Джек, казалось, был поражен ее решительностью, но, когда она закончила свою речь, на его загорелом лице появилась широкая улыбка.

— Значит, если я вас правильно понял, таков стиль вашего поведения? — уклонившись от неумелого удара, он поймал ее кулак, который почти полностью скрылся в его ладони. Он не стал подходить к ней, но такая интимность была в его взгляде, что дистанция между ними мгновенно исчезла. — Мне бы все же хотелось, чтобы вы дали мне несколько минут приготовиться к вашему приходу.

— Если вас волнует беспорядок в доме, то я уже все видела. Я ведь уже была у вас, помните? — сухо сказала она.

Джеку просто невыносимо захотелось застонать, когда ее бровь снова поднялась дутой.

— Я изо всех сил стараюсь быть джентльменом с вами, но вы затрудняете мою задачу. — Он усмехнулся, поняв, что его фраза прозвучала двусмысленно, и, перевернув ее ладонь, сплел свои пальцы с ее. — Именно поэтому мне нужно несколько минут побыть одному.

— Но почему сейчас? Всего секунду назад я могла поклясться, что…

Он заговорил почти шепотом:

— Интересно, а знаете ли вы, что я хотел сделать с вами там, под деревом? И если бы я начал целовать вас, то чем бы это закончилось?

Эйприл почувствовала, как на нее накатила жаркая волна удовлетворения и гордости. Это она заставила его взгляд наполниться безумным вожделением. И она задрожала от возбуждения.

— Чем бы это закончилось? Вероятно, именно тем, чего мне хотелось.

Джек чертыхнулся и выронил ее ладонь, словно обжегся.

— Пятнадцать минут, Эйприл, — напряженно произнес он. — Клянусь, когда я приглашал вас на ужин, то действительно не имел в виду ничего другого, никаких задних мыслей. Но если мы окажемся в моем бунгало прямо сейчас, то нам придется начать с десерта. Вы поняли меня?

Воодушевленная своим магическим воздействием на него, Эйприл только улыбнулась, заставив свои губы изогнуться в насмешливой и чуточку дразнящей улыбке, и кивнула головой. Джек тотчас же отправился в свое бунгало, и она смотрела на его быстро удалявшуюся фигуру до тех пор, пока он не скрылся из виду.

Потом обернулась и, взглянув на сторожку у ворот, попыталась не думать больше об этих проницательных зеленых глазах и сосредоточиться на мыслях о том, что же все-таки только что произошло между ними. Наверное, она вела себя несколько вызывающе, и теперь ей должно было быть стыдно за это. Но она не чувствовала никакого стыда или смущения. Она уже давно научилась показывать зубы — в ее деле обойтись без этого было невозможно. Но ведь разговор с Джеком вовсе не касался ее работы. Он касался только их двоих.

Принимая во внимание это обстоятельство, следовало признать, что ее реакция была какой-то странной. Раньше она никогда и ни с кем не вела себя подобным образом. После того, как ее гордость была втоптана в грязь во время того унизительного судебного разбирательства, Эйприл, отгородившись от всего мира стеной недоверия, совершенно замкнулась в себе и стала избегать каких-либо взаимоотношений с мужчинами. Постепенно ее рана стала затягиваться, и мало-помалу она снова научилась верить людям. Но к этому времени все ее внимание было поглощено строительством курорта. Первым мужчиной, который заинтересовал ее после всего случившегося, был Джек.

Усмешка, которую она заставила исчезнуть со своего лица после его ухода, снова стала медленно растягивать ее губы. Джек Танго предпочитал не терять над собой контроля, И она прекрасно понимала его. Ей самой до сих пор не предоставлялось такой возможности проверить свое самообладание на практике, но в тот день, когда она решила подать в суд на Мархама, Эйприл дала себе обет, что отныне любые ее взаимоотношения будут строиться на основе равенства и откровенности и что она не позволит кому бы то ни было иметь над ней превосходство. Только таким образом можно было обезопасить себя.

Обезопасить. Похоже, что в отношениях с Джеком безопасности ей не видать. Он всегда держится так холодно. И так сексуален, и так уверен в своем чертовском обаянии. Но пока его чары не совсем еще лишили ее рассудка, и эта ее последняя маленькая речь, по всей видимости, заставила Джека Танго слегка понервничать.

От этой мысли по спине поползли мурашки.

Джек вставил свой похожий на кредитную карточку ключ в узкую щель замка своего бунгало. Зайдя в дом, он отправился прямиком на кухню, где сразу же принялся разбирать содержимое заранее подготовленной корзинки, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь. Однако его мысли были где-то далеко, и ему никак не удавалось сосредоточиться на своем занятии. Со стуком захлопнув крышку плетеной корзинки, он зашагал взад и вперед по комнате и, пройдя несколько раз до окна и обратно, повалился на диван.

Как он ни старался, ему никак не удавалось соединить вместе ту встревоженную пугливую женщину, которую он пытался успокоить, прижав к себе вот на этом самом диване два дня назад, и ту сексуальную самоуверенную леди, которая пять минут назад, глядя ему прямо в глаза, по сути дела, открыто призналась, что хочет его так же сильно, как он хотел ее.

В последние два дня он мучительно размышлял о том, что же ему теперь делать с тем новым для него чувством ответственности защитника и покровителя, которое она каким-то непонятным образом вселила в него. С того самого момента, когда он решил, что станет добиваться ее, он понял, что эта женщина требует деликатного обхождения. Что-то не давало ей покоя, глодало, изводило ее душу, и Джек понял, что чем медленнее и осторожнее будет действовать, тем больше шансов, что она не спрячется, словно улитка, в свою раковину. Но о чем, черт побери, она думала, когда говорила ему, что это вполне естественно — средь бела дня заниматься любовью чуть ли не под деревом?

Джек застонал и уронил голову на подушку дивана.

— Ох уж эти женщины!

Пролежав так несколько минут с закрытыми глазами, он вздохнул и, моргнув, уставился в потолок.

— Ты еще ответишь мне за это, Франклин.

— Какое отношение имеет ко всему этому Франклин?

Джек резко поднял голову. В дверях стояла Эйприл.

— Как вы сюда вошли? Извините, глупый вопрос, — добавил он, увидев в ее руках запасной ключ. Его раздражало то, что ситуация начинала выходить из-под контроля.

— Садитесь. — Ее бровь слегка изогнулась в ответ на его отрывистую резкую команду, но она все-таки подошла к стулу, стоящему напротив его дивана, и села. Весьма красноречиво, он улыбнулся. Очевидно, за это время ее напористость несколько поубавилась. Ну что ж, неплохо.

— Кто такой Франклин?

— Один мой друг, точнее, коллега, — машинально ответил Джек, Все его внимание в данный момент было поглощено игрой света в ее волосах. Интересно, какой фильтр лучше всего подойдет, чтобы снять ее сейчас? Нет, ее лицо не нуждается ни в каком приукрашивании, даже при самом скудном освещении она великолепно выйдет на снимке.

— Помнится, вы ругали его еще раньше, когда я в первый раз увидела вас. За то, что он послал вас сюда, если я не ошибаюсь. Может быть, это имеет какое-то отношение к вашей работе?

Джек, с усилием оторвавшись от своих мыслей, заставил себя вернуться к разговору. Закинув ноги на кофейный столик, он подумал, что та отсрочка, которую она предоставляла им обоим, была весьма кстати. То, что он переменил позу, отнюдь не сняло его внутреннего дискомфорта, но, по крайней мере, таким образом он мог хоть как-то скрыть от нее свое состояние.

Отсрочка это была или нет, но ее глубокий грудной голос никак не давал ему забыть о том, что в соседней комнате стояла огромная, королевских размеров, кровать.

— К моей работе? — переспросил он, пытаясь удержать в памяти ее вопрос. — Наверное, отчасти. Вы, должно быть, считаете, что моя работа не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Но, так или иначе, Франклину все же удалось убедить меня, что мир не разлетится на куски, если я возьму несколько недель отпуска.

— Значит, это именно Франклин посоветовал вам отдохнуть в Мексике? Или его выбор пал непосредственно на «Лазурный Рай»? Скажите, может быть, вы скучаете по своей работе и мечтаете как можно скорее вернуться к ней?