«Понимаешь, ему нужно чувствовать опору под ногами, — мысленно обратился Альдо непосредственно к Иеро. — Может быть, нас предупреждают, что нужно повернуть обратно и выбрать другую тропу.»

Но тут его прервали самым неожиданным образом.

«Вернуться вы не сможете, — донеслось до них хладнокровное сообщение медведя. — Этот путь уже стерегут. Можно идти только вперед, где (его мысль была непереводимой, но передавала впечатление зеленой мощи) ждет вас.»

Больше он ничего не промыслил, а просто уселся на задние лапы и стал усиленно принюхиваться к влажному воздуху.

«Ты чуешь, кто следит за нами? Могут ли они или она разговаривать с тобой? Тебе известны их цели?»

«Не могу сказать, откуда я знаю это, Иеро, — последовал ответ. — Мне велено сказать то, что я сказал, но не таким образом, как вы пользуетесь своими мозгами. Примерно так же я знаю, какая дорога идет домой. Я просто ЗНАЮ, вот и все.»

Мысль Горма содержала ту идею, что процесс, о котором он говорил, совершенно неописуем в людских терминах. На самом деле он отчасти ошибался, потому что чувство направления было у Иеро почти таким же хорошим, как и у него самого. Но об использовании подсознательной коммуникационной волны или канала, конечно, ни старый Иллевенер, ни священник и подумать не могли.

«Что преграждает нам путь назад?! — спросил далее Иеро.

«Прислушайся!» — ответил медведь.

Издалека, почти с самой вершины того склона, по которому они так долго спускались, до них донесся крик. Песни странных птиц над их головами умолкли и был слышен только этот крик, хотя и проделал он очень-очень долгий путь. Его было трудно описать. Лючара определила его «как нечто среднее между ревом и стоном». Иеро скорее назвал бы его воем чудовищного раненого волка. У Брата Альдо тоже сложилось свое мнение. Что бы это ни было, но оно было очень большим и в его голосе явственно слышалась нотка ярости. Но все сошлись в одном: этот вой «вызывал дурные предчувствия». «Очень большой зверь, таких больших я никогда не видел. Его послали стеречь обратный путь. Мы должны идти дальше.» — Послание медведя было недвусмысленным.

Иеро взглянул на Брата Альдо, тот пожал плечами. Впервые с тех пор, как они встретились, Иеро заметил, что старик устал. Он снова подумал, сколько лет Брату Альдо?

— В путь, Джимп, — сказал Иеро. — Скажи людям, что позади нас просто огромная зверюга.

— Они и сами это прекрасно знают, мистер. Слух у них не хуже, чем у тебя. — Он отвернулся и рявкнул приказ.

Они пошли дальше и все чаще стали попадаться огромные гроздья коричнево-зеленого мха. Некоторые манили взгляд, другие казались просто гротескными. Лес по бокам тропинки выглядел все более и более мрачным, в основном из-за мха и высоких папоротников, но также и из-за какой-то зеленоватой дымки, совсем не похожей на туман, подумал Иеро. Скорее было похоже, что воздух по обочинам тропинки обладает какими-то другими свойствами и обычным взглядом сквозь него не проникнуть. Он попытался прощупать мыслью через нерегулярные промежутки времени и то, что ждало их впереди, и что осталось позади, и что окружает их с обеих сторон, но не преуспел в этом. Он не мог даже нащупать мозг того ужасного зверя, который ждал их позади. Те, кто управлял этим зверем, прикрыли щитом и его мозг. «Великий подвиг», — мрачно подумал он. По сравнению с их властью его с таким трудом обретенные силы кажутся просто младенческими.

«Ты им нужен», — внезапно донеслась до него мысль Горма.

«Кто — я?», — удивился Иеро.

«Да, только я не знаю, почему. Тот, кто говорит со мной, выражается неясно, может быть, этого он и хочет. Но только для тебя и больше ни для кого изо всего отряда есть задание. Иначе мы все попадем в капкан.»

Иеро продолжал идти, перекинув лук через плечо и неся копье в руке. На нем не было только шлема — он был слишком тяжел для долгой носки. Но Иеро был постоянно готов к бою.

«Для него есть задание? Чем дальше, тем страннее. Нужен только он, лично, и если он потерпит неудачу, то весь отряд может погибнуть!»

Он пробормотал себе в усы несколько солдатских словечек, но тут же осекся и тут же попросил автоматически у Бога прощения за богохульство. Но никто на них не нападал. Они продолжали идти, сопровождаемые только птичьим пением.

День уже угасал, когда они вышли на большую, покрытую мхом полянку. Моряки завопили, увидев, что ждет их там, но Иеро, Джимп и одноглазый помощник тычками, пинками и проклятиями прогнали их, пока не восстановилось что-то вроде прежней дисциплины. Но все же, как сказал Джимп, ругать их было трудно.

В центре поляны стояло три длинных деревянных стола. Сидений не было, да они и не были нужны. Столы были уставлены дымящимися глиняными тарелками, заботливо покрытыми от вечерней прохлады, а между ними на равных расстояниях стояли глиняные же кувшины с заманчивыми затычками.

После почти недели постоянной опасности, диеты из морских сухарей и жесткой дичи эта картина выглядела невероятно соблазнительно.

— Минутку! — закричал Джимп, размахивая тяжелым посохом, с которым шел. — Может быть, еда отравлена, вы, ублюдки! Хотите наглотаться яда, жалкие черви, мать вашу так?!

Постепенно, с помощью Брата Альдо и Лючары, перед которыми моряки явно благоговели, их удалось утихомирить. Когда они успокоились и можно было внимательно рассмотреть еду, Иеро вновь получил сообщение от Горма.

«Еда безопасна, мы все можем есть. Я же говорил тебе, Иеро, что, по словам Старейшины, ты нужен!»

Из мозга медведя в мозг Иеро передалось то же изображение странного женского лица! Так вот кто был Старейшина тех, кто поймал их в ловушку!

После уверений Иеро все приступили к еде, вначале с большой осторожностью, а после того, как отведали всех блюд — с энтузиазмом. Действительно, еда была великолепной. В основном это были странные жареные овощи и корнеплоды, но были и груды какого-то странного сладковатого хлеба. Над столом вился тонкий аромат. Не было только мяса. А в глиняных флягах было странное, настоенное на травах вино, ударяющее в голову.

— Яда здесь нет, — сказал Иеро Брату Альдо. — Я умею чувствовать яд. В еде нет ничего опасного, я уверен. Нас просто накормили, вот и все, но почему? — Он рассказал старику о сообщении Горма, но ни старик, ни Лючара не смогли расшифровать этого сообщения, разве что Лючара решила не отходить от него ни на шаг, мотивируя это тем, что он никуда не пойдет и не будет ни с кем разговаривать без нее.

Наконец, удовлетворенные моряки постанывая растянулись на мягкой траве. К удивлению, никто не был пьян, видимо, странное вино только возбуждало. Под пологом деревьев уже было совершенно темно и все скоро заснули, не считая двух часовых и Иеро с Лючарой, которым выпало дежурить первую половину ночи. И медведь, и Брат Альдо тоже спали.

Ночь была совершенно тихой. Птицы не пели, никто не шуршал травой. И над ними в листве тоже не ощущалось никакой жизни. Казалось, весь лес заснул зачарованным сном. Даже огромные круглые глыбы мха показались Иеро напряженными и выжидающими, будто они прислушивались к чему-то. Только маленький костерок давал свет, да и на него опускались ночные туманы и он начал печально потрескивать.

Иеро первым почувствовал, как у него начали слабеть ноги. «Но ведь яда же не было!» — пронеслось у него в голове, но священник уже падал на мягкий мох. Его угасающий взгляд успел еще уловить, что Лючара лежит рядом с ним, а двое моряков-часовых тоже попадали. А потом в его мозгу осталась только зеленая дымка, свивавшаяся в облака и спирали. Он чувствовал, что за ней скрывается какая-то тайна, но не мог добраться до нее.

Потом туман рассеялся. Священник открыл глаза и увидел перед собой ту, кого Горм назвал «Старейшина», то странное создание, которое следило за ними, потом вело их и, наконец, поймало в ловушку.

Он лежал в комнате, длинной, узкой и комната эта как-то странно покачивалась под ним. Иеро опустил ноги с кровати, на которой лежал, и в изумлении огляделся. В кресле без спинки перед ним, не спуская с него холодного взгляда, сидела та самая женщина — а это все же была женщина — которую он сначала увидел в своем мозгу, а вторично ему показал ее медведь. Она была обнажена, ее маленькие твердые груди призывно торчали. Других украшений, кроме ожерелья и тонкого пояса, который казался искусно сплетенным из металлических нитей, на ней не было. Ее зеленовато-белое тело было совершенно безволосым, как отметил Иеро, а странный покров на голове, казалось, состоял из отдельных зеленых перьев и крошечных коричневых листьев. И все же, несомненно, это была не шапочка, а неотъемлемая часть женщины.