Карралу казалось, что он вместе с этими людьми прикасается к какому-то далекому прошлому.
Куда он попал? Кто эти незнакомцы, обсуждающие героев древних песен и проблемы вражды, длившейся веками? Где он? Почему все деревья ему неизвестны?..
— Что ж, хорошо бы все они оставались в Тихой Заводи. Только Саинф на что-то годился. Каибр и Шианон всегда чихали на все принципы.
— Это правда, — тихо произнес Кай. — Ты помнишь, когда Саинф вернулся за нами в замок Брелит?
Орлем на минуту задумался.
— Ах да, помню. Я уже не чаял увидеть свет, и тут появился он со связкой ключей — так же просто, как ты.
— Они считали, что устраивают ему западню — впрочем, так оно и было, — но Саинф оказался хитрее, хотя все равно рисковал жизнью.
— И не один раз. Я об этом помню.
Воцарилась тишина, пока собеседники вспоминали события древности.
— А теперь он лежит, раненый, в Тихой Заводи, в то время как его подлый брат совсем близко, — сказал Кай.
Эта фраза повлекла за собой долгое, тяжелое молчание.
— Я уже отслужил у Саинфа сто лет назад, Килидд. Почто приходить ко мне сейчас?
— Разве? А я бы пошел, Орлем, будь у меня ноги, и не допустил, чтобы он умер там — тот, кто рисковал своей жизнью ради моей.
— Коли Саинф умрет, его брат и сестра погибнут вместе с ним. Никто не может бежать из Тихой Заводи. Никто, кроме Кроухарта.
— Интересно, Орлем, — медленно произнес Кай, — неужели дети Уирра не смогут уйти оттуда? Неужто волшебник, живущий в воде, навредит им? В конце концов, они его плоть и кровь…
— Его дети заключили сделки со смертными.
— Да, но посмотри, как долго живем мы с тобой, Орлем. Дольше, чем могли бы предположить Саинф и его сестра. Даже если они умрут, то всего лишь снова станут нэгарами и будут ждать своего часа. Дети Уирра более терпеливы, чем река, которая тысячи лет точит камни. Боюсь, они вовремя сбегут. И если они скроются, убив перед тем Саинфа и предав его тело погребальному огню, кто остановит их?
Каррал слышал теперь тяжелое дыхание Орлема — словно тот решал какую-то сложную задачу.
— Силы нэгаров поддерживались рекой Уиннд. Вне реки, за пределами Страны-меж-Гор, они исчезнут.
— Возможно, но сколько для этого потребуется времени?
— Человеческая жизнь.
— Неужели они не выберутся за такой срок? Тебе известна их хитрость и изворотливость. Каибра и Шианон сдерживал только Саинф, только осознание того, что если он объединится с кем-то из них, другой неминуемо потерпит поражение. Саинф сохранял равновесие, пока Каибр не улучил момент и не убил его самым предательским образом.
— Но мы старые люди, Килидд. Старше, чем старые, — напомнил Орлем, и его голос казался очень слабым и дряхлым. — Общение с детьми Уирра сулит одни неприятности. У тебя они уже забрали ноги. Что ты принесешь в жертву в следующий раз? Нет, одно дело бороться, когда они ушли в реку, а другое — когда вернулись… Лучше спрячься, Килидд. Составь для себя карту путешествия в такое место, которое никто не сможет найти. И надейся, что к тому времени, когда нэгары выберутся из Тихой Заводи, мы уже будем в могиле. Чем раньше мы там окажемся, тем лучше, поскольку моя жизнь и так чересчур затянулась. Горя, которое выпало на мою долю, хватило бы на сотню людских сердец. Я пережил всех моих детей — и детей их детей тоже. Наше время вышло, Килидд. Давно пора.
— Каибр и Шианон считают иначе. Они снова обрели силу, а люди нынешнего века уже ничего не помнят, кроме имен в старинных песнях. Если Каибр убьет Саинфа…
— Его, без сомнения, спасет Шианон. А коли ей это будет не под силу, то что смогут сделать два старика?
— По Тихой Заводи передвигаться трудно и небезопасно. Это место хорошо знает только Кроухарт. Возможно, он найдет Саинфа скорее, чем Шианон или Каибр.
— Но где сейчас обретается Кроухарт? Ты можешь ответить на этот вопрос?
— Думаю, да. Несколько лет назад я послал в неведомые земли одного человека по имени Тизон, чтобы он отыскал кровавую лилию. На краю Тихой Заводи ему случайно повстречался Кроухарт, и они, что называется, завязали взаимовыгодное знакомство. Рабал собирал для Тизона целебные травы, которые растут в Тихой Заводи, а Тизон приносил Кроухарту все необходимое из Страны-меж-Гор. Тизон рассказал мне об их условном сигнале.
— И чего, по-твоему, я мог бы добиться? Тебе известно, что ожидало бы меня. Нам не понять силу детей Уирра. Ты был тому свидетелем, Килидд, видел, как они проламывают ворота крепостей, обрушивают молнии на головы врагов, творят заклинания, которые изменяют целые страны. Никто, кроме Уирра, даже не подумает встать на их пути. Мы безуспешно пытались воспрепятствовать возвращению Каибра и Шианон, и теперь они разыщут нас и накажут, потому как никому не прощают обид. Тебе это хорошо известно. Ни одному смертному не ведомо чувство мести, каким обладают и Каибр, и Шианон. Оно гораздо сильнее, чем тот гнев, который обрушил однажды Каибр на детей навредившего ему старика, хотя тот уже был мертв. Нет, чудовища сии заставят заплатить за причиненные обиды…
— Тогда, пожалуй, тебе лучше отыскать более отдаленное место, Орлем Слайтхенд, поскольку им не составит труда найти тропинку в эту долину. Спокойной ночи, Орлем. Мои одеяла, Уффра.
Каррал проснулся от пения птиц и понял, что до утра уже недалеко.
Ему говорили, что птицы начинают петь еще до рассвета, а люди встают, когда появляется солнце. Похоже, все спали на улице. Ночь была прекрасной: теплой и тихой. Каррал понял, что укрыт одеялом из грубой материи, которая кололась сквозь рубашку.
Он так устал вчера, что заснул прямо в кресле, и теперь ощущал, как подлокотник, сделанный из неотесанного дерева, впивается ему в ребра. Ночь казалась сном, как и непонятный разговор о детях Уирра.
Каррал слышал песни об Уирре и его детях. Уирр был каким-то образом связан с рекой Уиннд.
Слепой менестрель мысленно перебирал тысячи мелодий. Вспомнилась песня о дарах Уирра детям, за каждый из которых была назначена цена, хотя слова Каррал уже забыл. Кай — или Килидд — и Орлем говорили так, словно жили в те далекие времена.
Хотя лежать в кресле было страшно неудобно, лорд не шевелился надеясь, что его новые знакомые проснутся и продолжат вчерашний разговор. Менестрель постоянно думал об услышанной тайне. Эти люди не казались сумасшедшими. Наоборот, говорили они слишком разумно, и выглядели напуганными и опечаленными.
Как могут дети давно умершего колдуна вернуться к жизни? Разговор шел о нэгарах, о которых Каррал знал множество песен, и все они были связаны с рекой. На ум не приходили какие-либо строчки, где нэгары не обитали бы в реке Уиннд или каком-то притоке, хотя порой они выходили на берег — в образе внушающих страх призраков. Кроме того, нэгаров никогда не называли по именам.
Неизменным было одно: нэгар заключал сделку с людьми, и смертным всегда приходилось платить втридорога.
Орлем проснулся первым. Каррал понял это по тяжелой походке Слайтхенда. Должно быть, он крупнее Уффры.
Орлем на некоторое время исчез, затем вернулся и зажег костер. Его шаги раздавались сначала близко, а потом удалились, превратившись в шарканье по камням.
Слайтхенд начал что-то тихонько напевать себе под нос, и время от времени можно было различить отдельное слово или целую фразу. Спустя некоторое время Каррал узнал мелодию, хотя она была сильно искажена: рассказ о любви одного юноши к дочери великого короля, который в исполнении Орлема превратился в песню о любви к дочери Уирра, что больше напоминало правду, поскольку в той версии, которую знал Каррал, «король» был колдуном.
Орлем запел громче. Голос у него был сносный, но не более того, хотя текст песни он передавал очень убедительно, словно рассказывал историю из собственного опыта. Несчастный влюбленный оказался отвергнут, и Уирр прогнал его в дальние края, где тот поступил на службу к брату возлюбленной — который не упоминался в песне, известной Карралу.