«Очень хочу».

— Но меня не отпустят! — преступник опять взбесился и наставил пушку на женщину с девочкой, — Вам конец, но помните, я не такой уж и плохой парень! — чуть поскользнувшись, он несознательно подарил пленницам еще несколько секунд жизни. За это время проворная миссис Картер распутала веревки и, воспользовавшись газовым баллончиком, прыснула садисту в глаза.

— А-а-а-а-й! — Дойл в полуиспуге ухватился за лицо, но это не помешало ему сделать выстрел, — Сдохни!

БУМ!

Приоткрыв рот, миссис Картер посмотрела на свои растопыренные ладони… они были в крови. Как и блестящий свитер…

Неспособная стоять на ногах, раненая Розалин встала на колени и бесчувственно посмотрела на Дойла, но из-за огромного количества потерянной жидкости ничего не испытала. Даже ненависти…

Через минуту убийца пришел в себя после слезоточивого вещества и сильно разбуянился. Перезарядил пистолет…

— Да сдохните вы, сволочи! — и для уверенности несколько раз в упор продырявил женщину. Две пули промахнулись, но те, что попали, обеспечили Розе свиданьице с мужем…

«Теперь девочка».

Мать за несколько секунд освободила бедняжку Кэтрин, которая после спряталась в одном из гардеробных шкафов на втором этаже коттеджа. Убийца принялся искать ее, раздраженно выкрикивая всевозможную ругань:

— Где ты, а? Выходи, дрянь! Выходи!

Дойл дошел до грани и был готов пойти на любые преступные изыски!

Умница не по годам, девочка не отзывалась, не обращая внимания на провокационные вопли безумца. Она из раза в раз повторяла про себя то, что шепнула мать незадолго до выстрела:

«Все будет хорошо».

В углу стоял небольшой книжный шкафчик, набитый детскими журналами с множеством рецензий на мультфильмы. Из окна тянуло табачным запашком. Тюль взбудоражено трепыхалась, силилась сорваться с тонкой струны.

Почти все вещи, за исключением некоторой мебели и журналов Кэтрин, вывезли в другое место. Картеры замышляли переезд в «швейцарскую виллу», расположенную неподалеку от долины Крэйсет Эйнс и занимались освобождением помещений коттеджа, который по договоренности должен достаться родителям Сета.

— Иди сюда, тварь! Ну, где ты? — Дойл открыл дверь спальни, в которой пряталась девочка. Но… никого не увидев, сильно разочаровался.

«Я должен жить, а ты нет, потому что я сильнее хочу этого. Надоело слышать постукивания собственного сердца? Так выходи, и страданий поубавиться».

Комната — вакуум.

«Где ты прячешься? Какой смысл жить без родителей? Что тебя ждет? Приют? Да ладно. Будто тебе, как и мне, будто тебе не плевать на свое будущее».

В ней никого…

По крайней мере, так казалось Дойлу!

Наступило утро.

Легкий ветерок дул из чуть распахнутого оконца. На подоконнике расставлены цветы, за которыми теперь никогда не будут ухаживать, в шкафах разложены вещи, ставшие ненужными.

В гостиной комнате — маленький столик с ультрабуком, рядом еще планшет лежит. Вещи в доме лишились хозяев, а значит, и своего предназначения. Полицейские боялись подходить к девочке, чтобы не сделать еще больнее, отчетливо видя, как она нервничает.

Расстрелянное тело миссис Картер увезли час назад, до того, как оповестили малышку о смерти матери.

Всю ночь напролет Кэтрин просидела в шкафу, как принцесса, запертая в башне замка. Дитя могла выйти в любой момент, могла убежать, позвать на помощь, но не решилась. То ли от уважения к маме… не хотела ее покидать, а так знала, что она лежит на первом этаже, там, где злой дяденька пленил и удерживал их.

— Ко времени, когда утихнет боль от смерти предков, с окончанием сеансов психолога, девочка смирится с этой пренеприятнейшей темой! — детективы, осматривающие коттедж, говорили не только о мотивации убийцы, но и о будущем Кэтрин, которая, похоже, волновала их не меньше.

— Прости за черствость! — взмахнул руками Карло Барч — стокилограммовый атлет, чьи лоснистые щеки трескали двухслойный сэндвич, — Но разве детей не отправляют в приют после смерти предков?

Более стройный Генри Своллс (которого обещали повысить в звании) отрицал почти все заявления Барча.

— Нет, если имеются родственники, готовые взять ребенка под опеку…

Неожиданно на месте преступления появился Фрост с грозным видом.

— Комиссар! — поклонился Своллс.

— Довольно! — крикнул тот, — Покажите послание!

Копы провели шефа в просторную тренажерную дома Картеров, где убийца оставил очередное «зеленое» послание.

Полиция окружила территорию Сан-Вэстронда. Подошедший туда маньяк только издалека любовался видом старых домов с ветхими стенами и деревянными перекрытиями, а также на редкость грустной архитектурой заброшенного госпиталя.

«Я должен попасть туда».

Дойл увидел, как один из фараончиков отворил решетчатую калитку и с глоком в руке зашел внутрь.

«Я должен попасть».

Маньяк последовал за ним…

— Темный коридор — вздохнул Барч, говоря самому себе, — Он только скрывает дерьмистость этих убогих катакомб. Того гляди и пол провалится, и фигня на тебя какая-нибудь упадет! — коп подсветил себе путь-дорогу фонариком и стал подниматься вверх по лестнице. По пути встретил несколько голодных крысенышей, купающихся в тягучей субстанции неизвестного состава.

«Спокойно, Барч, ты мужчина — толстяку пришлось выкурить несколько сигарет, чтобы исполнить приказ Фроста — осмотреть помещение госпиталя, — Но разве мужики не люди? С какого им запрещено бояться?»

На третьем этаже властвовал вселенский бардак, еще больший, чем на первых двух, ликвидировать который, казалось, не по силам никому. Некогда популярное учреждение насквозь пропиталось грязью, сроднилось с ней, и грязь стала неотъемлемостью!

Барч заметил слева два узких проема, подсветил, увидел, что это — выбитая кем-то стена. Скорее всего, здесь поработала балда, или какой другой мощный инструмент.

Балда — данный вид молотка представляет собой огромный молоток с длинной рукоятью и большой кувалдой с широкой головкой.

В одном из проемов виднелся свет, что не на шутку удивило и припугнуло копа.

«Странно, не думал, что кому-то не плевать на электричество. Да еще и на самом провонявшем этаже. Пфф» — Барч сделал прискорбный вывод, — «Если здесь находится убежище преступника, то, боюсь, у парня отсутствует чувство прекрасного».

По мере приближения свет в комнате с белым кафелем все сильнее и сильнее отдавал загадочностью, мистичностью заброшенного госпиталя. Ничего не подозревая, лишь изредка оборачиваясь назад, полицейский шел и повторял вслух, что откроет огонь на поражение, если маньяк нападет из укрытия. Внутри все трепетало…

Толстяк почти подошел к комнате со светом, но вдруг остановился, прислушиваясь к новым ощущениям. Он начал рассуждать про себя:

«Нет слова, которое бы так замашисто, резко, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и живо трепетало, как пророненное невзначай ругательство».

Барч достиг пункта назначения (комнаты), отключил фонарь за ненадобностью и увидел движение. Но не резкое, что говорило «скорее всего, хрупкая фигура в джинсах не принадлежит убийце». Но кому тогда?

— Вы вызвали нас, мисс? — коп задал этот вопрос девушке, пребывавшей в состоянии полной прострации, девушке с отсутствующим взглядом, девушке, в чьих глазах не наблюдался интерес к окружающему, к самой жизни. А прострация — как оцепенение, Луиза могла часами сидеть в одной позе, ничего не есть, глядя в одну точку…