Ольга и Анисья напряженно наблюдали за двумя дорогими людьми и, почувствовав тяжесть их молчания, решили прервать его.

— Выпили бы скорее! — ласково предложила Анисья. — Нам-то с Ольгой тоже не грех побаловаться.

— Не грех, не грех, — рассеянно произнес князь и, взяв себя в руки, бодро предложил: — Ну, выпьем!

— Выпьем! — впервые при князе глухо отозвался Борис.

— Ну, вот! Он и говорить умеет! — улыбнулся князь тепло поглядев на Бориса.

И они одновременно опустошили кубки.

Анисья и Ольга облегченно вздохнули и, озорно подмигнув друг другу, тоже пригубили свои маленькие кубки.

После первого тоста все весело взялись за телятину, обильно сдобренную ароматной зеленью, заедая ее яйцами куропаток и лесными орехами.

— Досточтимый князь Вальдс, — осмелев, начал было Борис. Но князь его прервал:

— Погоди, погоди, Борис, давай лучше как следует поедим, а то разговор худой будет. День-то наш! Куда торопишься?

Вскоре Анисья разлила всем еще по кубкам, и князь бодро предложил выпить. Борис не посмел отказаться. Ольга с Анисьей только пригубили.

— Ну, молодец, теперь можно и тебя послушать, — сказал наконец князь, взглянув на Бориса. — Сказывай, с чем пришел?

Борис уже заметно успокоился.

— Дочь вашу, Ольгу, полюбил с первого взгляда, — просто ответил он. — Вот и решил позволения вашего спросить на женитьбу на ней.

— С первого взгляда, говоришь? — хитро улыбнулся князь. — А со второго — не разлюбишь?

— Нет! — твердо ответил Борис. — Ежели с первого взгляда полюбил, то со второго еще крепче любить буду.

— Вон ты какой! — без особого энтузиазма проговорил князь и на мгновение нахмурился: — Ну-ка, оставьте нас одних, — решив что-то про себя, попросил он.

Когда дверь за Анисьей закрылась, князь медленно сказал:

— Я вижу, Ольга… тоже тебя любит, но… не торопись радоваться, молодец.

Борис удивился, но тут же сдержал себя.

— Дело тут вовсе не в родовитости, — как будто угадав мысли парня, пояснил князь. — Дело в том, что… Ольга с десяти лет обещана княжичу Ингварю. Нынче осенью сваты должны приехать. Сам великий князь Олег да Ингварь…

Борис схватился за горло. Он почувствовал во рту какой-то странный вкус и, раскрыв рот, глотнул воздух.

Князь заметил страшное волнение его, горячо пожалел парня, но решил высказать все сразу.

— Не вини нас. Ольга ничего не знает. А я предугадать не мог, что на день Ивана Купалы вы встретитесь да полюбите друг друга…

— А Ольга видела его когда-нибудь? — чуть слышно спросил Борис.

— Ребенком. Она и не вспоминала ни разу его. Да и я, признаться, думал, что позабудет ее княжич. Плесков далеко, мало ли других князей с красивыми дочерьми? А он вспомнил наш уговор, нынче вот дары прислал. Просит ждать осенью. Не знаю, брат, как и быть… — Князь в раздумье остановился посреди гридни.

— Я думаю, Ольга должна здесь решить сама, — словно утопающий, хватаясь за соломинку, слабо проговорил Борис.

— По делу так бы и надо, — спокойно ответил ему князь. — Да там ведь сам Олег да Ингварь, с которыми мы, как все русичи, в дальнем, но крепком родстве еще с Рарожья. Как нм перечить?..

— И я больше не увижу Ольгу? — хриплым голосом спросил Борис и умоляюще взглянул на князя.

Проживший долгую, честную, хоть и не всегда спокойную жизнь, князь дрогнул под этим взглядом, но, выдержав наплыв собственных чувств, хмуро проговорил;

— Я знаю, Ольга своенравна. Если ей сейчас запретить все, она может что-нибудь натворить… Пойми меня, Борис. Дочь дорога мне… Все надо сделать потихоньку. Встречайтесь изредка. Грубым с нею можешь быть? Не сможешь! Но я прошу тебя, отучай ее и себя от мысли, что вам суждено быть вместе. Скажи, что хочешь, лишь бы она поверила, что ты ее не любишь…

— Не люблю?! — взвился Борис, и его словно прорвало: — Да как можно Ольгу не любить! Нет, князь, я не смогу ей лгать! — решительно заявил юноша. — Пусть знает все и сама решит, как дальше нашим сердцам быть: петь, веселиться иль молчать! — Борис резко встал и рванулся к выходу.

— Постой, Борис! — князь протянул руку в его сторону. — Не горячись! Подумай! Прошу одно: не натворите бед!

— Какие беды? Одно обещаю: я во всем повинуюсь ей. Прости, плесковский князь, но я должен видеть Ольгу!

— Знай, Борис, одно: мое решение непреклонно!

Борис споткнулся.

— Ей нужно место видное в жизни, не просто материнство! Тебе не совладать с ней! — высказал вдруг князь то, что всегда боялся говорить.

Борис некоторое время с ненавистью смотрел в спину князя, затем сделал широкий шаг к двери и вышел из гридни.

Яркое солнце ослепило его. Он зажмурился и тут же покачнулся.

— Борис! — Ольга, ожидавшая на крыльце любимого, бросилась к нему на шею.

Борис обнял ее крепко и, горько усмехнувшись, проговорил:

— Ты — как солнце! А новость — словно ворон черный!

— Что ты говоришь? — Ольга недоуменно провела Пальцами по его лицу и испугалась: — Что случилось, милый?

— «Милый»?! — Борис горько мотнул головой. — И надолго «милый»?

— На всю жизнь! — тихо воскликнула Ольга. — Что с тобой? Ты словно полотно льняное, выжженное солнцем!.. Скажи, что ответил отец?

— Он отказал, — тихо произнес Борис.

— Не может быть! — отпрянула Ольга. — Но почему?

— Как почему? Ведь я сын холопки, а ты княжеская дочь!

— Нет! — вскричала Ольга и, схватив Бориса за руку, метнулась с ним назад в дом. — Нет! Только не это!

— Стой, Ольга! — Борис схватил ее за плечи и резко остановил. — Выслушай меня! Я тебе солгал… Отец не потому мне отказал, что мать моя булгарка, а потому…

— Почему же?

— А потому, что ты обещана сыну Рюрика! — убита проговорил Борис.

Ольга расхохоталась:

— Ты бредишь? Уйдем отсюда.

Борис, повинуясь Ольге, медленно спустился с крыльца.

— Ну, доволен? — озорно спросила Ольга, высыпая часть земляники с ладошки в рот Борису, а другую отправляя себе в рот.

— Угу, — ответил Борис, проглотив землянику и расцеловав Ольгу. — Отец просил не творить бед!

— Хочешь, я рожу тебе сто сыновей?

Борис расхохотался, но грусть с его лица не исчезла.

— Смеешься — значит, не хочешь! — обиделась Ольга. — А я хочу тебе сына родить!

— Чтобы сына родить, надо сначала духом материнства пропитаться, — назидательно проговорил Борис и проницательно посмотрел на Ольгу.

— Я смотрю, папоротник и тебе на пользу пошел! — улыбнулась Ольга, но тотчас нахмурилась.

Оба задумались, каждый о своем.

Борис твердо решил не торопить события, дабы не смешить ни себя, ни других. Как ни дорога ему Ольга, но хитростью или обманом брать ее он не хотел. У него в запасе еще два месяца. Хоть и пролетят они ласточкой, но именно они покажут, что же Ольга решит. Как ни хотел он разубедить себя, но слова плесковского князя не выходили из его головы: «Ей нужно место видное, не просто материнство».

— Он старый? — вдруг спросил он.

— Кто? — не поняла Ольга.

— Твой Ингварь, — пояснил Борис.

— Не говори о нем! — крикнула Ольга. — Я тебя люблю, слышишь?

— Я-то слышу, да вот слышит ли он? — грустно спросил Борис.

— А мне все равно, слышит он или нет! — закричала она вдруг. — Я хочу, чтобы только ты слышал все и понял! Я только твоя! Твоя! Хочешь, я не вернусь к отцу? Хочешь; я сразу, сейчас же буду твоей женой? Хочешь?

Борис оторопело поглядел на нее. Ольга заплакала.

— Почему ты молчишь? — Она сильно стукнула его кулаком в грудь. — Ты меня испытываешь, да? Вот тебе! Вот! Вот! Не испытывай меня, а люби! Люби! Борис, милый мой, я не выдержу! — Она обессиленно опустилась возле его ног и зарыдала.

Борис ласково погладил ее, поднял на руки и, отыскав пенек, сел вместе с ней, усадив к себе на колени.

— Отец сказал, что все равно отдаст тебя Ингварю, — целуя ее, проговорил он.

— Замолчи! — умоляюще попросила Ольга. — Я твоя, слышишь? — Она крепко обняла его, затем, отстранившись, посмотрела в глаза Борису.