Слова уже лишние.

Глава 28

Все будет прежним вкруг тебя -

Весна придет в свой срок -

Созреет Утро и прорвет

Свой огненный Стручок.

В лесах зажегся дикий цвет -

Ручьи полны вестей -

И тренькает на банджо Дрозд -

Пока ты на Кресте.

Свершен неправый Приговор -

А вечер так же тих.

Разлука с Розой для Пчелы -

Вся сумма бед земных.

Эмили Дикинсон

— Вероника Васильевна! Срочно зайдите ко мне в кабинет! Срочно!

Появление психолога на уроке литературы будоражит весь десятый «А». Наша «психологичка», как любят называть ее дети, сидит себе смирненько в кабинете на первом этаже, но редко-редко ее можно увидеть хотя бы мелькнувшей в коридоре.

Если она приходит прямо к тебе на урок, да еще и «срочно»…

Немигающий и тяжелый взгляд Лены Севальцевой я чувствую кожей.

Надоело. Честно. Или мир, или война. Ну сколько можно…

Наверное, на меня сильно повлияла поездка на дачу Стаса. «Расширение горизонтов» — кажется, так называется чувство, когда начинаешь жить по-новому?

Все мои прошлые ухищрения по поводу Лены были глупыми и робкими, от того — неудачными.

Я не питаю никаких надежд относительно нашего психолога, которую больше интересует маникюр и каталоги косметики, чем дети. И будущая книга по психологии под ее авторством, как же я забыла!

Но она же может подсказать мне…что-нибудь. Например, телефон другого психолога.

Крылья, выросшие после выходных, несут меня быстрее решить давнюю тяжбу. Может, я делаю правильно, что молчу, и Лена уже встала на путь исправления, так что лучше ей не мешать…

Но Лена остается проституткой.

Не могу объяснить своей уверенности.

— Открыли учебники на странице сто двадцать первой. Читаем раздел до конца. Когда я приду, перескажете, что прочитали, — с этими словами я выхожу за дверь. За мной несется гул голосов — ничего мои дети читать в ближайшее время не собираются. Будут обсуждать уход Вероники Васильевны к Ладе Сергеевне.

Ну что за психолог? Даже директор, и та вызывает любого учителя в свой кабинет на перемене, понимая, что урок нельзя прерывать (исключая форс-мажоры типа лопнувшей трубы и «заложенной» в школе бомбы, которую разок в год да выдумают).

А уж десятиклассников после такого появления не соберешь.

Но Ладе Сергеевне безразличны и я, и мои уроки.

В другой раз я бы ее проигнорировала и пришла к ней на перемене. Еще чего, тратить на пространные рассуждения Лады Сергеевны драгоценные минуты урока.

Иду сейчас. На воре шапка горит.

— Вероника Васильевна! Что там у вас с вашими личными делами? — Лада Сергеевна демонстрирует сильную обеспокоенность.

— В смысле — с личными делами?

— Вероника Васильевна! Вы мне не сдали личные дела вашего класса! Я же просила!

— Меня? — озадачиваюсь я.

Не помню. Когда она меня просила принести ей личные дела? Ей трудно их взять у секретаря, что ли? Дела же там и лежат. При чем тут я?

— Я передала через одну вашу девочку еще вчера, что сегодня буду просматривать личные дела в вашем присутствии. Неужели этого вам она не сказала? Мне для моего исследования нужны несколько детей, которые отвечают определенным критериям…

Дальше я даже не слушаю. Она с бешеными глазами забежала ко мне на урок из-за личных исследований?

— У меня вообще-то был урок, Лада Сергеевна, — произношу на грани предельной вежливости, — вы не могли потерпеть до перемены?

— А вы бы пришли в перемену! — как ни в чем ни бывало заявляет Лада Сергеевна, поправляя наманикюренными пальчиками с длинными ноготками рукав моднейшего платья.

Действительно. И сказать на это мне нечего.

— Но раз вы пришли, — пожимает плечами лада Сергеевна, — чтобы не зря бегали, сообщу кое-что актуальное… Ко мне заходил Андрей Петрович. Говорил о неадекватном поведении Лены Севальцевой на уроках биологии…

Затаиваю дыхание. А Лада Сергеевна все медлит с ответом.

— Вы пришлите, Вероника Васильевна, Лену ко мне, поговорим. Возможно, она будет одна из тех, чью ситуацию я опишу в своих исследованиях…

Лада Сергеевна работает у нас в школе на полставки. Ей совершенно плевать на школу, она мечтает написать книгу. Свободный творческий человек. Творческий, Вероника, ты поняла?

Только эта информация спасает меня от «взрыва мозга» — так говорят мои дети о будущем ЕГЭ по русскому языку, но к Ладе Сергеевне данное обозначение подходит лучше некуда. И от бестолковых высоких нот в голосе полезное знание избавляет тоже.

— Я пойду? Это все?

Тихо, спокойно, вежливо.

— Мне нужны вы и личные дела…

— Подойду после шестого урока. Устроит?

— Я убегаю после пятого…

— Тогда — завтра.

— Хорошо, Вероника Васильевна, только не забудьте…

«А ты — перестань разговаривать со мной через детей!»

Поворачиваюсь на пятках и открываю дверь.

— Пришлите ко мне Лену Севальцеву обязательно! Возможно, у нас будет с ней серьезный разговор! — кричит мне в спину Лада Сергеевна.

Понимаю раз и навсегда, что искать достойного психолога буду исключительно своими силами.

Недалеко от двери Лады Сергеевны стоит Лена. Звонка еще не было, но у девочки на плече сумка…

Узкие щелочки ненавидящих глаз, сжатые кулаки…

— Сука! — выдыхает моя Леночка, — Тварь п. кудная!

Пока я стою, оглушенная, Лена, одетая в одни черные брюки и светлый свитер, бежит к выходу из школы по длинному гулкому коридору…

Я рассчитывала увидеть Лену во вторник, отвести в сторонку и поговорить.

Ради этого пришла в школу даже раньше, чем обычно.

Вчера шахматная партия со Стасом затянулась надолго.

«Я пойду домой, Стас. У меня собака голодная и негуляная».

«Ну так пошли, погуляешь с ней, а потом у меня переночуете».

От такого предложения ни я, ни Жужик решили не отказываться.

Ночью я проснулась потому, что почувствовала, как чья-то рука обнимает меня. Испугалась, и сердце быстро заколотилось в груди.

«Спи, ты чего?» — шепнул мне Стас, и я вспомнила, где нахожусь. Прижалась к Стасу и заснула.

А под утро пес беспрепятственно залез на кровать с белой комнате (пришлось все же переночевать нам со Стасом там: кровать в его комнате ну очень уж жесткая и узкая).

Около шести утра я была разбужена рычанием Жужика: Стас его передвигал ближе к краю постели, а псу вовсе не хотелось покидать приятнейшее одеяло.

Со словами: «Нет, псина. Гулять с тобой согласен, но спать — никогда» Жужик был все-таки выдворен с кровати.

После инцидента с депортацией Стас пошел на пробежку, а я — домой, чтобы собрать нужные в школу книги и переодеться.

В половине восьмого я была уже в школе, около восьми — стояла в школьном коридоре. Пришедшая дежурить с классом Роза Андреевна, мягко говоря, удивилась: я не отличалась ярым рвением, чтобы дежурить не в свой день. Но Лена Севальцева в школу так и не пришла. И Максима тоже не было.

А в четыре часа пополудни меня вызвали к директору.

В класс зашла вездесущая Нина Петровна. Наметанным взглядом отметила ученика и разложенные на парте учебники:

— Вероника Васильевна, вы бы отпустили мальчика. Екатерина Львовна вас срочно к себе просит… Ой, серьезное дело… — и загрустила на манер Ярославны.

«Слово о полку Игореве» я много раз читала. В оригинале — тоже. Узнаю первоисточник…

— Кость, иди домой. Созвонимся и отзанимаемся попозже, хорошо?

Семиклассник понимающе кивнул и начал собирать вещи. А Нина Петровна все стояла в дверях и качала головой.

Неожиданные появления Нины Петровны — не к добру. Я давно это усвоила и внутренне начала готовиться к худшему.

Новость о Лене все-таки прорвалась в школу. Не знаю, как. Может, кто-то еще увидел девочку, кроме меня, не один Стас ездит по той дороге. И сейчас меня будут ругать и позорить: классный руководитель не обозначил проблему лицом, не заявил о ней…