– Вы общались с этими студентами. Понимаете, доцент может за три часа дать столько знаний, сколько и за год не сумеют пять ассистентов.

– Мыслимо ли это?

– Звание, Рим Николаевич, обязывает.

– Что мне грозит по результатам этой проверки?

– Я сделал, всё что мог. Только выговор.

– Могло быть и хуже?

– Могло, – выдохнул профессор.

Рим попрощался и вышел вон. Чем профессора купила Дулина? А ведь не продается наш Васильчиков! Вероятно, тихой жизни захотел.

Не ставя в известность Любимова, Васильчиков докладывал ректору о деструктивных действиях лечпрофа ОКБ.

– Не обеляйте своего сотрудника! – строго указал ректор. – Он сам может постоять за себя! Он не просто доцент, а ещё и коммерческий деятель! Вот пусть занимается коммерцией – только приветствуем, однако, не в ущерб преподавательской деятельности! Прежде всего, он сотрудник Академии!

Васильчиков понял: станешь защищать своего сотрудника – получишь сам! А надо ли это? Весело ли будет сидеть на пенсии?

Полковник Кудрин встретился с судьёй. Старый друг усмехнулся.

– Ну что может такого быть? Сам говоришь: «Всё надуманно, иск липовый» – чего расстраиваться?

– Слушай, скажи прямо, тебе кто-то приказал?

– Родина приказала, – усмехнулся судья. – Заявление принято, следует разобраться. Слишком серьёзные обвинения.

– Психиатрические репрессии?

– Именно. Только за одну формулировку нас разнесут в пух и прах, если отклоним иск.

– Неужели ты не видишь, что всё организовала вредная бабёнка?

– Вредность уголовно ненаказуема.

– Я не понимаю, ты что? Хочешь прославиться?

– Именно этого я и не хочу! Поэтому разберёмся. Кстати, свидетели подали заявление на органы МВД: под давлением милиции они изменили показания, вот так.

– Ты лично будешь разбираться?

– Конечно. Уверен, всё обойдётся, в дальнейшую инстанцию дело не пройдёт.

– Но скандал будет!

– Будет, и только. А вообще, что тебе за интерес? Доказать возможность давления органов МВД невозможно: свидетели не были под стражей! Врач отделается небольшим ущербом – несколько тысяч штрафу, и только. Кто он тебе?

– Друг семьи моей дочери.

– Дружба – дело святое! Но стоит ли нам подставлять себя под удар? Мы не примем – заявление пойдёт дальше! Хочешь, чтобы делом занялась Москва?

– Но ведь одна Дулина всё мутит!

– И что? Мы кинемся с кулаками на бабу?

Действительно, это не к лицу мужчине вообще, а сотруднику органов, тем более. Кудрин с осознанием выполненного морального обязательства удалился.

Тем временем Евгения Евгеньевна готовила очередной, решающий удар.

68

Неожиданно для себя Карина Львовна довольно скоро, освоилась в чужой среде. Пришлось, конечно, заняться самообразованием – не без этого. Не смотря на профессорскую должность, студенты доставали её, как молоденькую ассистентку. Это не Россия, где профессора изредка увидишь на лекции и, если повезёт, на экзамене, тут один профессор не на тысячу, а на тридцать максимум студентов. Время занятия закончилось, а дотошные студенты всё засыпают вопросами, и пока не уяснят себе суть вопроса – не покидают аудиторию! Вот так! Они платят деньги – профессор нанят ими. Будь добр, отрабатывай! Карина Львовна приноровилась: выдавала материал так, чтобы доходило до самого тупого, а таковых тут не меньше чем в России, да и в мире вообще! Здесь нельзя рявкнуть:

– Иди, читай книжку!

Каждый студент знает, что читать книжку – удел профессора. Вот и читала Липутина. Прием малых доз транквилизаторов совершенно устранил приливы. Оказалось, что не так плох такой возраст: Карина Львовна чувствовала в себе массу сил и энергии, работала, как молодая сотрудница кафедры.

Не смотря на особенности обучения, вполне можно и сачкануть! Как законно официальным путём, так и не очень. Эвелина выбрала себе несколько предметов для обучения, от остальных отказалась вовсе. И никому никакого дела! Здесь никто не смотрит исподлобья, мол: «Где была во время лекции?» Можно сослаться на нездоровье или заняться самоподготовкой. И никто не станет требовать справки от врача. Все прекрасно знают: во сколько это обойдётся студенту.

В Штатах оказалось выгодно быть беременной. Пароль: «Прегнент»!

Великовозрастные юноши показывают на живот пальцем и глупо улыбаются, что не мешает им почти буквально носить на руках беременную. Если ты «прегнент», да ещё замужем – хорошо, но если девственница после двадцати лет – совсем замечательно! Эвелина вспомнила, как с тринадцати лет, покрывшись пунцовой краской, мямлила гинекологу что-то в оправдание. Как не знала, куда себя деть от стыда за свою девственность. До чего же неприятно было ощущать себя Белой вороной! Гинеколог Любовь Борисовна, и та, кажется, брезгливо сплюнула: «Вирго»! Девственница!

Здесь Эвелина не чувствовала себя ущербной. Оказалось, что это бывает в почёте.

Из-за ежедневного приёма таблеток несколько померкли тона окружающего мира: цвета поблекли и воспринимались однотонными: сероватыми с различными оттенками.

Контракт мамы продлился, и о декрете уже не было речи. Да и чувствовала себя Эвелина неплохо. Она решила остаться в Штатах до самых родов. Рим не появлялся, а причины она не знала. Скорее всего, дело в маме! Но осталось совсем немного, Эвелина вернётся и останется с ним навсегда!

Шумно прошло празднование Христмаса, Эвелина по итогам семестра получила высокий рейтинг, не смотря на отлынивания от учёбы. Основное время она проводила в мамином коттеджике, здесь же, на территории Академгородка, перед раскрытой книгой или мелькающим монитором компьютера, глядя в окно за суетными движениями прохожих. Скоро Новый год, а там совсем немного и Эвелина улетит на Родину. А мама? Да что с нею, пусть хоть вообще тут останется! А Эвелине один-два месяца, и Гуд бай, Америка – страна эмигрантов!

69

В разлуке время всегда идёт мучительно долго. Если оно и лекарь, то какой-то тормозной – выбирающий самые длиннющие схемы лечения!

Вот и Новый год. Рим уже несколько раз поздравил супругу. Эвелина поздравила его, даже тёща изобразила какое-то участие и подобие радости.

Поглощённый работой, Рим не спал несколько суток кряду и вновь остался на дежурство. По обыкновению, чтобы убить время, Рим направился к больной, провел там несколько часов. Возвращаясь в ординаторскую, он услышал звонок межгорода. Это поздравления коллег, не иначе! Линочка уже звонила, стало быть, и, спешить незачем. Рим устало доплёлся до ординаторской, присел на диван, протянул руку к аппарату.

– Алло!

– Алло?

– Кто бы там ни был, с Новым годом! – Рим положил трубку.

До полуночи оставалось несколько минут. Его приглашали в сестринскую на празднование. Рим отказался. Что за праздник – смена дат? Теперь он несколько дней будет по ошибке писать в дате цифру прошедшего года, затем всё нормализуется и к Старому Новому году встанет на свои места. Рим выключил свет, жёлтые лучи стали раздражать глаза, распахнул окно настежь. То ли от духоты, то ли от усталости, голова потяжелела.

Колючий освежающий ветерок мелкими снежинками атаковал лицо.

Гималаи!

Господи, как давно это было?

365 дней.

52 недели.

8760 часов.

Виктория, Вика Сергеевна – защитница и покровительница, где же ты теперь? В православном раю, католическом чистилище? А может, по велению Будды ты реинкарнировалась в камень – сверхтвёрдый и драгоценный алмаз?

А Эвелина? Словно отступил прочь холодный ветер, лицо всполохнуло от жара. Лина сама нуждается в защите.

Рим отошёл от окна и прилёг, глядя в потолок и не о чём не думая.

В половине второго заявился технический директор с неизменной авоськой.

– С новым годом!!! – радостно гаркнул Пётр.

– С Новым!

– Это твой год, Рим!

– Как и твой.

– Ты не понял! Это, действительно, Твой год! У меня потрясающее известие!