Джимс собрал уцелевшие стрелы, а потом, колеблясь, посмотрел на ружье. Он взял его в руки, но потом снова бросил, а в ответ на удивленный взгляд Туанетты сказал:

— Мой лук более надежен. Он не производит шума, и я больше верю в него.

Они прошли мимо окровавленной стрелы, и Туанетта не смогла сдержать рыдание, вырвавшееся у нее из груди при виде ее. Вместе с тем она с бесконечной любовью и обожанием посмотрела на своего спутника, который в борьбе за нее одержал победу на том же месте, где он шесть лет тому назад дрался с Полем Ташем.

— Индейцы, без сомнения, слышали выстрел, и они вернутся, — сказал юноша. — Этот белый убийца каким-то образом догадался о присутствии людей в заброшенном доме и вернулся один, чтобы ни с кем не делиться трофеями… — невольно его взгляд задержался на волосах девушки, пышно рассыпавшихся по ее плечам, и он закончил — Мы должны бежать.

Они прошли мимо хлева и направились через вспаханную когда-то землю. Потеха следовала позади.

— Неподалеку отсюда, на расстоянии меньше мили, тянется каменная гряда, — сказал Джимс, желая ободрить ее. — Если только нам удастся добраться туда, я знаю двадцать мест среди голых скал, где мы сможем укрыться и сбить дикарей со следа.

— Мы доберемся, — решительно произнесла Туанетта.

Юноша указал ей путь, и она пошла впереди. Джимс через каждые десять шагов оборачивался и смотрел вдаль. По холму, поросшему леском, где Люссан собирал топливо на зиму, Туанетта скользила быстро, точно лесная фея, ее распущенные волосы развевались от быстрой ходьбы. Вот это больше всего занимало Джимса, так как он с дрожью вспоминал рассказы дяди Эпсибы о том, как белые — и англичане, и французы — превратили женские волосы в предмет торговли, и не один франт носил парик, сделанный из волос, снятых с головы женщины вместе с скальпом. Эта мысль страшно угнетала его.

Отсутствие выносливости в Туанетте вынудило их убавить шаг, когда они достигли каменистого склона, который вел на вершину гряды. Туанетта тяжело дышала и один раз остановилась будучи не в состоянии продолжать путь. Выражение ее лица, однако, ничем не выдавало физической слабости. На щеках ее горел румянец. Когда она оглянулась на то место, откуда они пришли, в ее глазах нельзя было прочесть страха, — наоборот даже, в них светился вызов.

А Джимсу каждая минута казалась вечностью. Он облегченно вздохнул, когда они добрались наконец до вершины гряды. В общем, это было скорее зубчатое, каменное плоскогорье, на котором кое-где росли кусты и чахлые деревья в тех местах, где земля была обнажена. Джимс пошел, впереди, выбирая такие места, где он не рисковал сбросить камушек с пути или примять траву или землю между скалами. Вскоре плоскогорье стало просторнее и ровнее, так что было значительно легче идти. Южнее высилась еще одна гряда, еще уже первой, еще более скалистая и хмурая. Тем не менее Джимс свернул именно туда.

— Если дикари так далеко зайдут, то они будут думать, что мы выбрали более легкий и просторный путь, — пояснил он Туанетте. — Ты еще можешь немного потерпеть?

— Могу, — ответила Туанетта. — Меня только изнурил этот бег, а теперь я так же сильна, как и ты, Джимс.

— Немного дальше мы очутимся в безопасности, — сказал он. — Если только выдержишь, пока мы не будем там, за утесами…

Он не докончил фразы. Позади них раздался чей-то крик. Звук был негромкий, и послышался он отнюдь не близко, тем не менее он был до такой степени ясен и отчетлив, что источник его был не дальше ружейного выстрела от беглецов. В то же время в нем не чувствовалось угрозы. Джимс неоднократно слышал этот звук из уст Белых Глаз и Большой Кошки, когда те во время охоты давали подобный сигнал, и он знал, что это означает. Могауки были уже на первой гряде, и один из них окликал остальных, чтобы предупредить их о своем открытии. Джимс быстро повлек за собой Туанетту.

— Они, по-видимому, обнаружили какой-то след, оставленный нами, — объяснил он ей. — Возможно, что это лишь царапина на скале от когтей Потехи или от гвоздика в твоих туфлях. Так или иначе, они знают, только, что мы были на гряде, и все же будут предполагать, что мы направились к равнине.

Туанетта ясно понимала, до какой степени он старается скрыть от нее близость неминуемой опасности.

— Мне случалось видеть, как индейцы ползают по скалам, — сказала она. — Они точно кошки, а я очень медлительна и неуклюжа. Ты способен продвигаться быстрее любого дикаря, а потому спрячь меня где-нибудь, а сам иди дальше. Я убеждена, что индейцы мне ничего дурного не сделают, если даже найдут здесь.

Джимс ничего не ответил ей. Они очутились близ скал, которые он видел еще издали. Лучшего места для убежища нельзя было представить себе. Повсюду зияли огромные пещеры, в которых не стоило труда спрятаться в надежде остаться незамеченными. Туанетта почувствовала, что в ней уже снова возродилась угасшая было надежда, и она пристально поглядела на Джимса, когда тот остановился, чтобы хорошенько присмотреться к тому месту, где они находились.

Шагах в десяти от них виднелись три огромных скалы на некотором расстоянии от других. По сравнению с прочими гигантами они казались совершенно ничтожными. Одна из скал раскололась, и верхушка ее образовала свод над двумя другими. Ни одно животное не стало бы прятаться здесь, а выбрало бы убежищем большой каменный курган.

— Вот тут мы и спрячемся! — сказал Джимс. — Скорей, Туанетта! Забирайся туда и держи Потеху при себе.

Сам же он принялся раскидывать большие камни возле кургана, сбрасывая некоторые из них в долину, а к концу он выпустил одну стрелу в подножие гряды. Туанетта в изумлении следила за ним, пока наконец Джимс почти суровым голосом не приказал ей спрятаться под камнем. Она тотчас же повиновалась. Джимс отправил следом за нею Потеху, сам же он лишь после больших трудов забрался внутрь. Но там оказалось значительно просторнее, чем он предполагал, и они могли даже присесть — на такую удачу Джимс не смел и надеяться.

— Раньше всего они найдут камни, которые я разбросал, и обыщут каждый дюйм огромного кургана, — объяснил он Туанетте. — Когда же они найдут стрелу, которую я выпустил в долину, то, надеюсь, они выведут заключение, что мы бежали в лес. Случись им даже дойти до этих скал, они едва ли будут искать здесь, а увидеть нас они никак не могут, разве только кому-нибудь взбредет в голову заглянуть сюда.

В глубоком безмолвии они ждали, прислушиваясь к биению сердец. Луч света заглянул в расщелину между скалами, но не достиг углубления, в котором они притаились. Собака вздохнула и растянулась на земле, не спуская глаз с луча, но не шевеля ни одним мускулом. Дрожь пробежала по телу Туанетты, но тем не менее она прошептала:

— Я нисколько не боюсь.

Она услышала, как Джимс завозился со своим топориком, который он положил возле себя на камень. А потом вдруг раздался такой звук, точно кто-то снаружи осторожно выстукивал скалу палкой. К этому звуку прибавилось еще много таких же, и Джимс понял, что над головою снуют во все стороны ноги в мокасинах. К шагам присоединились также человеческие голоса, которые вдруг стали громче, и в них слышалось волнение. Туанетта тоже поняла, что происходило наверху, в нескольких шагах от них. Краснокожие обнаружили следы, оставленные Джимсом, на что последний и надеялся, и принялись обшаривать каждый уголок на кургане. Она устремила взор на трещинку в скале, через которую проникал луч света; время от времени чье-нибудь тело на мгновение затмевало свет. Шаги приближались, снова удалялись, голоса затихли, и наступило безмолвие, невыносимая тишина для напряженных нервов Туанетты. Опасность, которой нельзя было ни видеть, ни слышать, была тем страшнее, и каждую секунду девушка начинала уже думать, что вот-вот сейчас заползет в пещеру страшное чудовище и уставится на нее пылающими глазами.

Это чувство безотчетного ужаса пришло на смену страху и вызывало непреодолимое желание закричать. Она слышала голос Джимса, что-то шептавшего ей, но не в состоянии была уяснить себе смысл его слов, так как весь ее разум напряженно боролся с тем, что она считала трусостью.