С 1948 по 1952 год Петерсен встречался с Джакомо Штюдтом, офицером связи голландского посольства, и несколько раз передавал ему информацию. Он сообщил ему, что АН Б расшифровало код Голландии и наблюдает за переговорами посольства и правительства страны.
Денежный вопрос в этом случае не затрагивался. Петерсен действовал только из-за дружбы с голландцами. Примерно в это время он занялся тем, что иногда считают признаком душевного расстройства — начал писать письма редакторам. 29 августа 1950 года газета «Вашингтон пост» опубликовала одно из его писем, в котором он говорил, что «правительственные агентства сейчас обвиняются во всех грехах, за исключением предательства. Подрывается вера американцев в наше правительство. Чтобы восстановить эту веру, агентствам приходится жертвовать всеми, на кого падает хотя бы малейшая тень подозрения».
Может быть, именно это письмо привело к проверке Петерсена службой безопасности. Может быть, причиной этого был тот факт, что стало известно о пропаже некоторых документов, к которым он имел доступ. Может быть, к проверке привели его частые отсутствия на службе, из-за которых начальство поменяло его рейтинг на «удовлетворительный» вместо «выдающийся».
Какой бы ни была причина, 28 сентября 1954 года Петерсена вызвали из класса в здании АН Б, и он оказался перед двумя офицерами ФБР. Они дружелюбно поговорили с ним. В следующую субботу пришли к нему домой. Он был в гостиной, а его жена в спальне. Позднее он рассказывал: «Они толкнули меня в кресло, обыскали, чтобы убедиться, что у меня нет оружия, и надели на меня наручники». Они разрешили ему зайти к жене, которой он сказал, что уходит.
«На ночь?» — спросила она.
«Скорее всего», — ответил он и попросил собрать его туалетные принадлежности.
Петерсена доставили в суд Александрии и заперли там. Он вспоминал: «До этого мне пришлось ответить на многие вопросы, которые мне задавали агенты. Я представить себе не мог, что они искали». Он даже написал заявление, позволившее агентам обыскать его квартиру без санкции.
У ФБР не было особых трудностей в поисках компрометирующего материала. Документы стояли на той же полке в том же шкафу, что и раньше, где Петерсен хранил их годами. Тем не менее у него было достаточно времени, чтобы избавиться от них.
Когда агенты ФБР сказали Петерсену, что они нашли у него, он сделал следующее заявление: «Я не вернул эти документы в Арлингтон-холл, потому что был обеспокоен своим поступком, так как понял всю серьезность моей передачи секретной информации представителям других государств. Это беспокойство вылилось в полное бездействие с моей стороны, как это часто бывает во время стрессов».
Суд над Петерсеном начался в январе 1955 года. Это был идеальный подзащитный. Он окончательно понял, в чем его обвиняют тогда, когда защита потребовала рассмотреть подробные сведения о нем. Обвинение Министерства юстиции содержало в себе следующий пункт: «Петерсен копировал секретные материалы, содержащие в себе сведения об успешном взломе кода, используемого Голландией». Петерсен заключил с обвинением сделку: ему снимают два пункта, если он признает свою вину по третьему пункту обвинительного акта — использование секретной информации в целях, несущих урон США.
Подобная щедрость Министерства юстиции была вызвана тем, что непризнание вины могло привести к выступлению в суде официальных лиц АН Б, которым пришлось бы рассказывать о подробностях некоторых операций Агентства. Кроме того, адвокат был уверен, что признание Петерсеном себя виновным было в этом случае эквивалентно условному приговору.
В ходе предварительных слушаний была выяснена степень секретности документов, к которым имел доступ обвиняемый. Защита заявила, что эти материалы уже не соответствовали данной степени, поскольку можно было купить и китайский сборник, и шифровальную машину «Хагелин».
Один из директоров АН Б терпеливо объяснил значение разных степеней секретности. Он сказал, что уровень «Совершенно секретно» значил, что раскрытие данной информации может привести к серьезным проблемам национальной безопасности, разрывам дипломатических отношений и даже войнам. Степень «Секретно» означала менее серьезный ущерб национальной безопасности. Уровень «Конфиденциально» означал, что в случае потери информации это может привести к небольшим проблемам.
Китайский сборник, по его словам, был «составлен и издан АН Б. В нем заключается работа Агентства». Но эта книга была не просто сборником кодов. Она рассказывала об устройстве, созданном жителями Дальнего Востока, чью письменность нельзя передавать по телеграфу. Устройство содержало в себе каталог иероглифов и их эквивалентов. Этот код широко использовался в Китае.
Вместо условного приговора Петерсен получил семь лет тюремного заключения. Человек, который и мухи не обидит, был признан опасным шпионом, совершившим преступление, которое, по словам судьи, «могло привести к очень серьезным последствиям для безопасности США».
Тот факт, что Петерсен признал себя виновным, спас правительство США от объяснений причин, по которым АН Б следило за корреспонденцией стран-союзников. Голландцы, в свою очередь, также не стали предавать дело широкой огласке, заявив, что они думали, будто Петерсен обладал необходимыми полномочиями, передавая им эту информацию.
Петерсен оказался в Федеральном медицинском центре в Спрингфилде, в штате Миссури. Из тюрьмы он писал судье: «Теперь, когда уже прошел первый шок, я начинаю понимать жестокость приговора, который я получил». Он писал, что узнал: нельзя подавать на апелляцию, если человек признал себя виновным, но судья мог изменить меру пресечения. Петерсен также выяснил, что можно изменить признание, если удастся доказать, что предыдущее признание было сделано из-за некомпетентности адвоката. Заключенного посетил адвокат Дэвид Кинни, и его первыми словами было следующее: «Я беру задаток в три тысячи долларов». Петерсен сказал, что его сбережения уже потрачены на адвоката, а жена с трудом нашла работу, потому что у нее был небольшой дефект речи. Письмо, таким образом, не сыграло в его положении никакой роли.
Правительство США особенно сильно старалось обвинить Петерсена, хотя впервые за много лет в деле о шпионаже не участвовали коммунисты. «Мы не можем оценить урон, который Петерсен нанес своими действиями национальной безопасности США», — сказал Джон Райли, поверенный отдела внутренней безопасности. Действия бывшего сотрудника АН Б были названы «граничащими с изменой». Если дело Петерсена вообще говорит о чем-либо, так именно об этой «границе» с изменой.
7. Американское и советское «волшебство»
Джон Т. Дауни работает в ЦРУ десять лет, девять из которых он провел в пекинской тюрьме «Цао Ландзе» («Травяная корзина»). Первые два года он провел в одиночной камере, ожидая суда по обвинению в шпионаже. С ним стали хорошо обращаться, когда приговорили к пожизненному заключению. Его кормят три раза в день, он получает рис, овощи, мясо. Ему разрешена часовая прогулка в тюремном дворе и ежедневно он выкуривает десять сигарет. При содействии китайского Красного Креста получает письма, любимые газеты и журналы. За эти годы он получил более тысячи писем, часть из них пришла от людей, сочувствующих ему, часть от просто одиноких людей. Его мать, Мэри Дауни, работающая учительницей в Нью-Бритене, присылает ему вырезки из местных газет. Она встречалась с сыном в 1960 году, когда ему исполнилось тридцать лет. Привезла книги, американские сигареты. Они встречались пять раз, каждое свидание длилось по два часа. Она говорила, что он хорошо выглядит.
Ричард Фекто — еще один человек ЦРУ, содержащийся в «Травяной корзине». У Фекто две дочери, которых он никогда не видел. Его жена умерла вскоре после того, как правительство США объявило, что он и Дауни погибли на море, и дочери живут с родственниками. Какое-то время Фекто и Дауни находились в одной камере, но сейчас он в камере с китайцем, который владеет английским. О своем товарище Фекто говорит следующее: «Он получил пятнадцать лет за шпионаж. Ему около пятидесяти лет, и раньше он был довольно богат. У него было два дома, новый „бьюик“. Теперь он потерял все. Можно подумать, что он об этом жалеет, но он относится к этому совершенно спокойно».