– Согласен, – кивнул Курт.

– Еще б ты был не согласен! – усмехнулся атаман. – Ну так вот, живем, себе, живем, а тут вдруг, как топор на шею, объявляется некий маг и говорит, что ему, дескать, позарез нужно кончить одного человечка – это, то есть, тебя, значит – и вываливает перед нами немаленькую горку золотишка. Это, говорит, в виде аванса, а как сделаем, вдесятеро получим. А я ему, между прочим, и говорю: «Ты не по адресу, приятель. Мы – честные разбойники, не убивцы, какие-нибудь». А он мне: «Я вас тогда испепелю за занятие неправедным ремеслом». И для примера, для страху то есть, испепеляет нашу землянку. Раз – и нету! Черная горелая яма. Сейчас все, говорит, туда ляжете… Вот и выбирай – груда золота или горелая яма. Я всяких колдунов, если правду, с детства не люблю, от них одни только беды и пакости выходят, но пришлось согласится. Что тут поделаешь? А как согласились – новое дело. Строй, говорит, своих молодцов, я с вас талисманы и амулеты охранные снимать буду! Это еще зачем, я у него спрашиваю, что, честному разбойнику уже и побрякушку-другую на счастье привесить нельзя?! А он, гад, отвечает: «Побрякушки можешь оставить. Я сниму только те амулеты и талисманы, которые действительно работают». Потому что он, то есть ты, перед смертью не должен повстречаться даже с крохотной крупицей магии, иначе лучше бы нам и вовсе не рождаться, такая нас, дескать, страшенная смерть пристигнет, что даже ему, черному магу, страшновато делается. Короче, он сказал, что ты как бы являешься домом для некоего магического существа, и оно в благодарность за квартиру и стол защищает тебя от всех и всяческих магов, которые могли бы на тебя покуситься. Но только от магов. Обыкновенный разбойник тебя плевком перешибет. То есть ты вроде как и не маг, но становишься магом в присутствии любой магии. И тогда ты очень опасен. Так что убивать тебя нужно, не имея на себе даже пылинки магической. В общем, он нас построил, обыскал, выбросил самые любимые, самые счастливые вещицы… Вот просто отобрал и бросил. А что ты ему скажешь? Один из наших попробовал было засунуть ему ножик под ребрышко. Ну, засунул. А ему хоть бы хны! Только посмотрел так… небрежно. Убери, говорит. Тот вытащил – а ножа-то и нет! Одна рукоять, и та дымится! А маг ему и говорит: «В наказание лишаешься мизинца!» И у него – раз… и мизинец пропал! Без раны! Без ничего. Так, словно он без него уродился.

Курт припомнил, что рука, подававшая ему флягу была четырехпалой, и содрогнулся.

– А потом он согнал нас в кучу, – продолжил атаман. – Начертил светящийся круг и начал что-то там свое магическое вякать. Повякал маленько таким это нехорошим голосом, и все исчезло. Очутились мы в полной темноте…

Атаман помолчал и, кашлянув, продолжил:

– Дальше… Дальше ты уже знаешь. Мы вдруг очутились перед тобой. Поганый маг как-то перенес нас всей оравой по воздуху. Довольно далеко перенес, гадина. И как только пупок не надорвал? Он нам тебя до этого показывал, вроде как видение, что ли… Так что мы тебя с ходу узнали, ну, и.. сам понимаешь. Если б не твои быстрые ноги, ты б уже сейчас демонстрировал мирозданию содержимое своего брюха. Но ты оказался проворней, чем от тебя требовалось, и сбежал. Сбежал в этот храм, будь он трижды неладен. Я плевать хотел на этого дурацкого бога, но его жрец тоже, никак, маг или колдун какой, раз его меч не рубит. Хороший меч был, – вздохнул атаман. – Так вот, я решил с этим клоуном-колдуном не ссориться, к чему нам лишнее, времени хватало… Правда, он чуть не уморил нас своей болтовней, но это пусть. Тоже мне, проповедь. Я и сам могу такую прочесть. Особенно после пары бутылок крепкого вина. Но мы знали, что ты в храме, поэтому решили спрятаться и просто подождать. Не век же ты в нем сидеть будешь. И вот пока мы тебя ждали, нас навестил еще один маг. Сам догадаешься, зачем он пришел, или помочь?

– По мою душу, да? – вздрогнув, спросил Курт.

– Угадал, – усмехнулся атаман. – Только этому ты живой нужен.

– И… что?!

– А это ты сам мне скажешь, – усмехнулся атаман. – По крайней мере я надеюсь, что скажешь. Второй предлагает за твою шкуру больше, чем первый… опять же, рук марать не нужно. С другой стороны, первый очень убедительно уничтожает землянки, и нам неохота оказаться на их месте. Опять же, аванс мы уже взяли, как-то неудобно… Вот ты тоже, как ни крути, без пяти минут маг, значит, человек мудрый и даже, может быть, грамотный – вот и скажи, что нам делать, как угодить и тому и другому, да так чтоб заработать и уцелеть при этом.

– Уцелеть, – выдохнул Курт.

– Именно, – кивнул атаман. – Я ведь сказал, что мы не хотим тебя убивать. Вот и придумай, как угодить обоим магам, а самому в живых остаться. Хорошо придумаешь – спасибо скажем, да еще и денег дадим. Мы люди не жадные, а тебе, по всему видать, надо. Ишь, как оголодал, бедолага.

– Можно… я подумаю? – выдавил Курт.

– Думай, – кивнул атаман. – Я ведь тебе для того и рассказываю, чтоб думал, для чего же еще? Думай. Время у нас до утра. Утром первый маг явится за твоей головой. Ему хочется, чтоб она была как можно более мертвой. Надумаешь, как в живых остаться, да чтоб у нас все путем было – живи, родной! Не надумаешь – не обижайся. Деньги есть деньги, а черные маги шутить не любят. Так-то.

Курт призвал на помощь всю свою фантазию. Подогретое разбойничьим вином вдохновение выдавало самые немыслимые, самые невероятные способы решения задачи. Он, конечно, понимал что все это вряд ли осуществимо, но ведь не это важно – важно, чтоб разбойники поверили. Он вдохнул побольше воздуха – и начал…

Курт врал вдохновенно, долго и взахлеб. Он использовал все, чему научился, пытаясь сделаться бардом. Только бы не убили… только бы к тому, второму магу… к тому, которому, он живьем нужен… только бы… а уж тогда…

– Ну ладно. Ты меня убедил, – сказал атаман разбойников, выслушав почти часовую речь Курта, выполненную в духе вдохновенной импровизации с легкой примесью безудержного вранья.

– Ну ладно, ты меня убедил… – пропел атаман себе под нос, но улыбка его Курту сильно не понравилась.

– Пора спать! – бросил атаман своим людям и, обернувшись к Курту, добавил. – Спи до утра, парень. Твое счастье что мы – добрые ребята и не слишком обожаем за просто так глотки резать. Пусть потом эти маги промеж себя сами разбираются, а для тебя какой-никакой, а все же шанс выжить.

Идея Курта столкнуть магов лбами, кажется, возымела успех… вот бы еще стереть эту подленькую улыбочку с губ атамана – и мироздание можно бы считать условно совершенным. Но улыбочка была, и Курт терялся в догадках, что она ему готовит – если готовит, конечно.

– Только ты, того… не вздумай бежать! – продолжил атаман. – Часовые у меня – ребята справные. Храпят так, что аж лес дрожит. А только ноги отрежут, не просыпаясь. Или уши. Или еще что-нибудь, гораздо более огорчительное, чем даже ноги. Намек понял?

– Намек понял, – отозвался Курт. – Дайте еще вина.

– Да ты спиваешься, парень! – воскликнул атаман разбойников.

– Ага. Со страшной скоростью! – в тон ему ответил Курт.

– Ладно. Дайте ему немного, – обернулся атаман к своим людям. – У него завтра трудный день. Только смотрите, завтра он нам нужен трезвый. А то… черти его знают, этого мага, заплатит нам за пьяницу только половину цены, и что тогда делать? Скажет, вы и не работали вовсе, нашли его где-нибудь под кустом – за что вам платить? Знаю я этих магов.

Разбойники принялись устраиваться на ночлег. Курт смотрел на них медленно, сквозь зубы цедя кисловатое вино, и ему казалось, что весь мир вокруг него исполняет какой-то странный замысловатый танец. Дерганый и плавный одновременно.

– Хватит с тебя! – загорелая ручища вырвала у него флягу. Вино плеснулось в лицо, потекло по подбородку. Разбойник завинтил флягу, отвесил Курту ленивого пинка и ухмыльнувшись добавил: «Смотри у меня! Я первый дежурю!»

Курт узрел у своего лица нож, заточенный до тошноты.

– Руки давай! – скомандовал разбойник.

– Что? – ошарашено вопросил Курт.