Какое-то время еврейская активность будет поддерживаться за счет новых приезжих, но долго ли? Как сейчас от русской эмиграции, от сотен тысяч людей, осталось несколько тысяч стариков, так и от многотысячных сборищ евреев, протестовавших против политики царской России, скоро останутся тысячи, а потом и единицы. То есть евреи не исчезнут, в том числе и евреи-миллионеры, — просто им станет наплевать.
Что это означает? Ровно одно: разным еврейским народам во всем мире придется решать свои проблемы, как полагается взрослым людям: самостоятельно. Не полагаясь на американского дядюшку и комплексующего немца, откупающегося от реальных ли, выдуманных ли преступлений предка.
И Израиль, и евреи многих стран оказываются лицом к лицу с огромным, быстро меняющимся и растущим мусульманским миром. Самые антисемитские, самые злобные сайты в Интернете — это сайты мусульманского мира. «Напоим своих коней кровью жидовских собак» — даже с поправкой на восточную цветистость речи звучит достаточно жутко. На кого смогут опереться евреи в быстро меняющемся мире?
Не буду пытаться угадать, какие могут сложиться в мире союзы и блоки.
Не буду угадывать, какие войны могут взорвать этот мир.
Не буду угадывать даже, сохранится ли, расцветет ли союз еврейства диаспоры, России и Сиона. Это покрыто мраком неизвестности.
Не уверен, что все обойдется так уж совершенно спокойно и бескровно.
Скорее всего, я просто хочу верить в торжество разума и доброты.
И уж, конечно, я убежден, что назвать вещи своими именами — назвать все, что произошло за десятки и сотни лет, — необходимое условие нормализации. Мне совершенно не хотелось бы, чтобы внуки и правнуки убийц расплатились за преступления предков. Это будет так же глупо, как обвинять современных немцев в преступлениях нацистов (обвинять 100 % внуков в преступлениях 1 % дедов).
Мир не станет ни лучше, ни приятнее для жизни, если мы сами или мусульмане заставят евреев захлебнуться собственной кровью, как бедолагу Абрама Фиша. Мораль Ветхого Завета требует мстить до четвертого колена. Мне как-то не хочется — я живу по закону Иисуса Христа, а не по племенным заветам Иисуса Навина.
«Нас не разделяет ничего, кроме прошлого» — так поляки говорят об украинцах. А нас с евреями и прошлое не только разделяет, вот ведь как.
Что может помочь сближению? Только взаимное понимание.
На чем может быть основано понимание?
Исключительно на знании друг друга.
Возможно, у истеричных врагов любой правдивой информации, психопатически визжащих про «антисемитизм» при получении реальных сведений об евреях в русской советской истории, — возможно, у них самые лучшие намерения.
Поверить в это непросто: опыт говорит, что скрывающий что-либо обычно замыслил недоброе. Ну ладно, попробуем поверить в их самые лучшие намерения.
Но и в этом случае нет худшей основы для сближения и дружбы, чем недоговоренности и неясности. Недобрая, подлая традиция замалчивать и искажать страницы недавней истории страшно мешает, превращается в тормоз для движения.
Что это значит?
Если мы хотим доброго, разумного будущего, сегодня нам надо говорить друг с другом. Говорить в том числе и о тех вещах, которые замалчиваются упорнее всего. И которые порой стыдно, страшно, неприятно вспоминать (Киевская ЧК и расстрелы в Крыму — в качестве яркого примера).
Надеюсь, и моя книга станет одним из камушков, которыми засыпается пропасть между нашими народами.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО МАРСИАНИНА, ИЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ИНОПЛАНЕТНИКА
У читателя может сложиться мрачное впечатление от книги: мол, не было никогда между русскими и евреями никакого взаимного понимания и нет! «Двести лет вместе» — назвал свою книгу А. И. Солженицын. Читаешь Буровского и убеждаешься — да какое там «вместе»?! Двести лет друг друга в упор не видели, при максимальной громкости не слышали. Каждый орал что-то свое, и все тут.
Жертвами этого дефицита слышимости стала Страна ашкенази. Не все понимают, что какой бы счет русские ни предъявили евреям и за какие бы грехи, но они-то совершили по отношению к евреям гораздо большее. Они не только практически уничтожили Страну ашкенази, но истребили сам народ — правда, истребили не физически, а путем культурной и физической ассимиляции.
У польско-русских ашкенази есть потомки. Часть из них стала русскими, часть — людьми европейских народов, часть ассимилировалась в США или в Израиле. Но вот в России есть такая организация: «Союз потомков русского дворянства». Потому что дворян уже давно нет, но потомки-то их никуда не девались. Так же и здесь — евреев ашкенази нет. Не повернуть назад возможностей превратить ее в Идишленд — государство со своим флагом, «еврейско-разговорным жаргоном» в роли государственного языка и визовой системой на границе.
Но потомки польско-русских евреев — есть, и будущее России в какой-то мере зависит от того, смогут ли они говорить с русскими, а русские — услышать их слова. И наоборот.
Буровский уверяет, что «надо говорить друг с другом», — но ведь и раньше это надо было делать. Отсутствие «слышимости», культурная глухота уже породили колоссальные беды и несчастья. Что же вселяет оптимизм?
Как ни странно, но это сами беды и несчастья. Земляне могут иметь другое мнение, но с Марса видно очень хорошо: человеческое сознание так тупо, так негибко, что изменить его удается, только пролив реки крови. Британия на полях Первой мировой войны потеряла половину юношей двух поколений — и в обществе возникла уверенность, что война не может быть способом решать политические проблемы. В Германии такой уверенности тогда не возникло; для нее потребовалась Вторая мировая война, гибель трех миллионов человек под бомбежками, расчленение страны.
Так и здесь: очень может статься, что гибель и страдания десятков миллионов человек заставят понять вред национального эгоизма. Потомки тех, кто промахнулся друг по другу, могут начать говорить, чтобы не пришлось больше стрелять.
К тому же нет ведь ни евреев ашкенази как народа, ни населенной ими территории, которая хотя бы теоретически может стать Идишлендом. Сегодня Россия имеет дело совсем с другими евреями.
Сегодня евреи в России больше похожи на евреев Голландии или Дании, чем Польши: их кучка, без своего языка, особых обычаев и без территории. Исчезающе малый процент населения, ничем не отличающийся от всего остального, кроме как памятью о судьбе прадедов и прабабок.
Среди сверстников Буровского еще есть чистокровные евреи… которые все глубже погружаются в русское море. Но через тридцать лет они будут всего-навсего старики, а «Парк забытых евреев» вымрет уже окончательно. Еще много поколений будет жить эта часть еврейской России, но будет она жить в крови все менее чистокровных, все более растворившихся в русской России людей. И все меньше отличных от этнических русских.
С этими людьми не так уж и трудно начать продуктивный диалог.
Религиозные евреи, те, кто хочет соблюсти свой религиозный закон, — сегодня они на 90 % находятся в Израиле, но как знать… История может повернуться так, что Израиль или вообще исчезнет с географической карты, или уж, во всяком случае, не сможет вместить живущих в нем сейчас людей.
С евреями, которые хотят остаться иудаистами и традиционалистами, русские тоже могут начать говорить, ведь им уже не мешает участие в общей утопии. То «надо было» тянуть одеяло на себя, выяснять, кто лучше, а кто хуже, кто более «правильный» согласно этой утопии. Сегодня ничто не мешает принимать и самого себя, и «другого» спокойно, на уровне описаний. Он просто такой, как есть — и все.
Может быть, даже станет возможен новый диалог «эллинов и иудеев». Сейчас он не очень реален, потому что иудеев-то в России нет. С идеологическими евреями разговор на серьезные философские или религиозные темы не имеет смысла. Спор философа с люмпеном — бесперспективное занятие, но вот спор двух философов — это уже нечто, за чем я с большим удовольствием буду наблюдать в самый большой телескоп.