На первой встрече, по словам Родса, ему «задавали конкретные вопросы», на которые он давал конкретные ответы. Отыскивая в памяти лакомые кусочки информации, Родс вспомнил о поездке, которую совершил с военно-воздушным атташе. Они переоделись в штатское и поехали к заводу по производству управляемых ракет, находящемуся недалеко от Москвы. Родс сказал русским, что атташе фотографировал завод. Боб Дей остался доволен этим рассказом и в конце встречи положил в карман Родсу небольшую пачку денег. Родс утверждает, что за пятнадцать встреч он получил около 3000 долларов. Но с его стороны было наивным оставлять русским расписки, как будто он получал официальную плату.

На следующей встрече Родсу показали фотокамеру размером не больше спичечного коробка: «Они предложили мне взять ее с собой, отметив, что, если я не смогу прочитать какой-либо документ в посольстве, я должен сфотографировать его, а негатив принести им». Родса просили фотографировать документы в кабинете того же атташе, с которым он ездил на военный завод. Чувство самосохранения заставило Родса отказаться от этого задания, но он продолжал рассказывать о нравах посольства.

На всех встречах, по словам Родса, царила сердечная атмосфера. С ним обращались как с товарищем по оружию, всегда было много водки, а когда он уходил, в его карманах обязательно лежала пачка денег. Иногда устраивались вечеринки с девушками, но Родс больше никогда не встречал ту, от которой у него должен был родиться ребенок.

Когда Родс узнал, что его переводят на военную базу в Калифорнию, он сообщил об этом своим русским друзьям. «Во время трех последних встреч мне рассказывали о том, как я должен найти связного в США, — сказал Родс. — Они потребовали, чтобы я продолжал сотрудничать с ними и в США, и мне пришлось согласиться, потому что я понял, что увяз в этом по самые уши. Я не видел другого выхода».

Родсу дали псевдоним «Квебек» и сказали, что, если советский агент не встретится с ним в течение года, он должен сам разыскать его. Сделать это надо было следующим способом: вырезать из «Нью-Йорк таймс» статьи, критикующие коммунистическую экономику, и три из них отправить по почте в советское посольство в Вашингтоне, отметив каждую статью красным карандашом. То же самое проделать в течение трех недель в один и тот же день. В тот же день через четыре недели он должен стоять у определенного кинотеатра в Мехико. Родс должен был попросить у связного спички, в коробке с которыми будут инструкции на следующую встречу. Он обещал сделать это. Незадолго до отъезда Родс, будучи в нетрезвом виде, стал виновником дорожно-транспортного происшествия, но московская милиция не выдвинула против него обвинений. Его связной сказал ему, что это могло очень дорого обойтись для него, и напомнил, что он должен сотрудничать с русскими, приехав в США.

Когда Родс в июне 1953 года уезжал из Москвы, он думал, что все оставляет позади. Он не собирался продолжать заниматься шпионажем. Родс провел полгода на базе в Калифорнии, а затем его перевели в Нью-Джерси. Русские знали, что он в Нью-Джерси, о чем свидетельствует сообщение, отправленное Абелю, в котором говорится, что его можно найти в «Ред-Бэнк, Нью-Джерси, где он руководит тремя гаражами. Всю работу по гаражам выполняет его жена». Супруги в самом деле жили в Ред-Бэнк, но у них не было никаких гаражей.

К тому времени, когда Абель получил сообщение, в котором ему приказывали установить контакт с Родсом, сержанта снова перевели, на этот раз в Аризону. Именно там закончился срок его службы, и он был отправлен в запас 17 ноября 1955 года. У Родса не было профессии, он не умел делать что-либо особенно хорошо, оставался только один выход — вернуться на службу. У него был хороший послужной список, и в январе 1956 года он вернулся на военную базу в Форт-Монмаут, Нью-Джерси, где получил доступ к секретной информации.

В июне 1957 года к Родсу пришли агенты ФБР, установившие его личность по сообщению «Квебек». «Расскажите нам о Вашей работе на советское правительство», — попросил один из агентов. Родс, казалось, успокоился и сказал: «Я ждал, что кто-нибудь придет и спросит меня об этом».

Родс был свидетелем на суде над Абелем осенью 1957 года. После его выступления адвокат Абеля Джеймс Донован подверг его получасовому допросу, в котором он представил его безответственным алкоголиком:

«Вопрос. Что Вы пили?

Ответ. Виски, водку, почти все, что Вы можете назвать.

В о п р о с. В каких количествах Вы пили эти напитки?

Ответ. Довольно много.

Вопрос. Правда ли, что последние два месяца Вашего пребывания в Москве Вы были пьяны каждый день?

О т в е т. Я полагаю, это так, да, сэр».

Затем Родс признал, что, кроме шпионажа, он занимался продажей рублей на черном рынке в Москве. Когда его задержало ФБР, на его счету было 19 000 долларов, которые, по его словам, были его сбережениями.

Попытки Донована подвергнуть сомнению верность показаний сержанта не помогли его клиенту, но они добавили еще несколько штрихов к портрету самого безответственного человека, призванного в армию.

На заседании военного суда в феврале 1958 года Родс сказал в свою защиту: «Теперь я понимаю, что оказался вовлеченным в эту ситуацию либо из-за страха, о чем я только что сказал, либо из-за того, что они предложили мне больше денег, чем мне предлагали за всю мою жизнь».

Искренность солдата, который может признать, что стал предателем за «секс, водку и рубли», не помогла ему. Родса приговорили к пяти годам общественных работ, и он был уволен из армии. Когда его жена услышала об этом, она сказала: «Я шокирована. Я думала, что его освободят». Других шокировала мягкость приговора.

Весной 1957 года тридцатишестилетний капитан Джордж X. Френч дошел, как говорится, до ручки. Френч — герой Второй мировой войны, совершивший тридцать два боевых вылета пилотом или штурманом самолета Б-17. Он был награжден за бомбардировку завода боеприпасов в Берлине. Взрыв был настолько мощным, что его самолет трясло в воздухе. За время корейской войны, в которой он участвовал незадолго до ее окончания, он совершил пять боевых вылетов на Б-29, уничтожая боевые склады северокорейской армии.

Френч был воплощением летчика-лихача. Он совершал боевые вылеты, а молодые люди его возраста все еще просили разрешения взять на вечер машину отца. Его знали как хорошего пилота, который любил риск и волнение боя, он дружелюбно относился к членам своего экипажа и другим пилотам.

Капитан был женат. Он познакомился с женой в І942 году, когда проходил летную подготовку в Алабаме. Как и немногие другие, Френч вступил в армию сразу после нападения японцев на Пёрл-Харбор. К 1956 году у него было три дочери. Его жена думала, что ему следует уйти из ВВС и начать спокойную жизнь. Он пытался сделать это в промежутке между войнами, но с нескрываемым облегчением встретил приказ о возвращении на службу для участия в новых боевых действиях в 1950 году.

После корейской войны у Френча возникла проблема, общая для всех ветеранов войн, — привыкание к жизни, которую можно планировать, как маршрут полета. Большинство его друзей стали продавцами или учились в университетах по закону о военнослужащих, некоторые стали пилотами коммерческих авиакомпаний.

Но он остался в авиации. В мирное время в армии появляется чувство тщетности, которое разлагает армию и ослабляет ее лучших людей. Больше не нужно было сбрасывать бомбы. Френч вернулся в школу, он изучал новые виды оружия, изобретенные в то время, когда он пользовался старыми, изучал новые стратегии, разработанные в его отсутствие. Все это было довольно скучно, а Френч никогда не любил учиться. Он был средним учеником в школе своего родного города. Его любимыми занятиями была гимнастика и футбол. Начавшаяся война позаботилась о выборе колледжа.

Френч всегда любил азартные игры, он стал активным участником обычая, презираемого всеми женами, — игры в покер субботними вечерами. Он бросился в карты так же, как бросался в полет. Вскоре играл два-три раза в неделю. Он был не очень хорошим игроком, и его долги постоянно росли..