— О, времени у меня сколько угодно, — мужчина улыбнулся. — Моя смена заканчивается еще через несколько часов.

— Понимаете, я живу в другом городе, — быстро затараторила Каролина, — И у меня есть подозрение, что мои родители что-то скрывают от меня. Я знаю, что моя мать не является моей родной матерью. И еще мне кажется, что я жила в Москве, потому что мои родители запретили мне ехать сюда. Но я их не послушалась. Когда мы оказались здесь сегодня с экскурсией, я сразу узнала это место, эти скульптуры Крылова и этот пруд. Я помню, как каталась здесь на коньках зимой. Но я совсем не помню моей матери. Мои родители сказали мне, что она умерла.

— Как вас зовут, милая леди? — спросил мужчина, заинтересованный ее рассказом. Это было странно, но что-то в ее лице казалось ему знакомым, в то время как он был убежден, что никогда не видел эту девушку. Он хорошо знал всех жильцов дома. Сейчас многие, конечно, уехали и сдали свои квартиры, но он все равно помнил их.

— Меня зовут Каролина. А вас?

— Иван Федорович, — отрекомендовался консьерж и вышел из-за стойки, не сводя глаз с девушки.

— Я думаю, что вы все-таки ошибаетесь, — медленно проговорил он. — Я бы запомнил такую девушку с таким необычным именем.

— Но ей было тогда пять лет, — вступил в разговор Артем, до сих пор молча стоящий у нее за спиной.

— Пять лет, — Иван Федорович посмотрел на Каролину. — А сколько, простите, вам сейчас?

— Пятнадцать, — ответила Каролина.

— Надо же, — удивился Иван Федорович, — А выглядите старше. Дайте-ка мне подумать. Я работаю здесь уже пятнадцать лет.

— Тогда вы, наверно, знаете всех жильцов? — с надеждой спросила Каролина.

— Естественно. Но за все эти годы здесь не было девочки с таким именем.

— Но, а если имя было другое? Может, родители поменяли ей имя? — начал фантазировать Артем.

— Хорошо, дайте подумать, это было давно. Лет десять назад. — вдруг он вспомнил. Ну, конечно, у Зои с пятого этажа приблизительно в это время пропала дочка. Только как ее звали? Он потер переносицу. Нет, он не помнил имени девочки, хотя помнил ее внешне. Она была темненькая, с карими глазами и очень избалованная. Эта тоже темненькая и с карими глазами. На какой-то миг ему даже показалось, что это она, но он заставил себя не показывать виду, опасаясь внушить девочке ненужную надежду. Это было столько лет назад. Сейчас у нее семья, родители. Да он и Зою-то не видел с тех пор, как она уехала в Париж. В квартире ее живут какие-то англичане. — Милые люди, давайте выйдем на улицу.

— Вы мне не верите? — Каролина отчаянно схватила его за рукав.

— Я вам верю, — он мягко посмотрел девочке в глаза, — Но послушайте меня, старика: иногда не стоит ворошить прошлое. У вас есть дом, родители. Кстати, откуда вы приехали?

— Из Саратова, — тихо сказала Каролина.

— Вот, и возвращайтесь к родителям. Они любят вас, и если, как вы считаете, они что-то скрывают от вас, то это для вашей же пользы. Вы меня понимаете?

— Но я имею право знать, где я жила, — запальчиво сказала Каролина. — Я хочу знать, кто была моя родная мать и почему меня увезли из Москвы. Я люблю этот город. И еще, хотите я вам докажу, что я жила здесь? Хотите?

Иван Федорович улыбнулся ее ребячливости. Вот ведь молодежь! Вообразят себе невесть что.

— Я не хочу, чтобы вы что-то мне доказывали. Повторяю вам — нет никакого смысла заниматься расследованиями, даже если вы здесь жили.

Каролина почувствовала, что сейчас расплачется. О, если бы она только могла подняться по этой широкой лестнице и найти квартиру, в которой она жила. Она была уверена, что найдет ее, хотя не помнила на каком она этаже.

— Третья ступенька сверху обломана, я помню, что один раз упала там, — тихо сказала девушка и, быстро повернувшись, вышла из подъезда, не желая, чтобы старик увидел ее слезы.

Каролина неслась по улице так быстро, что Артем едва успевал за ней. И только убедившись, что она далеко от этого места, которое причиняло ей такую боль, она остановилась и в изнеможении села на скамейку, спрятав лицо в ладонях. Артем молча гладил ее по волосам, а она плакала, размазывая кулачками косметику по лицу. Она жила здесь. Она это точно знала, только теперь уже не была уверена, что правильно поступает, вороша прошлое. Старик вполне мог оказаться прав. Наверное, мать бросила ее, а не умерла.

Выкурив сигарету, Иван Федорович вернулся на место. Он раскрыл журнал и попытался читать, но поймал себя на мысли, что эта девчушка в яркой куртке не выходит у него из головы. Совершенно неожиданно он вспомнил имя Зоиной дочери. Ее звали Катей. Катерина, Каролина, в этом было что-то до странности похожее. Он стал вспоминать историю с похищением девочки. Его вызывали по этому делу в милицию. Он давал показания. Все это тогда показалось ему странным. Одним воскресным днем Катя и ее отец просто исчезли. Не нашли ни их тел, ни их следов. Словно те двое сквозь землю провалились. А вдруг он украл ее? Тогда история, которую рассказывала Каролина, вполне могла оказаться правдой. Вдруг он вспомнил про ступеньку и вышел из-за стойки. Еще издалека он заметил, что девочка была права, ступенька была наполовину сломана. Он почувствовал себя нехорошо. А вдруг он упустил что-то важное? Вдруг это и была та самая Катя? Ему надо было взять у нее телефон или адрес и передать ее матери, когда она вернется. Какой же он дурак. Он выглянул из подъезда, ища знакомую красную куртку. Он даже оставил свой пост и прошел вокруг пруда, надеясь на то, что ребята сидят где-то на скамейке. Их нигде не было, и Иван Федорович вернулся на место, пытаясь успокоиться. Сейчас он был почти уверен, что допустил ошибку.

Глава 9

— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть, — Зоя обнимала Диану Дмитриевну. Андрей Валерьевич, уже изрядно поседевший, но все еще стройный и подтянутый, дожидался своей очереди, радуясь приезду Зои. Он знал, как Диана Дмитриевна скучала по дочери, неожиданно уехавшей так надолго за границу, и как переживала из-за пропавшей внучки. Он и сам пробовал искать Катю, но у него ничего не вышло.

Зоя вырвалась из объятий матери и поцеловала в чисто выбритую щеку Андрея Валерьевича.

— Здравствуйте. Я вам так благодарна за маму, что не передать словами. — Зоя окинула любовным взглядом по-прежнему элегантно одетую с уложенными волосами Диану Дмитриевну. — Мама прекрасно выглядит, даже лучше, чем когда я уезжала.

— Я слежу за этим, — сказал польщенный Андрей Валерьевич. — Настоял, чтобы она бросила работать в музыкальной школе. Моей военной пенсии вполне хватает. Зато эти чудные детки больше не треплют ей нервы.

На самом деле все было немного иначе. После исчезновения Кати Диана Дмитриевна не смогла продолжать занятия с детьми. В каждой ученице она видела свою внучку и постоянно плакала. Тогда-то Андрей Валерьевич и уговорил ее уволиться. — Так что теперь мы каждый день выгуливаемся в Кузьминском парке, — продолжил он.

— Ах, как я хочу в Кузьминский парк, — воскликнула Зоя. — Я так соскучилась по Москве.

— Да разве Париж хуже? — удивилась Диана Дмитриевна. — Ты должна мне хорошенько объяснить, почему же ты уехала. У тебя там была такая обеспеченная жизнь с Жаком. А здесь что? Снова начинать работать продавщицей в магазине?

— Конечно, нет. Я буду открывать здесь магазин французской моды, в котором будут продаваться мои модели. А магазин в Париже остался, там по-прежнему будут мои платья. Так что я буду вам помогать.

— Нет, нам хватает денег, — сразу отказался Андрей Валерьевич. — Мы привыкли жить скромно.

— И даже не думайте отказываться, — не сдавалась Зоя. — Вам обязательно надо начать посещать театры и куда-нибудь поехать отдохнуть. Да и здесь, — Зоя посмотрела на прихожую, оклеенную еще советскими обоями, — давно пора сделать ремонт.

— Ты лучше у себя сделай, — возразила Диана Дмитриевна. — Там жильцы, наверное, тебе такое устроили.