Иногда подобная карательная мера не объявляется, но она очевидна. В октябре 1960 года в Нью-Йорке был арестован Игорь Мелех, член Секретариата ООН, которого обвиняли в попытке кражи государственных секретов. Менее чем через месяц помощнику военно-воздушного атташе посольства США в Москве майору Ирвингу Р. Макдональду предоставили сорок восемь часов на то, чтобы он покинул территорию СССР. Официально он ни в чем не обвинялся. В сообщениях, появившихся в московской прессе, говорилось, что он был задержан в закрытой зоне, в которой находятся военные объекты. Тридцатичетырехлетний атташе отметил: «За все девятнадцать месяцев моего пребывания в Москве мои действия полностью соответствовали моим обязанностям помощника военно-воздушного атташе, аккредитованного Советским Союзом в качестве военного наблюдателя».

Поскольку правило для любого правительства заключается в отзыве дипломата вне зависимости от законности предъявленных ему обвинений, Макдональд и его семья покинули СССР в течение двух суток.

Объявление персоной нон грата в августе 1960 года военно-воздушного атташе полковника Эдвина М. Киртона — результат очередного изменения отношения к гражданам США. «Труд», орган пропаганды советских профсоюзов, писал, что полковник Киртон совершил тридцать семь поездок в восемьдесят три города СССР в 1959 году и восемнадцать поездок в тридцать четыре города за первые четыре месяца 1960 года. Этого, по мнению «Труда», было достаточно, чтобы объявить Киртона шпионом, поскольку «не представляется вероятным, что полковник Киртон и его подчиненные проявляли интерес к ландшафту и историческим памятникам нашей страны». Киртон выразил удивление этими обвинениями и сказал: «Я действительно много путешествовал по Советскому Союзу за последние два года, но у меня не было скрытых мотивов».

Русские обвинили полковника Киртона в том, что он фотографировал военные объекты, что по определению ближе к шпионажу, но обвинения так и не были доказаны. Их публиковали в московских газетах, но никогда не заостряли на них внимания.

В советской брошюре «Пойман на месте преступления» указаны и другие обвинения против американских дипломатов:

«Совершал регулярные поездки по территории СССР с целью сбора разведывательной информации… угрожал советским жителям, препятствовавшим его разведывательным действиям… фотографировал военные объекты… пытался проникнуть на территорию военных объектов и промышленных предприятий, использовал специальную фототехнику».

В брошюре также напечатана фотография, которая якобы показывает «сотрудников посольства США, фотографирующих с крыши посольства советские военные самолеты, участвующие в воздушном параде (1953 год)». На фотографии изображены четверо мужчин, одетых в американском стиле, они стоят на крыше и смотрят в небо. Один делает фотографии с помощью телеобъектива, другой смотрит в бинокль, третий держит фотокамеру в руках.

Какова бы ни была законность обвинений советской стороны, фактом остается то, что западный дипломат в Москве находится в закрытом обществе, полном секретов. Из шестнадцатилетнего опыта холодной войны он знает, что для его выдворения из страны будет достаточно самой необоснованной причины.

В отличие от этого дипломаты социалистических стран живут в Вашингтоне по законам США, а поэтому их жизнь практически ничем не стеснена. Их поездки ограничены как следствие ответных мер, принимаемых Вашингтоном. Они находятся под наблюдением ФБР, которое заводит досье на всех дипломатов социалистических стран и проводит регулярные проверки. Причиной для постоянного наблюдения может стать любая необычная деятельность или частые поездки по США.

Однако между американской и коммунистической «легальными» сетями есть сходства. И та, и другая старается завербовать агентов из числа местных жителей. Франк Тислер, военный атташе Чехословакии, дезертировавший в 1959 году, сообщил, выступая перед конгрессом в мае 1960 года: «Моя работа военного атташе, аккредитованного в США, давала законное основание для моего пребывания в Вашингтоне. Это основание давало мне возможность встречаться и устанавливать контакты с дипломатами других стран, аккредитованными в США. Это давало мне законные основания интересоваться развитием военной техники в США. В этой роли я должен был интересоваться военными проблемами, но в то же время моя работа не отвлекала меня от моего настоящего задания.

Я должен был лично вербовать американских граждан, которые могли предоставлять мне данные о секретных документах, относящихся к развитию вооружения в США».

Досье советских дипломатов, объявленных персонами нон грата в США, полны примеров того, как русские вербуют американцев. Изучив эти примеры, можно решить, что успех советского шпионажа зависит больше от напористости, а не на тонкостях действий.

Приведем три таких примера.

Капитан Борис Федорович Гладков был назначен военно-морским советником в ООН в декабре 1953 года. В январе 1955 года он познакомился с инженером военно-морской компании и несколько раз встретился с ним. Он сказал инженеру, что может хорошо заплатить за информацию об устройстве судовых двигателей, их характеристиках и местах производства американских кораблей. Встречи продолжались до июня 1956 года, и Гладков заплатил 1550 долларов за два несекретных документа о морских двигателях, которые он мог бы получить бесплатно, если бы обратился к производителю.

Инженер поставил ФБР в известность о своих встречах, и через несколько месяцев наблюдения Гладков был объявлен персоной нон грата за «действия, не соответствующие» его статусу члена делегации ООН. Он покинул США 12 июля 1956 года.

Николай Иванович Курочкин в апреле 1956 года был назначен третьим секретарем посольства США в Вашингтоне. Осенью того года в посольство СССР обратился Чарльз Т. Бьюмо, репортер газеты «Нэшнл гардсмен», который искал статистику по производству трикотажа в СССР.

Курочкин, один из девяти секретарей посольства, предоставил ему необходимую информацию и сказал, что тоже пишет для журналов. Он объяснил, что готовит статьи для военных журналов, и предложил Бьюмо часть гонорара, если тот сможет найти полевые руководства армии США. Бьюмо, передавший несколько несекретных документов, получил 450 долларов. Он отказался передать Курочкину два секретных документа, которые просил дипломат.

Бьюмо обратился в ФБР и по совету федеральных агентов продолжил встречаться с Курочкиным. Он передавал ему документы, включавшие инструкции военных училищ США. В июне 1958 года Госдепартамент объявил Курочкина персоной нон грата, и он уехал из США через пять дней.

Вадим Кирилюк был назначен служащим в Секретариат ООН в сентябре 1958 года. В апреле 1959 года в советское посольство в Мехико обратился гражданин США, который хотел узнать, может ли он поехать на учебу в СССР. Русские особенно сильно заинтересовались им, когда узнали, что в армии он работал с шифровальными машинами.

Ему сказали, что он сможет поехать в СССР, если побывает в Нью-Йорке и встретится там с Кирилюком. Они встречались пять раз, и Кирилюк пытался убедить американца найти работу в АНБ. Он также просил рассказать о работе шифровальных машин. Американец жил в Спрингфилде, штат Массачусетс, и Кирилюк попал под наблюдение, когда ФБР стало известно о его частых поездках. Федеральные агенты встретились с его связным в Массачусетсе, он согласился сотрудничать и об инциденте оповестили Генерального секретаря ООН. Кирилюк, являясь служащим Секретариата ООН, не имел дипломатического иммунитета, и его можно было преследовать по закону. Однако он оказался в выигрыше благодаря сложившимся обстоятельствам: в это время в США с визитом находился Н. С. Хрущев, и американские власти чувствовали, что обвинение советского представителя в шпионаже могло сорвать визит. Кирилюка и его семью попросили покинуть США, что они и сделали в январе 1960 года.

В противовес рассказу о трех вербовках американцев русскими можно рассказать о подобной попытке американцев.