Наиболее красноречиво о деле Пауэрса сказал Уильям Фолкнер[19], который редко реагирует на то, что происходит в мире. Но вскоре после окончания суда он написал:

«Теперь русские будут десять лет показывать его в странах Восточной Европы как пример человека, на которого положились США. Или, что еще лучше для них, его освободят, показав тем самым, что американцев нельзя бояться или уважать, а представителя этой нации невыгодно содержать даже в заключении».

Кем же был пилот, применивший принцип обычного человека «не высовываться» к задаче, столь важной для его страны? Начнем с того, что он не был шпионом. Его не обучали шпионажу и не готовили к тем условиям, в которых он оказался. Он был опытным пилотом, которого ЦРУ выбрало потому, что его личное дело ничем не выделялось среди других. Для программы полетов ЦРУ искало человека с железной дисциплиной, умевшего летать. Им был нужен такой, в чьем личном деле не было ни поощрений, ни выговоров.

Фрэнсис Гэри Пауэрс предстал перед московским судом 17 августа 1960 года, в день, когда ему исполнился тридцать один год. За тридцать лет жизни он ничем не выделялся среди других людей. Пауэрс родился в Кентукки, где его отец Оливер работал шахтером. Когда он пострадал при несчастном случае на шахте, семья переехала в Паунд, в Вирджинии. Оливер открыл мастерскую по ремонту обуви. Семья, в которой было пятеро детей, никогда не была богатой, но старший Пауэрс накопил достаточно денег, чтобы дать своему единственному сыну хорошее образование. Он хотел, чтобы Фрэнсис стал врачом.

Курчавый застенчивый Фрэнсис учился в школе, которая находилась недалеко от дома. Учителя и одноклассники помнят его «хорошим мальчиком, который очень мало говорил и никогда не попадал в неприятности». Закончив школу, он поступил в Миллиган-колледж в Теннесси, где, по желанию отца, начал изучать медицину. Его однокурсники вспоминают, что он был робок с девушками и за четыре года учебы ни разу не сходил на свидание. Пауэрс окончил колледж в 1951 году и был двадцать девятым из шестидесяти студентов. Отцу он сказал, что изменил свое решение о будущей профессии.

Он говорил, что учеба «показала ему, что медицина не подходила для него — она отнимала много времени и сил». Пауэрс стал спасателем в бассейне Джонсон-сити. Вскоре его призвали в армию, и он попал в ВВС. Полеты были единственным, чем мог гордиться Пауэрс. В четырнадцать лет он уже летал на самолете в Принстоне и никогда не забывал о волнении, испытанном во время полета.

Пауэрс стал лейтенантом и с 1954 года был пилотом реактивного самолета на базе Тернер, около Олбани, штат Джорджия. На базе он познакомился с миссис Браун, которая работала там в кафе. Однажды она пригласила его к себе на ужин. Миссис Браун была вдовой, жила в городке недалеко от базы вместе со своей восемнадцатилетней дочерью Барбарой. Красивая, очаровательная Барбара смогла изменить застенчивого Пауэрса, и их отношения превратились в бурный роман. Они поженились в том же году.

В 1956 году Фрэнсис решил уйти из ВВС и начал искать работу. Они с Барбарой хотели открыть заправочную станцию, но у них не хватило денег. Пауэрс пытался стать пилотом в гражданских авиакомпаниях, но ему сказали, что он не подходит по возрасту.

В то время как Пауэрс искал работу, компания «Локхид» подбирала пилотов для своей новой программы, которая была детищем главного инженера компании С. Л. Джонсона.

В 1954 году Джонсон решил заняться испытаниями работы авиационных двигателей и электроники на больших высотах. Он также хотел собрать данные о полетах истребителя F-104 «Старфайтер», лучшего детища компании «Локхид». Для выполнения этой программы требовался самолет, который мог долгое время летать на большой высоте. Этот самолет был назван У-2. Таким образом, Джонсон разработал У-2 совсем не для тех целей, из-за которых о нем узнал весь мир.

По своей сути У-2 — планер с турбореактивным двигателем. Благодаря длинным крыльям, легкому фюзеляжу и специальному горючему самолет может набирать высоту до 100 000 тысяч футов (30 км) и несколько часов летать на высоте 70 000 футов (21 км) со скоростью 500 миль в час (800 км/ч). Самолет настолько легок, что на небольшой высоте его крылья раскачиваются, как крылья гигантского насекомого, а механизм посадки сводится к касанию поверхности двумя колесами. Строительство У-2 было очень дорогим, особое внимание уделялось соединениям частей самолета, которые нужно было делать абсолютно ровными, чтобы избежать трения на больших высотах.

Первые модели, собранные вручную в лабораториях «Локхида» в 1955 году, имели размах крыльев 80 футов (24 м) и весили 17 720 фунтов (около 8 тонн), в эту массу включались и баки для горючего емкостью до 1000 галлонов (около 4000 литров). Дальность полета этих моделей с запасными баками составляла 2600 миль (около 4200 км).

На У-2 стоял один турбореактивный двигатель фирмы «Прэтт и Уитни», работавший на специально очищенном авиационном керосине. Горючее, очистка которого обходилась очень дорого, кипело при температуре 330° по Фаренгейту (166 °C), что в два раза выше температуры кипения обычного топлива для реактивных самолетов. Высокая температура кипения необходима на больших высотах, чтобы сделать минимальными потери топлива из-за его распыления.

Благодаря всему этому самолет мог подниматься на такую высоту, где воздух становился настолько разреженным, что уже не поддерживал огромные крылья. Сочетание разреженного воздуха и приближение к критическому числу Маха (скорость, при которой самолет преодолевает звуковой барьер) известно под названием «угол гроба». Еще одной опасностью полетов на больших высотах, как узнал Пауэрс, был пом паж двигателя. Во время испытаний У-2 подобное происходило довольно часто на высоте 90 000 футов (27 км), и пилотам приходилось опускаться на более низкие высоты, чтобы перезапустить двигатель. Главным недостатком топлива для У-2 была низкая способность к перезапуску на больших высотах. Лишь на высоте 30 000 — 40 000 футов (9–12 км), пилот мог снова запустить двигатель. Это оказалось главной опасностью для У-2.

Когда руководство «Локхида» поняло, что испытания самолета прошли успешно, оно известило об этом ВВС Соединенных Штатов. Летом 1955 года военно-воздушные силы закупили несколько У-2 для проведения исследования совместного с Комиссией по атомной энергии. В августе ВВС обнародовали несколько фотографий, сделанных с высоты 50 000 футов (15 км), возможно, с борта У-2. На фотографиях было поле для гольфа, на одном из снимков четко просматривались два мяча.

В 1955 году президент Эйзенхауэр вернулся из Женевы, расстроенный тем, что было отклонено его предложение о принципе «открытого неба». Этот принцип позволял заниматься авиационной разведкой как средством контроля за процессом разоружения. Но русские отвергли американское предложение, объяснив это тем, что они ничего не получают взамен. Хотя получали всю необходимую информацию от своих шпионов, и за годы их работы собрали аэрофотоснимки всех военных баз, ключевых промышленных центров и крупных городов. Принцип «открытого неба» принес бы огромную пользу США, которым очень трудно собирать информацию в Советском Союзе, 40 % территории которого закрыто для иностранцев, а въезд в некоторые области ограничен даже для советских граждан.

Члены Комитета начальников штабов были похожи на слепых, когда разговор заходил о целях на советской территории. Если бы началась война, они не знали бы, что бомбить, разве что известные крупные города, но даже в этом случае практически ничего не было известно о новых городах, построенных за Уралом. Воздушная разведка была так же необходима для них, как и для Ноя, который «выпустил голубя, чтобы узнать, сошла ли вода с Земли».

Нельзя сказать, что страны Запада не занимались воздушной разведкой, скорее наоборот. После окончания Второй мировой войны самолеты начали летать у границ СССР, выясняя расположение радиолокационных станций и собирая всю возможную информацию. Когда их сбивали советские самолеты, в газетах сообщали, что был сбит мирный самолет, отклонившийся от курса и попавший в воздушное пространство СССР. Почти все подобные полеты проводились Великобританией.