Восстания были подавлены, города тяжело пострадали от репрессий и огромных штрафов, потеряли многие свои права. Характерно, что все эти восстания (равно как и последующие) начинались с выступлений против налогов, но затем сразу же следовали насильственные действия против городских властей, богатой верхушки и дворян. Ненависть народа обращалась против тех, кто был виновен в его бедствиях.

Вслед за городами пришло в движение и крестьянство. Отдельные и разрозненные выступления произошли на севере в районах Жакерии. На юге — в Лангедоке, Оверни, Пуату, Дофинэ — разразилась настоящая крестьянская война, охватившая большую, чем Жакерия, территорию и длившаяся свыше двух лет (с марта 1382 г. по июль 1384 г.)[118]. Восставшие крестьяне, к которым присоединились и многие городские ремесленники, именовались тюшенами. Восстание началось с протеста против нового тяжелого налога, но вскоре тюшены объявили себя врагами дворянства, духовенства, купцов, «всех, кто не имел шершавых и мозолистых рук», и повели с ними беспощадную войну. Очень характерно это совпадение целей тюшенов и жаков. В открытом бою вблизи Нима тюшены, как и жаки, были разбиты, но, действуя мелкими отрядами и нападая из засады, они были неуловимы. Им удалось захватить немало замков и мелких городков; даже в крупных городах (Бокере, Ниме, Нарбонне, Каркассоне) они находили приют и поддержку, так как и там народ восставал против налогов, а городская верхушка была порой бессильна подавить движение своих сограждан. Некоторых мелких дворян тюшены принудили следовать за собой, чтобы использовать их военный опыт, но у крестьян были и свои вожди, руководившие действиями и ведшие переговоры. В первой половине 1383 г. тюшены фактически были на юге господами положения, так как дворянство, разделенное распрей с королевскими наместниками, не смогло быстро объединить свои силы, а многие города помогали восставшим и впускали их к себе. Поэтому крестьянское восстание как бы объединило отдельные городские восстания, которые сами по себе разыгрывались лишь в пределах городских стен. В то же время поддержка городов была во всех отношениях очень важна для крестьян и этому обстоятельству, в отличие от Жакерии, восстание тюшенов обязано своей продолжительностью. Положение изменилось летом 1383 г., когда дворяне заставили тюшенов бежать в Севеннские и Овернские горы. Там их главные силы были разбиты в 1384 г., но отдельные отряды тюшенов действовали еще в 1390 г. На южные города и на сельское население обрушились жестокие репрессии и штрафы; все же правительству пришлось значительно снизить налоги, и в конце XIV — начале XV в. оно не рисковало их повышать.

Несмотря на малую изученность истории народных движений в XIV в., можно сказать, что их эволюция чрезвычайно ярко характеризует общие линии развития всей страны. Если Жакерия была по преимуществу антисеньориальным восстанием, то в 80-х годах все народные движения начинались как антиналоговые, а затем быстро перерастали в восстания, направленные против дворян, городской верхушки и местных представителей государственной власти, т. е. принимали очень широкий антифеодальный характер. Но и на этом этапе они не утрачивали своих первичных антиналоговых целей. Это отражало тот факт, что государственные налоги стали в эту эпоху главной тяготой для трудового люда, а вызваны они были прежде всего и главным образом войной. Характерно также, что общим итогом восстаний было уменьшение налогового бремени, т. е. известное удовлетворение требований восставших. Наконец, необходимо подчеркнуть, что восстаниями фактически была охвачена почти вся страна, кроме западных провинций.

В период ослабления королевской власти (при психически больном Карле VI — 1380–1422) началась ожесточенная усобица двух феодальных партий, во главе которых стояли дядья и опекуны короля — герцоги Бургундский и Орлеанский. Последний действовал совместно со своими родственниками, крупными феодалами юга графами Арманьяками, поэтому усобица называлась «войной бургундцев и арманьяков» [119]. Принцы королевского дома стремились к полной самостоятельности в своих апанажах (владениях, выделявшихся им из состава королевского домена)[120], а южные феодалы жаждали сохранить свою независимость, которой они добились во время Столетней войны. Обе партии наносили огромный ущерб экономике и населению страны, нещадно грабили казну и народ, а дворяне истребляли друг друга. В этой междоусобице совершенно открыто проявились узкоэгоистические классовые цели дворянства, и Франция снова легко могла стать добычей для англичан. К счастью, те были заняты грозными событиями у себя дома (восстание Уота Тайлера) и борьбой феодальных партий за английский престол. Поэтому они не отваживались на большое новое вторжение, ограничиваясь отдельными нападениями на северные и западные берега Франции.

Париж — не только столица Франции, но крупнейший торгово-ремесленный центр Западной Европы — представлял собой желанную цель для бургундцев и арманьяков. Овладение им означало завоевание политической власти в стране. Но парижское население воспротивилось этому. На созванных в 1413 г. Генеральных Штатах были высказаны резкие протесты против междоусобицы и жалобы на невыносимые злоупотребления назначенных герцогами чиновников. Однако сами Штаты были бессильны чего-либо добиться. Тогда в Париже вспыхнуло восстание[121]. Главную роль в нем играли мелкие ремесленники, подмастерья и городская беднота. По имени одного из вождей, живодера Симона Кабоша, они стали называться кабошьенами. Они требовали умиротворения страны, снижения налогов и упорядочения их сбора. Эта борьба была использована зажиточными слоями города для осуществления умеренных реформ в финансовом и судебном ведомствах, а также в армии. Однако по мере развертывания восстания бедноты против богачей умеренные слои отошли от движения. Париж был взят арманьяками, и те жестоко расправились с восставшими.

Для городских восстаний конца XIV — начала XV в. характерна еще одна черта: разрыв между верхами и низами города. Инициатива и главная движущая сила была теперь у городского плебса, а зажиточные слои и богатая верхушка непрочь были воспользоваться движениями, чтобы добиться некоторых реформ и смягчения междоусобицы. Но в то же время они были кровно заинтересованы в экономической эксплуатации плебса, и, как только его борьба начинала обращаться против богачей, имущие слои переходили на сторону королевской власти. Это позволило правительству почти полностью ликвидировать коммунальные вольности, а в дальнейшем установить действенный контроль над городами, что знаменует собой важнейший поворот в истории не только городов, но и всей страны.

Конец столетней войны

Разгул политической анархии во Франции сулил англичанам легкую победу. Как только на английском троне укрепилась династия Ланкастеров, в 1415 г. англичане снова вторглись во Францию. Генрих V высадился с войском в устье Сены и направился через Пикардию к Кале. При Азенкуре (к югу от Кале) рыцарская армия арманьяков (герцог Бургундский собирался действовать совместно с англичанами) была разбита, и снова многие французские феодалы, в том числе герцог Орлеанский, были убиты или взяты в плен. Затем англичане захватили Нормандию и Мэн. Опять, как и в 1356 г., Франция осталась без армии и без денег на войну. Наступили тяжелейшие годы в ее истории, так как междоусобица не только страшно разорила страну, но и привела к ее распаду. Герцог Бургундский стал независимым государем как в своем герцогстве, так и почти во всех восточных землях Франции[122]. Кроме того, он владел богатейшими в ту пору областями Западной Европы — Нидерландами. Фактически он превратился в совершенно независимого государя и, стремясь сохранить это положение, вступил в союз с англичанами, что было настоящей государственной изменой. Для населения Франции, сперва на севере, а потом и повсюду, бургундцы скоро стали такими же врагами, как и англичане.