Митч фыркнул:

— Слышать его во сне, придурок.

— А если это мой старый приятель, старик Митч, не беспокойся, друг, у меня все под контролем. Скоро у меня будет много очаровательных техасских леди… — Кертис произносил слова нараспев, в манере Джона Уэйна. — До скорого! — Теперь пошел легко узнаваемый акцент Арнольда Шварценеггера. — «Аста ла виста, бэби».

Митч ждал гудка с нетерпением, но ему еще пришлось вынести минуту исполнения главной музыкальной темы из телесериала «Золотое дно». Когда же наконец раздался звонок, Митч зарычал в телефон:

— Ты покойник, придурок! Я найду тебя, и когда я это сделаю, родная мама тебя не узнает. До завтра, Кертис. Я хочу, чтобы завтра этих щитов не было!

Митч повесил трубку. Он начал беспокойно ходить взад и вперед по верхнему этажу своей студии. Одна из стен выглядела как ряд огромных окон, открывающих панораму Хьюстона с мерцающими огнями, украшающими очертания зданий на фоне неба. Но он не замечал этого. Несмотря на простор комнаты, он чувствовал себя загнанным зверем, которого посадили в клетку и для которого все пути были отрезаны.

Причин для этого было несколько. Во-первых, он стал всеобщим посмешищем. Во-вторых, добрая половина женщин Хьюстона хотела его. Когда на город начала опускаться ночь, ситуация стала просто катастрофической. Он взглянул на разорванный рукав своей рубашки. Митч вспомнил, как по пути он остановился на бензоколонке. Какая-то женщина заключила его в объятия и заявила, что она та самая очаровательная техасская леди, которую он ищет. Ему пришлось освобождаться от нее несколько минут и потерять при этом кусок рукава.

Теперь он знал, каково быть Томом Джонсом. Бедняга. Ему пришлось потерять большинство своих рубашек, когда он пытался заполучить женское нижнее белье. Если бы женщины и девушки начали бросать в него свое белье, он бы уехал из Хьюстона к черту. Но только после того, как он отомстит Кертису или убьет его.

В отличие от той сумасшедшей с бензоколонки женщина, входившая в «У Брейди», была красива, с хорошей фигурой и длинными ногами. Ее зеленые глаза напоминали бездонное море. Исходивший от нее аромат диких цветов все еще держался на его одежде и руках.

Возможно, она тоже видела его фотографию на рекламном щите, ведь она была так удивлена встречей с ним. Митч уже решил, что у женщины, которая бы ответила на это объявление или заинтересовалась им, увидев фотографию на рекламном щите, должно быть с головой не в порядке. Как и у его сестры. После пяти неудачных браков Марлена была разорена и одинока, но, несмотря на это, она все еще просматривала объявления о знакомствах, надеясь найти нового мужчину. Митч не хотел ничего знать ни об одной женщине, которая бы осмелилась пойти на такой риск. Настоящая леди никогда не будет читать объявления. Еще более важная мысль промелькнула у него в голове, и он вздохнул, представив возможные последствия. Он надеялся, что такая рекламная акция не повлияет на контракт с универмагом Гранта, который был для него отличным шансом сделать себе имя в мире моды. Если выставку Митчелла хорошо примут, его ждут контракты в Нью-Йорке и Париже.

Митч много слышал, что старик Грант ужасно консервативен. Если генеральный директор самой успешной сети супермаркетов юга увидит этот щит, Митч будет обречен еще до того, как ему представится возможность показать себя. Он был уверен, что Грант не захочет, чтобы некто, рекламирующий себя с помощью щита, имел хоть какое-нибудь отношение к такому изысканному универмагу. То, что было задумано как прикол, могло украсть у него гордость, работу, жизнелюбие и даже шанс найти настоящую леди. И все это благодаря Кертису.

Гизелла лежала на кровати. Стук в дверь не прекращался. Она перевернулась и спрятала голову под подушку. Но как бы она ни старалась не замечать непрерывного стука, кто-то, похоже, твердо намеревался разбудить ее. Открыв глаза, она встала с постели, набросила на себя изумрудный шелковый халат и, спотыкаясь, отправилась к двери.

— Иду я, иду, — проворчала она. Гизелла посмотрела в глазок и открыла замок.

— Доброе утро, — произнесла Анита радостным голосом, влетая в комнату. — Проснись и пой, Джи-Джи. У нас есть кое-какая работенка, — продолжала она.

Гизелла поднесла руку ко лбу.

— Анита, как ты можешь быть столь счастливой в такой час?

Анита хихикнула:

— Что, похмелье замучило?

— Нет, а тебя, пожалуй, должно было бы…

— Меня? Не-ет, я знаю, как быстро от него избавиться. Я просто пью «Маргариту» на завтрак.

— О Боже!

— Это называется опохмелиться. — Она поморщилась, а потом добавила: — Или что-то в этом роде.

— Что ты здесь, черт возьми, делаешь в такую рань? — спросила Гизелла и плюхнулась на диван.

— Как я уже сказала, у нас есть кое-какая работа. Ты ведь знаешь, как рано разносят почту по субботам.

Анита подошла к занавескам и раздвинула их. Гизелла жалобно вздохнула и закрыла рукой глаза от ослепительного утреннего солнца.

— О чем ты говоришь?

Анита встала подбоченившись.

— О резюме для мужчины твоей «гормональной» мечты, глупышка!

Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на Гизеллу.

— О нет. Я думала, ты забудешь об этом.

Анита снова засмеялась:

— Ты шутишь? Чтобы я забыла о таких деньгах? Ни один, ни два и даже ни три бокала «Маргариты» не смогли бы заставить меня забыть об этом. Мне, может быть, напомнить тебе, кто поднял ставку?

— Ну ладно тебе, Нита. Ты ведь не относишься к этому пари серьезно, так?

Пройдя в кухню, Анита открыла шкафы, как будто была здесь хозяйкой. Она пожала плечами и ложками начала накладывать кофе.

— Я полагаю, мы могли бы выпить все это и отправиться прямиком в банк. Ты мне должна пять тысяч.

— Но у меня нет такой суммы наличными на руках.

Анита подошла к кофеварке.

— Может быть, и нет, но у тебя есть трастовый фонд. Пусть вся сумма будет в крупных банкнотах. Так будет внушительней.

Теперь Гизелла полностью проснулась, и ее раскалывающаяся голова прояснилась. Она потерла свои красные глаза, облизала губы, которые были очень сухими.

— Нита, — взмолилась она, — я не могу взять деньги из трастового фонда так, чтобы отец об этом не узнал. Ты ведь знаешь, у него каждый цент на счету. И я не смогу объяснить ему, для чего они мне нужны. Проблем потом не оберешься.

Анита прыснула:

— Либо пиши, либо плати. Выбирай.

Проведя рукой по спутанным волосам, спадающим на лоб, Гизелла вздохнула:

— Ладно, ты победила.

— Обалдеть! Жду не дождусь, когда смогу потратить эти деньги.

Анита протянула Гизелле чашку горячего кофе. Посмотрев на ее ехидную улыбку, Гизелла сказала:

— Забудь об этом. Пари продолжается. Я докажу тебе, что смогу.

«Отец ни при каких обстоятельствах не должен узнать о пари», — подумала Гизелла. Она стояла и пила кофе.

— Да, Анита. Это варево такое крепкое, что от него скоро начнут расти волосы на груди.

Анита тут же забрала у нее чашку.

— В таком случае тебе нельзя его пить. Волосатая грудь не очень впишется в резюме. Определенно, это просто отвратительно.

Гизелла закатила глаза:

— Я иду в душ.

— Тебе обязательно нужно упомянуть свои, длинные ноги. Все мужики от них без ума.

— Нита… — произнесла предостерегающе Гизелла.

— И большую грудь. Ни разу не встречала парня, который смог бы противостоять ей!

— Хватит!

Анита, невинно улыбнувшись, сказала:

— Я просто пытаюсь помочь.

Не взглянув на нее, Гизелла отправилась в ванную и захлопнула за собой дверь.

— Да уж, без такой помощи я как-нибудь обойдусь. Проклятое пари, проклятый спор!..

Она раздраженно вздохнула, посмотрела на свое отражение в зеркале и покачала головой.

Глава 2

Неделю спустя вопреки здравому смыслу Гизелла поднималась на верхний этаж модной многоэтажки в старинном решетчатом лифте, чтобы встретиться с парнем с рекламного щита.