Ох, Вэньг, моё ты азиатское чудо!

Светка… Из-за Вэньг я потеряю друга. Единственного за последние годы друга… Хотя и без Ли всё к этому шло. Бутон Светы Соловьёвой распустился. Она уже неоднократно лезла ко мне целоваться. Скоро в штаны полезет. Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. И я это прекрасно знал с самого начала. Во всём виноват я и только я. Не следовало подавать девчонке напрасных надежд. Сейчас она уже не девчонка. Сейчас она женщина. А я? Я просто негодяй, которому она не интересна как женщина…

Зато мне интересна Вэньг Ли. Очень интересна. Чёрт, я схожу по этой китаяночке с ума!

И почему в жизни ничего не бывает просто и легко? Зачем судьба постоянно ставит нас перед выбором: делай так, либо делай эдак. Хочешь любовницу — теряй друга. Хочешь друга — теряй любовницу. Хочешь друга — а друг не хочет быть другом, хочет быть любовницей…

Я поймал себя на мысли, что уж больно легко впадаю в размышления о своих личных проблемах, отрываясь от недавних ужасающих событий. Пятеро моих коллег мертвы. Свыше десяти — госпитализированы. Счастье многих, что были на заданиях, в противном случае список жертв увеличился бы раз в пять, если не в десять. Начальнику выписали пилюлю прямиком из Министерства. Как это отразится на нас, простых смертных гладиаторах и баранщиках — страшно даже подумать. Дмитрий Александрович очень требовательный человек… И при всём при этом, мне хватает инфантилизма размышлять о своих отношениях с двумя подружками-десятиклассницами!

Я полный кретин!

Хотя… С другой стороны, что от того, если я буду постоянно убиваться? Это вряд ли вернёт с того света коллег. Да и скорому выздоровлению раненых не поспособствует. Хуже здесь будет только мне. Нервные клетки не восстанавливаются, и всё такое. Знаю, звучит жестоко, но, по сути, ни с кем из пострадавших и погибших я не был близок… Да, жалко, да, обидно, да, судьба порой бывает жестока… Но что я могу поделать в этом случае? Вскрыть себе брюхо консервным ножом? У меня ведь есть своя жизнь тоже.

Эгоизм?

А кто не эгоистичен? Последний микроб — и тот существует для того, чтобы удовлетворять свои низменные потребности. Развиваться там, жрать то, что жрут микробы и плодиться с бешеной скоростью. Чем люди лучше микробов? Мы населяем Планету, используем её ресурсы, выжимаем до последней капли всё, что только можем. Оставляем после себя пустыни, бетонные склепы и бесплодные почвы. Но при всём при этом нам хватает наглости размышлять о чём-то лжевозвышенном, считать себя венцом природы, высшим звеном в пищевой цепи. И при первом подходящем случае с высот собственного самолюбия проявлять трусость и страх, высокомерно обличённые в фольгу «сострадания». Интеллект дан человеку зря. Мы попросту не ценим этот дар. Древние люди выжигали целые леса, чтобы было проще охотиться… Мы сейчас делаем подобные вещи гораздо изощрённее, но суть-то остаётся той же! Человек — эгоистичный зверь, живущий по простому правилу, установленному ещё миллиарды лет до его появления: жри и размножайся.

Всё.

Хотя нет, не всё ещё. С появлением дагонцев наивные представления о месте человека в цепи эволюции — изменились в корне…

Вот теперь всё.

Мысли какие-то пессимистичные и несвязные. Оно-то и не мудрено в свете последних событий…

Нет, надо развеяться, а то такими темпами и до шизофрении недалеко. Благо дежурства нет в день представления Укротителя Боно.

Но что-то мне подсказывает — нелёгкой прогулка выйдет. Нутром чую, что это будет последняя наша со Светкой прогулка. Рано или поздно она узнает обо мне и Вэньг Ли, так что… Так что, нечего из себя целку строить, надо самому ей всё рассказать. Во время выступления, либо после него — не важно. Главное поставить перед фактом. А там поглядим. Вдруг Светке это не помешает со мной дружить? Наивно…

Что ли воздухом подышать? Да, хорошая идея.

Последние дни выдались пасмурными. А сегодня небеса окрасились в характерный зелёный цвет. Порядочным гражданам бы дома сидеть. Но я ведь милиционер…

В воздухе повисло напряжение. Ожидание чего-то неизбежного, вот-вот должного произойти. Чего-то масштабного, чего-то серьёзного, вспять меняющего ход жизни. И таинственные исчезновения психокинетических сигналов с наших радаров, резкое изымание сигаретной продукции из продажи, в конце концов, взрыв в нашем здании — это лишь первые птички, имя которым буревестники.

Ноги несли меня по привычному маршруту. Вдоль разбитых дорог, мимо диких кустов полыни. В нагрудном кармане ветровки нашла приют недобитая пачка «Суйен». Рука так и тянулась к ней. Не то, чтобы я боюсь косых взглядов и всё такое… Но сигареты официально запрещены. А я ОБООПовец, как-никак. Посему с публичными сеансами употребления табака пришлось завязать. Приходится прятаться от любопытных глаз, как пацану какому-нибудь!

Может, пора на байган переходить?

Да ладно, я ведь в отрицаловке! Вот просто взять и ни с того ни с сего отказаться от многолетних принципов? Хе! Фе! Бе! Мда…

А вот и мой старый друг — взобравшийся на гранитный зиккурат лысый мужичок в костюме тройке из окислившейся бронзы. Костюм тройка… Что-то крутится в голове… Ах да, Джек Потрошитель, то есть Дядя Афанас! Странный старикашка с козлячей бородкой и усами. Он мне здорово помог с тем амбалом в пустынном переулке. И какая разница между чудаком Афанасом и Владимиром Ильичом Лениным?

ЛЕНИН!

Точно, вспомнил! Да, его так звали. Вождь пролетариата. Любитель прогулок на броневике! Отец русской демократии. Или нет, не так. Это уже не из той оперы, наверное. Странно, если сложить его инициалы, получится зловещее ВИЛ. Именно такова украинская аббревиатура русского ВИЧ. Поражающий нежную плоть наших стран вирус иммунодефицита в обличии переломившего ход истории человека? Картавого лысого коротышки, из уст которого чудовищное слово «расстрелять» звучало так непринужденно, так легко и незамысловато, так по-детски наивно, и в то же время, так по-взрослому убийственно…

Бронзовый истукан всё так же непоколебимо возвышался на гранитном постаменте, сжав опущенной рукой кепку (с определённого угла обзора может показаться, что это не кепка, а фаллос). Мои размышления не беспокоили его. Также его не беспокоили вороны и голуби, использующие его лысину и плечи в качестве общественного сортира. Он стоял там, вне времени и пространства, вне мыслей и идей. Вечное напоминание о зыбкости эпох…

Как его ещё на металлолом не растащили?

Хотя не мудрено — пункты приёма металла давно не такие, как прежде.

Мне чертовски сильно захотелось курить. Лёгкие буквально пульсировали желанием присосаться альвеолами к живительному дыму китайской контрабандной сигареты. Невдалеке с бродячим котом играли дети. Ну, эту игру трудно правильной назвать. Скорее живодёрство с использованием мотка капроновой верёвки, бензиновой зажигалки и стального прутика… Эта забава обещала полностью поглощать детское внимание ещё минут десять, а то и все полчаса (если кот окажется достаточно выносливым). Ввиду этого я достал сигарету и закурил.

Но удовольствие от курения было подмочено воплями бродячего животного и хохотом малолетних садистов. К тому же, не очень-то тут и расслабишься, когда по сторонам всё время косишься, а не идёт ли кто. И этот Ленин, чтоб ему, нависает…

Я принял единственно верное решение — направился домой.

И словно в насмешку, вдалеке засверкали зловещие зигзаги молний, облака треснули громом. На грешную землю хлынули кислотные слёзы небес…

Пришлось выбросить недокуренную сигарету.

Я раскрыл с пояса защитный халат. Тонкая прозрачная материя хорошо защищала, но это не повод оставаться под дождём.

У затёртой двери моей квартирки стояла Вэньг Ли. Она была одета в старый брезентовый халат. Судя по тому, как она в нём утопала, дождевик наверняка принадлежал её отцу. Под капюшоном сверкал хищный взгляд уссурийской тигрицы.

Я без колебаний впустил её, вяло поругав за то, что незачем так рисковать, когда на небе зелёные тучи.