрати писать! – обратилась она к старшей сестре больницы, заполняющей протокол.

– А тебе бы помалкивать, молодой учёный! Эк вывернулся весь, защищая любовницу! Ещё, небось, постель от жены не остыла! И вот такие аморальные типы получают мировое признание?!

Присутствующие промолчали. Рим демонстративно обнял Эвелину и вывел из кабинета.

– Что она имела в виду, Рим? – спросила на крыльце Эвелина.

– Не обращай внимания, она провоцировала скандал, это у неё не получилось. Неужели ты не заметила, что она ненормальная?

– Она, может и ненормальная, не спорю – специалисту виднее, но она сказала правду?

– Что Маресьев, летал?

– Не заговаривай зубы, Рим! – вспыхнула Эвелина. – Речь шла о твоей жене, о постели!

– О жене? – не понял Рим. – У меня никогда не было жены.

– А Вика?

– Но она не была мне женой!

– Она была твоим соратником, как Надежда Константиновна! И вы не жили вместе! И если бы она не погибла, ты бы не стал греть свою постель другой! – Эвелина вырвалась и ускорила шаг в сторону автобусной остановки. Рим поспешил за ней.

– Что ты такое говоришь? Ведь я люблю тебя!

– А прежде любил её, а ещё раньше кого-то ещё!

– Да нет же!

– Рим Николаевич, не обманывайте меня! – резко развернулась Эвелина, сверкнув глазами. – Заберите ключи от своей квартиры и забудьте меня!

– Линочка, постой! – Рим ухватил её за рукав. Эвелина вырвала руку и бросилась догонять автобус.

– Не называй меня Линочкой и вообще, никак не называй!

Водитель тормознул и раскрыл двери. Эвелина вскочила внутрь салона.

– Извещение ВТЭК пришлёте по почте! – только и услышал Рим, оставшись стоять на дороге в клубящихся выхлопных газах.

Эвелина, стоя на задней площадке, повернулась спиной к окну и навзрыд расплакалась.

Как всё прекрасно начиналось и как жестоко закончилось.

Всё из рук валилось у Рима. Работа не шла, терялся контакт с пациентами. Неохотно просыпались чувства шизофреников. Больные чувствовали внутреннее смятение врача и никак не желали идти на контакт. Мир, сокрытый от людских глаз, вновь приобрёл для них привлекательность, и не хотелось возвращаться к израненной действительности.

Любимов прекратил сеансы. Пётр несколько раз приносил какие-то бумаги, Рим подписывал, не глядя и не вникая в суть, мало того, он даже не разговаривал с техническим директором.

– Слушай, Рим! Ты чего расклеился? Работы непочатый край!

– Понимаю, но как-то не получается.

– Это у тебя-то не получается?

– Да у меня! А что, такого не может быть?

– Не может, потому что не может быть никогда!

– Лозунг материалистов.

– А ты против материалистов?

– Да я, вообще, никого не против, – устало отмахнулся Рим. Он чувствовал себя чрезвычайно измождённым, словно вся усталость, медленно скопившаяся за годы напряжённого труда, внезапно свалилась на него, придавила и распластала по земле.

– Да не будь ты таким кислым! Что произошло? А? Мир перевернулся?

– Лучше и не скажешь.

– Кто посмел насолить нам? – Пётр свирепо завращал глазами.

– Пётр, тебе приходилось испытывать крушение планов?

– Да. По нескольку раз на дню!

– Не рядовых планов, а таких, когда ты уже настроился, договорился с людьми, а потом – раз! Внезапно приходится подводить людей.

– Известное дело. Рядовой бизнес, а как без этого?

– А если один из этих людей – твоя мать?

– Ты чего? За кого ты меня принимаешь? Я тебе что, акула какая буржуазная? Да как можно подводить собственную мать? В лепёшку расшибусь, а не подведу!

– А я подвёл.

– Не понял? Ты-то как мог? Ты даже теоретически не мог!

– Теоретически нет, а на практике так получается. Прав оказался батя.

– В чём? Давай по порядку, только не темни, не ходи вокруг да около!

Рим вкратце рассказал о случившемся.

– Слушай! А эта Ежиха, она что, сексуально озабоченная?

– Да ты что?! – улыбнулся Рим, – Она просто вредина.

– Падаль, одним словом.

– Да. Только это дела не меняет.

– А ты? Тоже идиот хороший!

– А я-то почему?

– Да потому! С бабой разобраться не смог!

– Да с нею никто разобраться не сможет.

– Слушай! Да ты со странностью! Зачем, тогда собрался на ней жениться?

– Ах, вот ты о какой бабе! – понял Рим. Ему не приходило такое определение к Эвелине, даже в самых озлобленных мыслях.

– Ясно о какой, о твоей! Ты что ей сказал?

– Ничего не успел.

– И неделю болтаешься! Да ты должен был в ту же ночь всё разъяснить ей в самой популярной форме!

– Она ушла.

– Вот ты придурок! И матери уже сказал, что всё отменяется?

– Нет. Я не знаю как сказать такое, просто не сообщаю точную дату.

– Правильно, хоть что-то ты сумел сделать правильно. Так, – Пётр посмотрел на часы, – ты закончил службу?

– Как?

– Ты ещё должен часы государству?

– Нет.

– Вот и хорошо, – Пётр вынул из кармана ключи от машины, крутанул связку на пальце, – поехали?

– Куда?

– Я, как раз, не знаю куда! Покажешь.

– К Эвелине? Не поеду!

– Поедешь.

– Там бабушка! Можно всё испортить.

– Да что можно испортить-то? Хуже уже некуда!

– Именно поэтому я не поеду.

– Именно поэтому и поедешь. Точнее, поедем! Когда зайдём в квартиру – рта не раскрывай!

– А смысл?

– Посмотрим. Надо решить определённо: Да или нет? Пусть всё испортится окончательно! По крайней мере, ты будешь знать, что сделал всё, что в твоих силах! Разве не этому нас в медицинском учили? В самом худшем раскладе скажешь матушке прямо: Так и так, не получилось. Не судьба!

– Правильно, поехали!

Пётр остановился у супермаркета, вернулся через несколько минут с полными пакетами.

– Что там?

– Продукты.

– Зачем?

– Мне ты поручил договориться с бабкой?

– Это ты сам себе поручил.

– А вот это, – Пётр назидательно поднял указательный палец кверху, – и есть обязанности технического директора фирмы – додумывать приказы начальника!

– Скажешь же, начальника!

– Вот, ты уже и расшевелился, повыше нос! Всё будет о, кей!

– А они скажут: Мы что, нищие?

– Это ты так сказал! Может, твоя Эвелина сказала бы, но не бабка, пережившая войну!

– Логика у тебя странная.

– Хоть такая есть! Этот дом?

– Он.

– Пошли!

– Пошли, – согласился Рим. В одном прав Пётр, пусть разрыв будет полным, всё встанет на свои места!

Пётр стремительно и настойчиво нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – проскрипел неприветливый старческий голос.

– Из Собеса! – сказал Пётр и вполголоса добавил, обращаясь к Риму. – А бабка-то, не божий одуванчик.

Любимов согласно кивнул. Дверь раскрылась.

– Здравствуйте, бабушка!

– По какому делу?

– Можно войти? – Петр заслонил собой друга, протянув вперёд руки с набитыми битком пакетами.

Бабушка решила пропустить посетителя. Вор и разбойник не станет входить в дом с сумками. Олимпиада Самсоновна посмотрела на молодого человека, оценила с ног до головы. Обеспеченный. Возможно, воспитанный. Вероятно, из благородной семьи. Но почему, Собес? Она задала вопрос вслух.

– Олимпиада Самсоновна, дорогая! Извините за маленькую вольность! Мы, вообще-то, к вам свататься пришли!