— Нет, никого из твоего полка не подпускают ни к принцессе, ни ко дворцу. Очень скоро нас отправят в Средиземье от греха подальше. А твои друзья, Лафер и Буз, были высланы из Нуменора в первую очередь.
— Что он себе позволяет? Негодяй! — Юниэр стиснул зубы. — Золотой Паук зарвался. Никогда не прощу.
— Но как же иначе он удержит власть? — пожал плечами Физель.
— Ладно. Спасибо и на том. Счастливо жить! — и, простившись с Физелем, Юниэр ушел. Он рассчитывал, что друг предложит ему помощь, но ошибся. «Как овечки все беспрекословно подчинились Фаразону. Ладно. Ерунда. Сам справлюсь», — думал он.
Физель после разговора с Юниэром долго не находил себе места. Он дружески беседовал с человеком, о котором последнее время никто не сказал бы доброго слова. Да, конечно, они долго служили вместе, и тогда никто бы не мог уличить Юниэра в злых помыслах. Он всегда был «душевный» парень, отчаянный, ловкий, шутник. Физель особо его не любил, нужно признать, он ему завидовал. Ему казалось, что Юниэру слишком легко все достается, удача всегда была с ним. Ну, мыслимо ли, Сиреневой ночью среди сотен девчонок подцепить саму принцессу Нуменора!
Втайне Физелю хотелось, чтобы все, что говорилось сейчас о Юниэре, было правдой, чтобы он был эльфом, убийцей, колдуном и совратителем. А почему нет? Ведь эльфы очень умные и хитрые от рождения и прекрасно владеют собой. Тогда зачем он, Физель, покрывает преступника? Дает ему советы? Предает своего короля? Физель мучился сомнениями всю ночь. Душа его выбирала между Юниэром и Фаразоном, и к утру чаша весов склонилась в пользу последнего. Он отправился во дворец, где сообщил приближенным короля, что эльфийский лазутчик Юниэр вернулся в Нуменор и попытается похитить принцессу во время ее молитвы в склепе Тар-Палантира. Ар-Фаразон немедленно отправил туда дополнительный отряд конвоя. По счастливой случайности для Юниэра принцесса в тот день выехала из дворца раньше обычного. Юниэр сидел в прохладной гробнице Тар-Палантира и нетерпеливо ждал встречи, спрятавшись за колонной. Мрачный приют нуменорского короля озарился факелами. Конвойные выстроились полукругом на почтительном расстоянии от могилы. Сердце Юниэра дрогнуло, когда тоненькая фигурка, одетая во все черное, тихо ступая, подошла к надгробию Тар-Палантира. Принцесса опустилась на колени. Юниэр потихоньку достал меч из ножен. Пленница откинула вуаль. Юниэр смотрел на нее во все глаза, не понимая, как такое могло произойти. Потом он осторожно и бесшумно спрятал меч в ножны и стал медленно, таясь за колоннами от света факелов, выбираться из гробницы. Девушка в черных траурных одеяниях была ему незнакома.
Противоречивые чувства мучили Юниэра.
— Что стало с Мирэ? — думал он. Ему не верилось, точнее, он всячески отгонял от себя мысль о том, что коварный Фаразон отнял жизнь у молоденькой кузины и похоронил ее тайно в склепе. Он не терял надежды, что она спаслась. Но кто разрешит его сомнения?
Юниэр отправился к Верным. Если принцессе удалось убежать, то и она будет искать помощи у них. А если его любовь мертва, то Фаразон десять раз пожелает себе смерти, прежде чем он, Юниэр, позволит ему умереть.
В этот день подставную принцессу заставили молиться намного дольше обычного. Отряд, посланный Фаразоном, чтобы предупредить конвойных о предстоящем нападении Юниэра, замаскировался и ждал его, но тщетно. Юниэр, укравший в городе лошадь, уже спешил в Роменну.
Горькие времена настали для элендили. Никогда прежде не были они так гонимы. Их дома обыскивали, в них кидали камни на улицах, с ними отказывались торговать, и клеймо предателей закрепилось на них, казалось, навечно. Любого эльфа, зазевавшегося на улице, схватили бы и отправили в тюрьму. Многие сходили с ума от ощущения безысходности, от страха перед будущим. Лишь верой в своего вождя Амандила держались они. Фаразон свирепствовал, над городом был установлен круглосуточный надзор, ни один корабль не мог покинуть гавань, ни один житель не мог встретиться с другом и переговорить наедине, не опасаясь шпионов. И все недоумевали, кого ищет столь могущественный правитель, кого боится? А он не мог сказать им этого, так как искал повсюду прекрасную Мириэль, на которой, как все думали, был женат, и которая почти никогда не покидала дворца. Скверная история получилась бы, если б народ узнал, что принцесса раздвоилась, и ее бунтующая ипостась скрывается от мужа, в то время как скорбная половина — плачет в замке. В тайну Фаразона были посвящены лишь двенадцать человек. Все они поклялись молчать, а их семьи держали заложниками во дворце. За Верными непрерывно следили. Терлок тоже знал тайну Ар-Фаразона. Он один ни в чем ему не клялся. Ему Фаразон и так должен был доверять.
Фаразон не мог понять, каким образом удалось кузине сбежать в канун их предполагавшейся свадьбы? В замке о том, где она находится, знали лишь он и Эльсия. Сначала он напал на Эльсию, так как подумал, что та, приревновав его, устроила побег сопернице. Но Эльсия разуверила его, убедила в том, что она совсем неглупа и понимает, что Мириэль на свободе — это угроза для короны, и что от благополучия Фаразона зависит и благополучие преданной ему Эльсии. Фаразон чувствовал, что она не лжет, но тогда исчезновение принцессы представлялось таинственным. Сама она не могла бы выбраться из комнаты. Скорее всего, ей помогли друзья, но каким образом они проникли в замок?!
В то утро, когда Эльсия с глазами, увеличившимися втрое от изумления и испуга, вбежала к нему в спальню и сообщила, что узница пропала, у Ар-Фаразона не было времени рассуждать. Свадьба была объявлена на завтрашний день, весь город готовился к ней.
Сказать им, что принцесса умерла? Они потребуют ее тело для слезливых прощаний. Сказать, что эльфийские воры, мерзкие элендили, похитили Мириэль — пошатнется вера в Ар-Фаразона — победителя, как мог он позволить, чтобы светлая королева, звезда Нуменора, оказалась в руках убийц?
Нет, отменять свадьбу нельзя. Люди должны видеть, что в его правление все идет гладко, по задуманному, и все его решения тут же воплощаются в жизнь. Делать было нечего, пришлось обратиться к Терлоку, хоть он терпеть не мог колдуна. Но тот выручил его, когда государственные советники потребовали свидания с принцессой. Не было и речи о том, чтобы показать им ту озлобленную фурию, которую он держал в подвальном помещении замка. Он рассказал всем, что принцесса в отчаянии и глубокой печали, но не говорил, что она плюет в заботливого кузена и называет его убийцей.
Терлок привел другую девушку и показал тогда потрясающий эффект магии иллюзии. Ни у одного человека во время аудиенции не возникло сомнения в том, что перед ними безутешно рыдает настоящая принцесса. Сам Фаразон дивился потрясающему сходству. Только, когда «гости» ушли, Терлок развеял чары и девушка полностью утратила волшебное сходство с Мириэль, Фаразон понял, что Терлок продержал их всех под гипнозом.
И вот он снова воззвал о помощи.
— Свадьба должна состояться непременно!
— Это потребует много энергии, ввести в заблуждение такое количество народа! — торговался Терлок. — Очень много энергии. Почему ты сам не можешь справиться со своими неприятностями? Зачем тревожишь старого Терлока?!
— Да я не могу ничего придумать. Проси что хочешь! Я сделаю тебя своим главным советником, своей правой рукой, но ты должен помочь мне!
— Ладно, ладно, — проскрипел Терлок капризно, — но я не смогу впредь тратить все свои силы на одну большую иллюзию. Это просто нереально. Тебе надо будет подстроить смерть принцессы.
— Хорошо, — резко сказал Фаразон, не раздумывая, — вскоре после свадьбы!
— Вскоре после свадьбы, — эхом отозвался Терлок. И он привел ту же девушку, которую назвал лесной отшельницей. Свадебное платье пришлось ей впору.
На свадебной церемонии Фаразон дрожал, живо представляя, что откуда ни возьмись появится настоящая Мириэль верхом на Чернолуне, и всем откроется правда.
«Дайте мне только время, — мысленно обращался он неизвестно к кому, — и я сделаю правдою ложь и ложью правду, и людям приятнее будет верить лжи, они сами отмахнутся от правды». Лесная девушка, наряженная в пышное белое платье, прижимала к сердцу ландыши и едва шевелила губами. Она была очень похожа на Мириэль. Терлок рассказал ему, что она дала обет молчания давным-давно и ни разу его не нарушала. «Очень удобная жена, — думал Фаразон, — лучше не найдешь». На свадьбе он объявил, что звуки вражеской речи больше никогда не услышат во дворце и во всем Нуменоре и все эльфийские имена и названия будут переиначены. Свою королеву он нарек Ар-Зимрафель.