– Ну я вас! – заорал начальник строительства и откинул крючок. В проем ввалилась толпа энкавэдшников. «Амба, сей час возьмут», – все поплыло в глазах у Петра Андреевича.

– Гражданин Бирюлев, к нам поступил сигнал, что на вверенной вам стройке злостно нарушаются требования техники безопасности, – сказал, вежливо козырнув, один из офицеров.

– Ерунда. Делать вам больше нечего! Все рабочие ознакомлены, расписались…

– Пройдемте, вместе посмотрим, заимообразно, так сказать, – предложил давешний толстяк, на сей раз, облаченный в дорогой костюм в рубчик и прекрасную фетровую шляпу. Пришлось подчиниться.

Работы, прежде разбросанные по вспомогательным и подготовительным площадкам, сосредоточились к окончанию на шахтном дворе. В жуткой тесноте на земле и на лесах множество людей одновременно сверлили отверстия, крепили балки, заколачивали костыли, сваривали трубы, монтировали рельсы, тянули кабели, таскали носилки с раствором, стеклили окна, красили стены, закапывали и перекапывали канавы, пришивали доски, бегали по нужде и считали ворон. Все друг другу ужасно мешали, кто-то кого-то толкал под руку, многие кричали, но никто никого не слышал, потому что громкоговорители работали на полную мощность и не умолкали ни на минуту.

В тот самый момент, когда Бирюлев и группа сопровождающих товарищей приблизились к основанию главного копра, с верхотуры упал болт и тяжело ранил в голову проходившего мимо слесаря Беленького. В одну минуту вся стройка собралось вокруг.

– Вот те и темпы, етит тя в душу, табачку не найдется?

– Согнали, …, многие тыщи народу, а нет чтобы подумать, как людей оберечь…

– Я ему и говорю, топором махнуть негде, того и гляди…

– Сам он, козел, виноват, неча было рот разевать!

– Ты глянь, это ж цыганский табор, а не стройка!

– Брось цигарку, паря! Не видишь?

– Ты чё, я ить осторожно.

– Чем языком трепать, помогли бы лучше человеку.

Прибежала фельдшерица и перевязала пострадавшему голову. Тот был без сознания. Свежий бинт казался чем-то ужасно чуждым на грязной загорелой коже и слипшихся волосах. Впрочем, сквозь его резкую белизну вскоре проступила краснота. Подъехал, непрерывно бибикая, порожний грузовик. Беленького погрузили в кузов, куда набилось много еще каких-то людей, и повезли в больницу. Пока все это происходило, начальник строительства стоял, как соляной столб, и мечтал, чтобы пришел Слепко и что-нибудь придумал.

– И как вы теперь это объясните, гражданин Бирюлев? – поинтересовался толстяк.

– Что тут скажешь? Хорошо хоть не до смерти его угораздило.

– Отвечайте по существу! Почему у вас злостно нарушается техника безопасности?

– Какие еще нарушения? Обыкновенный несчастный случай! С учетом общего числа работающих, травматизм у нас в пределах… Никто ведь не погиб, все живы-здо… Тьфу, тьфу…

– По факту вскрытых нарушений будет проведено расследование. А вы пока напишите объяснительные по каждому факту… гм-м, травматизма. Сегодня же. И не дай вам бог чего-нибудь упустить!

Бирюлев впал в отчаяние. Ему показалось, что его специально подловили на этом случае, предотвратить который было, разумеется, невозможно. Те, кто подловил, прекрасно это знали, а может быть, даже сами все и подстроили! И в любой момент можно было ожидать чего-нибудь еще худшего, что обязательно будет использовано, чтобы окончательно его погубить. Доплетясь до штаба, он забился в угол под вешалкой, обхватил голову руками и замычал. Его трясли, о чем-то спрашивали. Он ни на что не реагировал. Потом вдруг вскочил и выбежал вон. Через пару часов Петр Андреевич ввалился, весь в репьях, в окраинную избу, где обычно ночевал, купил у хозяина на два рубля самогону, и оба они набрались до положения риз. Впрочем, его отсутствие не привело к особенно серьезным последствиям.

Лавируя в толпе, Слепко переходил с участка на участок, от бригады к бригаде. Все, от прорабов до подсобников, даже заключенные и их охранники, взволнованы были небывалым зрелищем новых зданий, выросших на пепелище как по волшебству. Каждая бригада надеялась поставить точку раньше других. Первым завершили угольный бункер. Это был участок Загоруйко. Сам прораб, расхристанный и счастливый, суетился вокруг, покрикивал, тыкал толстым пальцем в мелкие недоделки. Не замечая подошедшего начальника, он выхватил у маляра кисть и принялся подмалевывать в тех местах, где, как ему казалось, краска лежала не очень ровно. Над его головой плотники вколачивали последние, уже ненужные гвозди в дощатую крышу. Рельсы от бункера шли к «главному подъему», их полоски протянулись красивой дугой, надежно пригнанные к просмоленным шпалам. Монтировщикам оставалось только закончить запасную ветку.

И тут Евгению Семеновичу показалось… Сердце у него в груди подпрыгнуло и замерло. Он не верил своим глазам. Торцы рельсов на бункере были выше торцов на откатке миллиметров на двести. Слепко, безобразно матерясь, сгреб за шиворот дурака Загоруйко вместе с его идиотской кисточкой и ткнул носом в это вопиющее свинство. Прораб мычал, божился, махал руками, тряс перед разъяренным начальником замасленными синьками и нагло утверждал, что он, видите ли, «думал, что так и надо». Евгений Семенович, скрипя зубами, дважды сам все промерил. Ошибки Загоруйко не было. Начальник монтеров пути, прибежавший на шум, разложил на земле свой маркшейдерский план. Множество заскорузлых пальцев принялись так и эдак возить по нему, множество нечесаных, плешивых и просто лысых голов судили и рядили о том, чья вина и кто виноват. С трудом вырвав чертеж из рук мудрецов, Евгений Семенович быстро установил, что ошиблись проектировщики. С досады он разорвал синьку в клочки. Подвели свои. На одном листе значилось 650, а на другом 850 – простая описка, не замеченная в спешке. Через полчаса в штабе собрались заспанные и не вполне трезвые сотрудники Малышкина.

– Ну что, брат, предложишь? – Слепко жег глазами инженера, отвечавшего за бункер, сутулого человечка, в безразмерной коричневой кофте.

– Н-не з-знаю, – втянул тот голову в плечи, наподобие черепашки.

– Я считаю, нечего переливать из пустого в порожнее, – рубанул ладонью воздух пожилой его коллега, – надо начинать демонтаж. Сделанного уже не воротишь, а раньше начнем, раньше и кончим.

– И просрем сроки? – Евгений Семенович все еще ожидал чуда.

– На пару дней, не больше, – потупился Малышкин.

Нетвердой походкой вошел Бирюлев, энергично перетряс руки всем присутствовавшим, причем кое-кому два раза, и тут только заметил их похоронный вид. От него сильно несло перегаром.

– Что за шум, а драки нет? – бодренько поинтересовался начальник, приобняв Евгения Семеновича. – Вы, ребятки, не журитесь, я Женьку знаю. Он у нас такой: наорет, а потом сам же и извинится. Не так уж он страшен. А ночь какая, вы б только знали! Я ворочался, ворочался, ну не могу заснуть, и все тут! Завтра стройке конец! Чуете? Обделали мы это дельце, а? Я позавчера еще сам не верил! Да! Я чего пришел-то? Звони давай своему дружку Лучинскому, пусть завтра, к обеду, шлет сюда приемную комиссию. Ты нового начальника шахты знаешь? Задорный паренек. Я сейчас только с ним разговаривал. Рвется утром, во вторую смену, начать уже отбойку угля! А? Каково? Я подумал-подумал и дал добро!

– Давай отбой этому твоему задорному, а то дров наломает.

– А в чем, собственно?..

Узнав, Бирюлев, как ни странно, не слишком расстроился. Он сел и задумался, потирая морщинистый лоб.

– Ничего в голову нейдет, устал я что-то, братцы, – виновато выдохнул он, – но сроки срывать не хотелось бы, пусть даже мы сами их и…

– Чего ж делать?

– Гаркушу позовем.

– Квакушу? Может, еще Емелю со щукой?

– Не, Жень, Гаркуша вполне нормальный парень, только посмекалистее нас с тобой будет.

– И кто он? Гроссмейстер?

– Из моей системы. Сейчас бригадиром слесарей тут.

– Ну, зови, хотя…

– А ты позвони пока Лучинскому.

– Нет уж, погожу немного.

Через минуту репродукторы заорали, чтобы бригадир слесарей товарищ Гаркуша срочно явился в штаб. Через полчаса пришлось объявлять снова. Наконец, обтирая косяки, в помещение вдвинулся мутноглазый богатырь. Хмуро выслушав, какие такие у начальства проблемы, он почесал в затылке и невнятно промычал, что пойдет поглядеть на этот самый бункер, после чего тем же манером выдвинулся на улицу. Начальники и проектировщики гурьбой поспешили за ним. Придя на место, Гаркуша кисло обозрел объект.