или скрипа колес, уже одним этим отличается от других городов; к тому же особые формы правления и многолет¬ няя привычка народа к осторожности наложили свой от¬ печаток даже на веселье венецианцев. Правда, и здесь молодежи случалось по временам проявить свою жизнера¬ достность, легкомыслие и беззаботность,, и случалось это нередко, но, когда соблазны под запретом и нет никакой поддержки со стороны общества, люди неизбежно усваи¬ вают характер своего мрачного города. Так жила большая часть Венеции в те времена, когда происходила описанная в предыдущей главе сцена на оживленной площади Святого Марка. Луна поднялась так высоко, что ее лучи уже прони¬ кали в узкие щели между домами, освещая то тут, то там поверхность воды, которая сверкала дрожащей зыбью, а купола и башни, залитые светом, покоились в торжествен¬ ном и величавом сне. Скользящие лунные лучи падали и на фасад дворца, освещая его тяжелые карнизы и массив¬ ные колонны, и мрачная тишина, царящая внутри этого здания, казалось, была ярким контрастом кричащему бо¬ гатству архитектурных украшений фасада... Наше повест¬ вование привело нас теперь в один из самых богатых дворцов венецианских патрициев. Здесь властвовали роскошь и богатство. Просторный вестибюль с массивными сводами, тяжелая и величествен¬ ная мраморная лестница, комнаты, блистающие позолотой и украшенные скульптурными изваяниями, стены которых были увешаны творениями величайших художников Ита¬ лии, щедро вложивших в них свой талант, — все это про¬ изводило необыкновенное впечатление. Среди этих релик¬ вий времен более счастливых, чем те, что мы описываем, энаток сразу же узнал бы кисть Тициана, Паоло Веронезе и Тинторетто — трех гигантов, которыми справедливо гор¬ дились граждане республики Святого Марка. Можно было встретить здесь и картины других художников — Беллини, Монтеньи и Пальма Веккио, которые уступали только наи¬ более известным колористам венецианской школы. В про¬ стенках между картинами сверкали огромные зеркала, а портьеры из бархата и шелка уже не в силах были сопер¬ ничать со всем этим поистине царским великолепием. Про¬ хладные полы, инкрустированные лучшим мрамором Италии и Востока и отполированные до ослепительного 48

блеска, завершали великолепие, сочетая в себе в равной мере богатство и вкус. Здание, два фасада которого буквально поднимались из воды, окаймляло темный внутренний двор. Скользя по его стенам, взгляд мог проникнуть и внутрь дворца, потому что многие двери его были открыты в этот час, чтобы све¬ жий воздух с моря свободно заполнил анфилады комнат, обставленных, как было описано ранее. Всюду горели лампы, затененные абажурами, озаряя все мягким и при¬ ятным светом. Миновав гостиные и спальни, роскошь ко¬ торых казалась насмешкой над обычными желаниями бренного тела, мы теперь введем читателя в ту часть дворца, куда влечёт нас ход нашего рассказа. В удаленном от Большого канала углу здания, в той стороне, что выходила окнами на тесный, узкий канал, размещались удобные комнаты, так же богато обставлен¬ ные, но гораздо болеё пригодные для жилья. Здесь тоже висели портьеры из драгоценнейшего бархата и огромные зеркала безупречного стекла, полы были выложены мра¬ мором таких же веселых и приятных тонов, а стены укра¬ шены картинами. Но все это, в отличие от других поме¬ щений дворца, было смягчено домашним уютом. Гобелены и занавеси свисали небрежными складками, на кроватях можно было спать, а картины на стенах были лишь йскусными копиями, и писала их молодая девушка, запол¬ нявшая свой досуг этим благородным и прекрасным заня¬ тием. Прекрасна была и сама она, рано научившаяся переда¬ вать в искусных подражаниях божественную выразитель¬ ность Рафаэля или яркость красок Тициана. В этот час уединения она беседовала со своим духовным отцом и на¬ ставницей, которая давно уже заменяла ей умершую мать. Хозяйка дворца была настолько юной, что во многих се¬ верных странах ее считали бы еще девочкой, но в ее родной стране молодые девушки ее возраста считались уже взрослыми. — За этот добрый совет благодарю вас, падре, а му¬ драя донна Флоринда, вероятно, еще более вам благодар¬ на, потому что ваше мнение настолько схоже с ее соб¬ ственным, что я иногда просто восхищаюсь теми тайными путями, какими опыт заставляет мудрых и добрых мыс¬ лить так одинаково даже в деле, таком далеком для вас обоих. 3 Феаимор Купер, том V 49

Едва заметная усмешка тронула тонкие губы карме¬ лита, когда он услышал наивное замечание своей воспи¬ танницы. Когда и тебя умудрят годы, дитя мое, ты узна¬ ешь, — ответил он, — что все дела, меньше всего касаю¬ щиеся наших страстей л интересов, нам легче всего ре¬ шать благоразумно и беспристрастно. Донна Флоринда еще не в том возрасте, когда сердце подчинено рассудку, и многое еще связывает ее с миром, но все же она сумеет убедить тебя в правоте моих слов, или я сильно ошибаюсь в ее благоразумии, которое до сих пор указывало ей пра¬ вильный путь в жизни, этом греховном путешествии, на которое мы все обречены. Хотя монах уже накинул свой капюшон, видимо соби¬ раясь уходить, и хотя дружелюбный взгляд его глубоко посаженных глаз был все время устремлен на прекрасное лицо юной воспитанницы, кровь прилила к бледным ще¬ кам донны Флоринды, когда она услышала слова похва¬ лы от кармелита — словно хмурое зимнее небо озарилось внезапно лучами заходящего солнца. — Мне кажется, Виолетта слышит это уже не впер¬ вые, — робко сказала она дрожащим голосом. — Я думаю, меня научили уже почти всему, что мо¬ жет быть полезно такой неопытной девушке, как я, — быстро ответила Виолетта, невольно протягивая руки к €воей верной наставнице, и в то же время не отводя взгляда от лица кармелита. — Но почему сенат распоря¬ жается судьбой девушки, если она удовлетворена своей жизнью, если она счастлива и довольна своим уединением, вполне приличествующим ее возрасту и званию? — Время безжалостно стремится вперед, и разве мо¬ жет такое невинное существо, как ты, предугадать все лспытания и беды, подстерегающие нас в более зрелом возрасте! Жизнь — одна из не зависящих от нас и иногда очень тяжелых обязанностей. Ты ведь знаешь, какую по¬ литику проводит государство, создавшее себе славное имя великими военными походами, богатством и широким вли¬ янием на другие страны. В Венеции есть закон, который .запрещает родниться с иностранцами тем, кому дороги ее интересы, так как прежде всего каждый должен преданно служить республике. Таким образом, патриций Святого Марка не может владеть землей в других странах, а от¬ прыск такого старинного и почитаемого рода, как твой, не 50

может выйти замуж за иностранца, хотя бы и благородной фамилии, без благословения и согласия тех, кто призван заботиться о всеобщем благе. — Если бы я родилась среди простых людей, этого бы не случилось. Мне кажется, что несчастна та женщина, участь которой составляет особую заботу Совета Десяти! —- Слова твои неосторожны и, с грустью должен ска¬ зать, неблагочестивы. Наш долг повелевает нам подчи¬ няться земным законам, но еще более, чем долг, благоче¬ стие учит нас не роптать на волю провидения. К тому же твоя обида не так велика, чтобы роптать, дочь моя; ты молода, богатство твое может удовлетворить любую твою прихоть, твой род так знатен, что может вызвать недо¬ стойную мирскую гордыню, и ты так красива, что красота твоя может стать твоим самым опасным врагом. И ты еще ропщешь на судьбу, которой неизбежно должны поко¬ риться все женщины твоего сословия. — Я уже раскаиваюсь, — ответила донна Виолетта, — что роптала на провидение, но все-таки шестнадцатилет¬ ней девушке было бы приятнее, если бы отцы государ¬ ства, занятые гораздо более важными делами, забыли о ее происхождении, возрасте и злополучном ее богатстве. — Нет никакой добродетели в том, чтобы быть до¬ вольным миром, устроенным по нашим собственным ка¬ призам. И не знаю, кто счастливее: тот, кто имеет все, чего желает, или тот, кто вынужден довольствоваться тем, что есть. А заботливость, которую проявляет к тебе республика, — это цена за покой и роскошь, окружаю¬ щие тебя. Женщина неизвестная и не столь богатая, как ты, могла бы, конечно, наслаждаться большей свободой, но ей бы не сопутствовала в жизни та пышность, что украшает жилище твоих предков. — Мне бы хотелось, чтобы здесь, в этих стенах, было поменьше роскоши и побольше свободы., — Со временем ты будешь думать иначе. В твоем возрасте люди обычно видят все в розовом свете или на¬ оборот — считают свою жизнь никчемной и бесполезной, ибо их желания не удовлетворены. Я признаю, однако, что тебе выпала нелегкая доля. Политика Венеции рас¬ четлива, и многие называют ее жестокой. — Кармелит понизил: голос и невольно огляделся вокруг, прежде чем закончить свою мысль. — Осторожность сената застав¬ ляет его це допускать, насколько это возможно, объедц- 3* 51