Привожу рассказ Ашхен Григорян, технолога Шушинского хлебозавода, после памятного заседания Президиума Верховного Совета СССР 18 июля 1988 года:
«Говорю о наболевшем. Азербайджанский народ ни в чем не виноват. Во всем виноваты армянские экстремисты. Мы спокойно жили и работали. Армянские экстремисты надумали идею о передаче Карабаха Армении. Но мы прекрасно знаем: Карабах был и будет принадлежать Азербайджану. Решение Президиума Верховного Совета СССР восприняла с удовольствием, ведь я молилась об этом же. И даже на радостях купила три килограмма шоколадных конфет, которые, по обычаю, раздаривала всем знакомым и незнакомым людям. По пути к дому встретилась с корреспондентами, которым рассказала о своих чувствах. Вскоре об этом была передача по Центральному телевидению.
К сожалению, моя радость длилась недолго. Из Степанакерта позвонили мне и сказали, что меня убьют, почему я даю такие «концерты». Я ответила: вы восемь месяцев давали концерты, а я лишь пять минут.
Зорий Балаян в ереванской газете «Коммунист» опубликовал статью, в которой меня оскорбил, написав, что, якобы, мне передали килограмм конфет, после чего избили, а затем — убили…
Я бы сказала Зорию Балаяну, чтобы он не распускал всяческие слухи. Зорий Балаян и есть враг армян».
Вот таков эмоциональный рассказ Ашхен Григорян, кстати, депутата городского Совета Шуши. Подобные угрозы: убить, скомпрометировать, объявить коллаборационистом — указывали на то, что необъявленная война принимает гражданский характер, как во времена Франке в Испании.
Любой мирный шаг на пути трезвого изучения развернувшейся кампании за изменение статуса НКАО пресекался не только на месте, в Степанакерте или Шуше, но и в Москве. Когда 25 марта 1988 года первый заместитель Председателя Бюро Совета Министров СССР по социальному развитию Владимир Лахтин заявил в «Известиях», что «по обеспеченности, скажем, жильем НКАО в 1,4 раза опережает средние показатели в остальном Азербайджане», что «есть и. другие показатели, по которым в области положение лучше, чем в обеих союзных республиках», в редакцию пришел тот же Зорий Балаян и заявил: «Невозможно впредь действовать прежними методами». Естественно, что такую же позицию занял и новый партийный лидер НКАО Г. Погосян. Тезис же об ущемлении прав армянского населения области, подхваченный дружно средствами массовой информации, благополучно пронесен до сегодняшнего дня. Тот факт, что НКАО — единственная, пожалуй, автономная область в Союзе, в школах которой изучается история не той республики, в которой эта область находится, а другой (в данном случае, Армянской ССР), невозможно было обнародовать ни в одном органе центральной печати. Как и то обстоятельство, что трудности с дорогами, газо — и водоснабжением испытывают, в первую очередь, села области с азербайджанским населением. Ясно было, что выделенные Москвой 400 миллионов рублей капитальных вложений Г. Погосян осваивать не станет: планы-то были другими.
Любопытно, что первым, кто поддержал идею «исторической принадлежности» Карабаха к Армении, оказался академик Сахаров, выразивший в «Московских новостях» уверенность в том, что «Верховный Совет СССР еще вернется к этой проблеме и решит ее положительно». Тогда же, в марте 1988 года журналист Гаджи Гаджиев направил открытое письмо академику, которое в «Московских новостях» опубликовано, естественно, не было, но появилось с некоторыми комментариями за рубежом.
О чем же писал азербайджанский журналист прославленному академику?
«При всем моем глубоком уважении к Вам, как выдающемуся физику нашего времени и общественному деятелю, меня поразил Ваш поверхностный подход к этому деликатному вопросу. Поэтому считаю своим долгом рекомендовать Вам более глубоко ознакомиться с вопросом армян и выяснить для себя, каким образом они расселились на нынешней территории Советского Союза, в том числе в Азербайджане и даже в Армянской ССР».
Гаджиев ссылался на исследования историка Б. Ишханяна и приводил цитаты из его книги «Народности Кавказа», изданной в Петрограде в 1916 году: «Действительная родина армян, в древнеисторическом смысле Великая Армения, находится в Малой Азии, т. е. вне пределов России», и еще: «Армяне, проживающие в Нагорном Карабахе, частью являются аборигенами, потомками древних албанцев, сохранивших христианскую веру, а частью беженцами из Турции и Ирана, для которых азербайджанская земля стала убежищем от преследований и гонений». Трудно сказать, обратился ли Андрей Дмитриевич Сахаров к труду Б. Ишханяна, но общеизвестна записка Александра Сергеевича Грибоедова «О переселении армян из Персии в наши области» 1823 года, помещенная в двухтомнике его сочинений. Грибоедов, непосредственный участник и высокопоставленный исполнитель переселенческой политики, дипломатично признавался:
«Мы немало рассуждали о внушениях, которые должно делать мусульманам, чтобы помирить их с нынешним их отягощением, которое не будет долговременно, и искоренить из них опасение насчет того, что армяне завладеют навсегда землями, куда их на первый раз пустили. В том же смысле говорено мною и полицмейстеру, членам правления и ханам, которые у меня здесь были».
Опасения мусульман, как видим, оказались небеспочвенными. Колониальная политика России, завоевавшей в начале XIX века Закавказье, включала в себя, прежде всего, массовое переселение иранских и турецких армян в новые пределы империи и одновременное выселение азербайджанцев в Иран и Турцию. По свидетельству историка Н. Шаврова, «при размещении переселенцев русское правительство старалось убавить значение мусульманского элемента в данной местности водворением в ней армян». Ко времени публикации книги Н. Шаврова «Новая угроза русскому делу в Закавказье», — а это 1911 год, — по его подсчетам, «из 1 млн. 300 тыс. душ проживающих в Закавказье армян более 1 млн. не принадлежит к числу коренных жителей края и поселены нами». Среди местностей, в которых были размещены армяне-переселенцы, историк упоминает «Нагорную часть Елизаветпольской губернии», а это и есть нынешний Нагорный Карабах.
«Традиционно гостеприимный и широкий душой азербайджанский народ, — писал Гаджи Гаджиев Андрею Сахарову, — во все времена давал убежище угнетенным и гонимым, независимо от их национальной принадлежности, в том числе и армянскому народу».
Правоту Гаджиева подтверждают многочисленные русские деревни в различных районах Азербайджана, где живут потомки изгнанных когда-то из России молокан и староверов, интернациональный характер древнего Баку, да и приют тысяч турок-месхетинцев, изгнанных из Ферганы.
«Хочется, чтобы Вы были справедливы, объективны и не потеряли бы доверие людей», — пожелал в своем открытом письме академику Сахарову Гаджи Алигейдар оглы Гаджиев в марте 1988 года.
В редакционном комментарии эмигрантской газеты «Вечерний звон» с горечью отмечалось, что письмо азербайджанского журналиста, посланное и самому А. Д. Сахарову, а также в советские и западные издания, света не увидело и ответа не удостоилось. «Критерий отношения к информации, а равно и к ситуации у человека или институции, борющейся за права ли человека или за иные формы справедливости, — замечала газета, — должен определяться не личными или семейными пристрастиями, но некоторой нравственной обязанностью, общей и не зависящей от национальных, религиозных или иных различий… Армения и Азербайджан — это Восток. А на Востоке существует обычай выслушать две стороны, прежде чем судить поспоривших».
Андрей Дмитриевич Сахаров (пусть земля ему будет пухом) не раз пользовался своим исключительным положением в мире, чтобы создать об азербайджанцах мрачное впечатление, как о каких-то краснокожих из романа Гюстава Эмара, об армянах же — как о многострадальной жертвенной нации.
Ограничусь одним лишь примером. В декабре 1988 года, за несколько дней до своего приезда в Баку, академик Сахаров в интервью по радио сообщил всему миру, что в Азербайджане в очередной раз убивают армян. На сей раз — в Кировабаде. Убито 193 человека, ранено 187, и в связи с убийствами потребовал сформировать вооруженные отряды самообороны из армянского населения Нагорного Карабаха.