На самом деле Великая держава, сильное государство и пр. нужны, в сложившейся у нас общественно-политической системе, прежде всего, властным элитам, тем, кто кормится от их обслуживания (в том числе идеологического), и бездельникам, которые ждут, что за ними будут с горшком ходить.

Обычный же человек вправе не стесняясь эмоций спросить: зачем мне сильное Государство и Великая Держава как цель моей личной и общественной жизни, если в реальной российской действительности (причем на всем протяжении нашей истории) между ней и личным благоденствием и достоинством нет никакой связи? Разве что для госбюрократии, для которой великодержавность – весьма плодоносящая идея. В отличие от нас, простых смертных, коим ничего кроме «счастья» жертвенности во имя Отечества великодержавность никогда не сулила.

Конкурентоспособна ли Россия как цивилизация?

И все же сколь бы с либеральной точки зрения не был плох сложившийся в нашей стране порядок, на самом деле главная проблема далеко не в том хороша или не очень та или иная организация социальной жизни. Чаще всего она совершенно адекватна сложившимся естественно-историческим обстоятельствам и соответствует ментальности народа.

Строго говоря, существующий строй замкнутой социальной системы всегда удовлетворяет основную массу населения, т. е. хорош для нее, так как является естественным продуктом общественного развития и отвечает общему характеру создавших эту систему людей.

А потому она консервативна по своей природе и внутренние мотивы к радикальным переменам весьма ограничены. Чаще всего эти мотивы связаны с системной деградацией элит и несоответствия их новым вызовам (об этом мы уже писали в соответствующем разделе) либо с серьезным отставанием экономического уклада от развивающихся производительных сил. При этом периоды динамического несоответствия, побуждающего к социально-политической модернизации, как правило, возникают через исторически относительно длительные промежутки времени и кратковременны.

Главная же проблема заключается в том, что сложившаяся общественная система может оказаться неконкурентоспособной по сравнению с другими обществами и тогда на ее развитие начинают оказывать факторы не только внутренние, но и внешние. Причем часто столь мощные, что приводят к существенным трансформациям и не редко просто противоестественным для этих систем.

Это часто случается при столкновении реликтовых цивилизаций (например, островных или африканских) с более динамичной Европой. Так стало и у нас. И именно эта причина, гораздо в большей степени, чем внутреннее разложение привела к краху Советский Союз. Советская система создавала среду бытования нашего народа в принципе адекватную его запросам, и она могла бы просуществовать еще длительный период, если бы не появление возможности сравнений.

Интересно, что тот же Александр Зиновьев в уже упоминавшейся нами книге приводит показательное суждение о самых уязвимых звеньях в советской системе: «Грубо говоря, падение нашей страны началось с туалетной бумаги. Потом пошли западные предметы одежды, питания, мебели, фильмы, книги, туристические поездки и прочее»67.

И есть немало людей, которые действительно верят в то, что СССР пал жертвой происков Запада, иезуитски развращавшего нас джинсами, рок музыкой и своей идеологией. Однако ж, заглянув правде в глаза, мы не можем не признать, что суть проблемы была отнюдь не в реализации планов Алена Даллеса либо Збигнева Бжезинского.

А в том, что наша социальная система оказалась действительно неспособна удовлетворить неизбежно возникающую у людей потребность в элементарных вещах, в том числе и в туалетной бумаге, что куда лучше нашего научились делать в западных странах, демонстрируя свое технологическое превосходство и возможности обеспечивать в целом более высокое качество жизни.

В связи с этим стоит сказать, что наше сообщество, как на уровне обыденного сознания, так и на уровне научных разработок, далеко не в полной мере осознало роль конкуренции социально-политических систем, существенно влияющей на общественную динамику и значение которой неизмеримо возрастает в условиях процесса глобализации, все больше определяющего лицо XXI века.

Отмечая общее значение глобализации в определении перспектив мирового развития, мы все более начинаем понимать, что этот процесс подразумевает и глобализацию сравнений.

По мере того, как будут возрастать коммуникативные возможности, а сам процесс перемещения граждан все более либерализован, государства и нации все ощутимей будут сталкиваться не только традиционной экономической и геополитической конкуренцией, но с конкуренцией за эмиграцию, за граждан68.

В чем ее суть? В том, что человек стремится жить в такой социокультурной среде, которая обеспечивает ему основополагающие условия выживания и развития и отвечает его основным чаяниям.

Каковы эти чаяния? Они просты и неизменны от того времени как человек осознал себя как существо общественное: безопасность; стабильный достаток; интеллектуальная, духовная, творческая и психокинетическая (стремление к доминированию, признанию, сочувствию и т. д.) самореализация; государственная власть, используемая в интересах всего общества.

Еще в XX веке, когда нации были в большей степени изолированы и разделены непреодолимыми границами и отсутствием свободных коммуникаций, для этого нужно было преобразовывать самое свое общество. Это было главной причиной наиболее жестоких и масштабных социальных потрясений.

В XXI веке процесс глобализации становится более интенсивным, он расширяет возможности выбора социума и делает необязательным для гражданского общества сосредоточиваться на внутренних социально-преобразовательных процессах. С другой стороны из этого неизбежно вытекает, что зачастую противостоящая гражданскому обществу государственная власть, чтобы сохранить конкурентоспособность все более стремиться к тому, чтобы отвечать чаяниям граждан и действовать в интересах всего общества.

Территориально-политическая интеграция, либерализация экономических систем и финансовых потоков, революция в области обмена информацией и вообще в сфере коммуникаций действительно сделали самой эффективной формой воздействия на социально-политическое устройство общества «голосование ногами».

Страну, которая оказывается неконкурентоспособной, покидают наиболее активные граждане, она лишается интеллектуальной, культурной и спортивной элиты.

Ее финансовую систему подрывает эмиграция 69 капиталов. Ее недра опустошает интенсивный вывоз сырья, неизбежный в силу дефицита современных производственных мощностей, технологий и патентных прав.

Легально и не легально люди, деньги, технологии, идеи, изобретения, сырье стремятся туда, где для них созданы наиболее благоприятные условия. И это стремление уже не сдерживается ни запретами на свободу передвижения, ни идеологическими разногласиями, ни патриотизмом.

Следует отметить, что понятие «патриотизм» чаще всего было предметом идеологических спекуляций, а отсутствие патриотизма – самое расхожее обвинение, предъявляемое оппонентам авторитарных режимов. Однако в основе патриотических интенций лежит инстинктивное стремление обеспечить сохранность среды своего выживания и реализации. Но если эта среда не обеспечивает реализации фундаментальных чаяний человека, то патриотизм превращается в идеологическую фикцию, которой неконкурентоспособный режим активно спекулирует, чтобы сохранить влияние на умонастроение своих подданных.

Однако на фоне общего процесса расширения влияния конкуренции за граждан, достаточно ясно проявляются и ограничивающие общую тенденцию факторы. Прежде всего, ограничивает и поляризует эту конкуренцию наций культурно-религиозный раскол мира, определяемый в первую очередь противостоянием западно-христианской и исламской цивилизаций.

Практически все иные культурно-исторические типы обществ, кроме китайского, оказавшиеся между этими центрами поляризации, начинают постепенно, но уже вполне заметно «размываться» и угасать, не выдерживая конкуренции.