Я трус, мать вашу!

— Ты, должно быть, очень расстроился… — притворяясь участливой, сказала Светка.

— Что?

— Я имею ввиду, дорогой, что у тебя приятные губы, не удивительно, что эта дура Ли на тебя позарилась.

— Опять двадцать пять.

— Вар, я сейчас серьёзно, я люблю тебя, — эти слова были искренними, как мне показалось.

Правда, красоту момента немного подмочил толстяк с громадным бумажным стаканом «пэпси», блюющий у столба. Но Светка его не видела и не слышала.

— Я всегда любила тебя, глупый ты эгоист! Сколько времени мы дружим, сколько раз я пыталась тебе об этом сказать. И я говорила. Говорила поступками. Говорила жестами. Но ты не слушал. Нет, мистер, ты не слушал! Твоё счастье — это я. Я всегда была и буду рядом, Вар. Я никогда тебя не брошу, дорогой, как эта дрянная Ли! Эта кукушка, подбрасывающая свои яйца в чужое гнездо! Она не достойна тебя, она предательница. Она подлая. Что ты в ней нашёл, Вар? Что ты нашёл в этой сучке?

Я хотел влепить Соловьёвой отрезвляющую пощёчину. Но поздно было строить из себя мужчину. Надо раньше проявлять характер.

Надо было не подавать напрасных надежд…

Я ничего не ответил ей. Мне нечего было ответить. Мне хотелось вернуться домой, накачаться водкой, выкурить блок контрабандных китайских сигарет, обнюхаться байганом, который я никогда и не пробовал…

Но, чёрт подери, билеты стоили так дорого. И Вэньг. Она будет на представлении. Я вполне могу встретить её после всего этого мутагенного цирка и объясниться. Нет, я не позволю рушить пока ещё зыбкую стену нашего с ней совместного счастья! Светка, глупая дурочка. Ты ничего не понимаешь, ты ослеплена своей молодостью и гормонами. Я не пара тебе. Ты не пара мне. Ты достойна кого-то получше. Кого-то, кто будет трепетно носить тебя на руках, сдувать с тебя пушинки и боготворить твою осиную талию, твои пышные русые волосы, твой вздёрнутый носик и твои изящные бёдра. Но только не я. Я не вижу в тебе никого, кроме друга. Которого, увы, совсем скоро потеряю…

— Ну так что? — потребовала ответа она.

— Пошли, скоро начнётся, — буркнул я и поплёлся к входу, осаждаемому всё увеличивающейся живой массой людей и чупакабр.

Я был страшно зол. Без особых церемоний, я принялся рубить локтями путь в живой массе очереди. Светка незаметным хвостиком жалась ко мне. Мне хотелось потерять её в толпе… Увы, бегство от проблем — не панацея.

— Эй, чего без очереди прёшь?

— Так уж вышло…

— Полегче, гражданин.

— Иди в жопу.

— Эй, эй, чего надумал, парень?

— Вчерашний день поймать пытаюсь.

— Но-но-но-но! Спешишь на тот свет, сопля? Я тебе сейчас морду набью, молокосос!

Я не стал распыляться на разговоры, а лишь пнул пожилого жлоба в голень. Вся его спесь куда-то испарились.

— Куда прёшь, кретин?

— На тот свет.

— Ну, тогда иди с миром…

— Ты прошёл вне очереди, уважаемый, вернись в начало и дочку свою не забудь.

— Ты называешь эту давку очередью? И девочка мне не дочь, она претендует на роль моей подстилки, — цинично сообщил я охраннику. — Слушай, парень, мы ведь с тобой коллеги, — я показал ему удостоверение сотрудника ОБООП.

Охранник невольно выпрямился; видимо, когда прочёл словосочетание «старший лейтенант»:

— Проходите…

Буравящий взгляд его молчаливого коллеги в миг перекрасился из презрительного в уважительный.

— А вы чего уставились? — эти слова были адресованы простым смертным, не имеющим на руках корочки ОБООПовца. — Следующий!

— Сам ты подстилка, — буркнула Светка, когда мы подходили к своим местам.

Мягкие раскладные сиденья располагались вокруг сцены, возвышаясь с каждым новым рядом. Мы уселись чуть ниже условного центра рядов. Достаточно неплохой обзор. Нет, конечно же, это вам не VIP-ложа, но всё же…

Толкучке перед входом не было оправдания. Зал наполнен зрителями лишь на треть. А широкий входной коридор без проблем пропустил бы всю уличную толпу обилеченных граждан за считанные минуты. Но нет же! Люди, стойте у входа, терпите унизительные процедуры ковыряния в ваших сумочках и портмоне, выворачивайте свои карманы на радость больным «синдромом вахтёра» охранникам!

Хотя, какая разница, когда ты уже сидишь на своём законном месте и дожидаешься начала представления?

Светка сидела насупленная, вздыхала и ёрзала, «совсем случайно» задевая меня. Но в эту маленькую игру я не стал играть, без особых усилий не обращая внимания на её попытки привлечь к себе внимание. Я безуспешно высматривал Вэньг Ли. В очереди у входа её не увидел. Да и не мудрено — в том море лиц не сложно раствориться.

От моего профессионального милицейского взгляда не скрылось обилие вооружённой охраны. И вооружены ребята были не резиновыми дубинками а-ля «чесалка задницы», а игрушками посерьёзнее. Огнестрельное и электрическое оружие, в основном. Этот засранец Боно печётся о своей безопасности, ничего не скажешь. Говорят, некоторые его мутанты смертельно опасны. Поэтому сцена затянута куполом из стальной сетки. Усиленная охрана предназначалась на случай, если какой-нибудь «экспонат» вырвется наружу. Но уверен на сто двадцать процентов, что Боно больше волновала его собственная репутация, благодаря которой представления собирали аншлаги, чем, собственно, здоровье зрителей, как таковых, обеспечивающих эти аншлаги. Знаем мы таких…

Тем временем кресла заполнялись людьми и чупакабрами. Местные полукровки не преминули раздобыть билеты на представление их знаменитого собрата по генетическому материалу. И, следует отметить, за ценой не постояли. Практически все передние ряды и VIP-ложи забиты чупакабрами. А потом вопросы возникают, почему люди к чупакабрам не очень-то и хорошо относятся. Почему милиция на днях проигнорировала анонимные звонки и не полетела в гетто… Как к ним хорошо относится, если они всем видом показывают, что богаче нас? Правда, бывал я в байгановых магазинах пару-тройку раз, интереса ради. Так там они — как сама любезность. Сложно понять их, в общем.

А вот и моё солнышко, моя азиатская принцесса!

Вэньг Ли и её рыжеволосая подружка гордо прошествовали вдоль рядов, потолкались в скоплениях спешащего занять места народа и в конечном итоге уселись в кресла. Они расположились в противоположной части амфитеатра, на два ряда выше наших со Светкой мест. Обзору мешали решётки клетки, накрывшей сцену и, конечно же, шныряющие вдоль рядов люди. Вэньг Ли упорно делала вид, что не смотрит в мою сторону. Её подружка не скрывала, что заметила нас. Она даже помахала нам. Светка помахала в ответ.

Раздалась пронзительная трель.

«Первый звонок!» — прогремело из динамиков, щедро понатыканных вдоль брезентовых стен шатра и свисающих с потолка дивными техногенными фруктами.

И без того суетливое мельтешение зрителей, разыскивающих свои места, усилилось. Мне и Светке несколько раз приходилось подниматься, чтобы пропустить вяло извиняющихся граждан, желающих умоститься на нашем ряду. Справа от меня уселась грузная пожилая женщина в пёстром канареечном платье, с фальшивой лисицей на плечах. От неё пахло дешёвыми духами и лекарствами.

Ко второму звонку наш ряд заполнился зрителями за исключением двух мест по левую руку от Светки.

Напряжение повисло в воздухе, как что-то ощутимое, материальное. Казалось, вот-вот, протянешь руку и поймаешь пальцами кусочек потного, нервозного, сжатого, как пружина, напряжения…

По всей видимости, охранники утолили зуд гипертрофированного чувства собственной важности, поскольку проход был расширен и наплыв людей по обратную сторону шатра ускорился.

Разумеется, началась давка.

Разумеется, без потасовки не обошлось. Один худосочный очкарик, похожий на божьего человека, которого тронуть грех, влепил оплеуху охраннику, за что отведал резиновой дубинки. Хорошо, хоть не пошёл в ход электропистолет или ещё чего посерьёзнее.

За очкарика вступился лысый здоровяк из толпы. Либо закон равновесия действительно существует, либо у мужика просто чесались кулаки. Но результат один — охранник получил по полной. Для меня загадка, почему его коллеги не ввязались в драку.