Он и в самом деле взял черпак и раз за разом стал храбро выливать воду из Небесной Реки, пока не выбился из сил. Мальчик и девочка помогали отцу. Их решимость и стойкость в любви к родителям тронули в конце концов холодные сердца сурового небесного императора и матушки ван-му. И они позволили супругам встречаться один раз в год вечером седьмого числа седьмой луны на мосту, который строили сороки из своих хвостов. Встретятся они на сорочьем мосту и жалуются на свою печаль. Чжи-нюй, видя Волопаса, не может сдержать слёз печали, и в это время на земле часто моросит мелкий дождь. Женщины не могут не пожалеть её и говорят вздыхая:

- Опять плачет сестрица!

А Ню-лан с детьми так и живёт с тех пор на небе, и смотрят муж с женой друг на друга издали через Небесную Реку. Если уж совсем станет им грустно, то и у них есть выход - писать письма и передавать друг другу, обмениваясь новостями.

По обеим сторонам Небесной Реки, напоминающей белый шёлк, в ночном осеннем небе среди множества звёзд мы и сейчас можем увидеть две довольно большие сверкающие звезды - Волопаса и Ткачихи. Прямо за Волопасом две маленькие звёздочки - его дети: сын и дочь. Ещё дальше - четыре, образующие параллелограмм; говорят, что это ткацкий челнок, который Ткачиха бросила своему мужу. А неподалёку от Ткачихи три небольшие звезды, составляющие равнобедренный треугольник,- это воловий кнут, который Ню-лан бросил жене. Они привязывали письма к челноку и кнуту и так передавали вести друг другу. Скорее могли высохнуть море или истлеть камень, чем ослабеть их любовь .

После сказания о Чжи-нюй появилась история Цисяньнюй, Седьмой небесной феи, и юноши Дун Юна. Цисяньнюй тоже была небесной ткачихой, она была самой младшей среди сестёр Чжи-нюй. Заела её тоска на небесах, и она тайком спустилась в мир людей. По дороге она встретила Дун Юна, почтительного сына,- продавшего себя в работники в дом помещика Фу, чтобы на вырученные деньги похоронить отца. Фея полюбила его, попросила Ту-ди, божество земли, поженить их, пригласила в свахи старую акацию, и под сенью её ветвей она стала женой Дун Юна.

Они поженились и явились вдвоём работать в дом богача Фу. Только в бумаге о продаже было записано: «без скота, без семьи», а сейчас вдруг ни с того ни с сего появилась жена, вот господин Фу и не соглашался оставить её. Молодожёны долго просили и спорили и наконец порешили на том, что они соткут за одну ночь десять кусков облачной парчи. Если смогут сделать, трёхлетнюю работу Фу заменит ста днями, не смогут - к трём годах службы прибавит ещё три. Фея тотчас согласилась, а Дун Юн совсем загрустил.

В тот же день вечером Цисяньнюй уговорила мужа пораньше лечь спать, а сама взяла наньсян - «курительную свечу, зажигаемую в трудные времена», которую ей подарили сёстры, когда она спускалась в мир людей. Аромат свечи тотчас же достиг небес, и все феи почувствовали его. Услыхали они мольбу сестрицы и принялись за дело: потянули небесные нити, стали чесать шёлк, ткать основу. Искусные мастерицы-ткачихи небесных дворцов соткали за одну ночь десять кусков узорной, блестящей парчи, расшитой облаками.

На другой день супруги отдали облачную парчу хозяину. Можете себе представить, как он изумился. А когда минуло сто дней, они с радостью распрощались с помещиком и вернулись к себе домой. Раз уж был такой уговор, то хозяин не мог больше задерживать супругов. По дороге Седьмая фея сказала Дун Юну, что она ждёт ребенка. Услышал это муж, и радости его не было предела. Они мечтали о своей семье, о том, чтобы трудиться и счастливо жить, о том, что он будет пахать подобно Волопасу, а она ткать, как Ткачиха.

Однако небесный император узнал, что Седьмая фея спустилась в бренный мир, разгневалось его драконье сердце, немедля повелел он бить в барабаны и колокола и передать дочери, чтобы она к полудню вернулась в небесный дворец, а если ослушается, то император пошлёт небесное воинство схватить её, а Дун Юна прикажет изрубить на десять тысяч кусков. Так легко был разрушен красивый сон о счастье. Фея испугалась за жизнь своего мужа, и ей пришлось расстаться с Дун Юном у старой акации, под которой они стали мужем и женой.

Прежде крикнет Дун Юн,- откликнется ему старое дерево, а теперь кричи тысячу раз, хоть десять тысяч,- молчит. Немое бревно! Навеки разлучили любящих супругов. Какая трагедия во вселенной может быть печальнее? Но Цисяньнюй и Дун Юн уговорились, что на будущий год, когда распустятся лазоревые цветы персика, под старой акацией передаст она ему сына, а потом Дун Юн упадёт без чувств и поднимется к ней вслед за посланцем небес.

6. «Юй-гун передвигает горы». Син-тянь с отрубленной головой. Легенды об изобретениях Жёлтого императора. Следы путешествий Жёлтого императора. Драгоценный треножник, выплавленный под горой Цзиншань. Жёлтый император на драконе поднимается на небо. Ван Цзы-цяо испытывает Цуй Вэнь-цзы. «Петух поёт в небе, собака лает в облаках».

В битве при Чжолу племя великана Чи-ю было начисто истреблено. И только племя Куа-фу продолжало ещё существовать. Оно-то и создало потом государство Бофу. О нём упоминается в трактате Ле-цзы, в истории о великане, который передвинул гору в стране племени Куа-фу.

В Северных горах жил девяностолетний старик, которого люди называли Юй-гун - Глупый дед. Прямо напротив его дома стояли две большие горы - Тайханшань и Ванъушань, и ему было очень неудобно каждый раз обходить их. Он собрал всех своих домашних - стар и млад, и стал держать совет.

- До чего надоели эти горы, совсем закрыли нам дорогу.

А что если мы перенесём их в другое место?

- Конечно, конечно! - закричали сыновья и внуки Юй-гуна.

Только Сянь-и, жена старика, была порассудительнее.

Услышала она, что все собираются передвинуть горы, и говорит мужу:

- Опомнись, старик, в твои-то годы, пожалуй, даже такой холмик, как Куйфу, и то с места не сдвинуть, а ты хочешь передвинуть горы. Ну ладно, ты сдвинешь их, а куда же ты денешь столько камней и глины?

Глупые внуки Юй-гуна сказали:

- Отнесём к заливу Бохай, разве это не выход?

Все одобрили их предложение и порешили, что будут перетаскивать гору, и тотчас начали работу. Одни копали, другие таскали в корзинах глину, а большие комья и камни перетаскивали к заливу Бохай. У их соседки вдовы Цзинчэнши был мальчик, родившийся уже после смерти мужа, у него только-только ещё стали расти настоящие зубы, увидел он, что все трудятся с таким усердием, и вприпрыжку тоже побежал помогать. Люди, что носили землю к заливу Бохай, шли туда больше полугода, уже все сменят ватные куртки на лёгкие рубашки, а они только возвращаются. Увидел Чжи-соу - Мудрый старец из Хэцюя, как они трудятся, посмеялся над ними и отправился к Глупому деду, чтоб урезонить его.

- Утихомирься, старый, в твои-то годы, когда человек, точно свеча под ветром, вот-вот погаснет, что ты можешь сделать с этими горами?

- Прошу тебя, не нужно столько слов. Я погляжу, ты ещё глупее, чем та вдова и её маленький сын. Разве ты не понимаешь, что умру я,- так ведь есть сыновья, умрут сыновья,- останутся внуки, у внуков родятся дети, если мы из поколения в поколение будем трудиться, так чего уж там бояться, что не сравняем горы!

Ничего не ответил Мудрый старец, потому что не нашёл слов, чтобы спорить с ним. А слова эти случайно услыхал один бог, державший в руке змею. Испугался, что они действительно так сделают и от обеих гор ничего не останется, поспешил доложить об этом небесному владыке. Небесного владыку тронула решимость Юй-гуна, и он послал двух сыновей Куа-э взвалить на плечи эти горы и перенести одну из них на восток Шочжоу, а другую - на юг Юнчжоу. Прежде эти горы стояли рядом, а отныне раздельно: одна на севере, а другая на юге.

Два сына Куа-э - это, по-видимому, сыновья из рода Куа-фу: и те и другие великаны, обладающие огромной силой, да и слоги э и фу весьма сходны, так что стоит прислушаться к такому предположению. Ведь и старик Юй-гун, решивший передвинуть горы и тотчас же взявшийся за дело, по своему духу и решимости близок Куа-фу, гнавшемуся за солнцем.