Солнце пекло во всю мочь. Было тихо, приятно. В воздухе носились паутинки.

Русый путник поглядывал то на часы, то на железнодорожное полотно. Вдали пыхтел паровоз — поезд прибывал. В это время из зала ожидания выскочил молодой человек и крикнул:

— Майор, майор!

Высокий мужчина удивленно обернулся,

— Вы меня не узнаете, майор?

— А, Панов! Откуда?

— Только что прибыл сюда. А вы?

— Еду в Сараньово. Ну до свидания, а то на поезд опоздаю, — майор подал руку попрощаться, но молодой человек задержал ее.

— Слушайте, майор, вам надо остаться!

— Зачем?

Поезд остановился, майор поглядывал то на вагоны, то на знакомого.

— Отложите поездку, майор, — настаивал Панов. — Я должен вам передать важное сообщение…

— Не шутите, Панов, мне ехать надо.

— Я не шучу, мне поручено вернуть вас в Софию по очень серьезному делу…

— По какому делу? Говорите!

— Идите со мной. После объясню, здесь неудобно.

Майор запаса Тодоров отложил поездку в Сараньово.

В тот же день майор был приведен на квартиру Иванова. Здесь ему были открыты причины, ради которых он отказался от поездки.

— Товарищ, — обратился к нему Иванов, — может быть, вам известно, что товарищи Георгий Димитров и Васил Коларов находятся на нелегальном положении…

— Да, известно.

— Вероятно, знаете и то, что им угрожает страшная опасность.

— Предполагаю.

. — Знаете также, что петля фашистского террора все сильнее затягивается вокруг них…

— Безусловно.

— Именно поэтому мы обязаны помочь товарищам Димитрову и Коларову.

Иванов пристально глядел на майора, короткие его ответы ему нравились.

— Следовательно, — продолжал Иванов, — мы обязаны сделать все возможное, чтобы помочь им…

Майор молчал. И это понравилось Иванову; это означало, что майор серьезно относится к делу.

— Хотя вы и не член нашей партии, — добавил Иванов, — партия рассчитывает на вас… Дело, которое мы предпринимаем, всеобщее, всенародное дело.

— Бесспорно! — ответил майор. — Сегодня произойдет встреча?

— Сегодня, товарищ!

— Тогда идем!

Майор поднялся. Был он так высок, что голова его уперлась в низкий потолок комнатки.

— Значит, вы готовы? — переспросил Иванов.

— Готов, — ответил коротко майор и пошел к дверям. Иванов — за ним.

Было около полудня. Иванов и майор добрались до улицы Пиротской и остановились около галантерейной лавочки. Над дверью висели разноцветные ленты, шнурки для ботинок, резиновые игрушки. Внутри едва умещался деревянный прилавок, за которым видно было веселое старческое лицо.

— Здорово, дед! — произнес Иванов. Лицо старика расплылось в улыбке. Он привык улыбаться каждому посетителю. — Здесь ли тетка Виктория?

— Здесь, господин, пожалуйста! — Старик откинул черную занавеску, за ней извивалась узенькая лестничка. Поднялись, постучали в дверь. На стук вышла белолицая женщина с проседью.

— Добрый день, госпожа. Мадам Эмилия дома?

— Да, войдите.

Иванов и майор прошли в большую полутемную комнату. Пол ее был покрыт мягким ковром, вдоль стены стояли обитые бархатом стулья и красный диван. На окнах — тяжелые занавеси.

Майор огляделся. Женщина подошла к большой картине «Отелло убивает Дездемону», висевшей на стене, сдвинула картину и сказала:

— Пожалуйста, товарищи!

Иванов и майор прошли в другую, еще большую комнату. Занавеси не пропускали в комнату дневного света. В углу светилась электрическая лампочка.

— Подождите здесь, — сказала женщина и куда-то удалилась.

— Что это за тайны мадридского двора? — спросил Иванова майор. Но в противоположной стене открылась дверь, и появилась низенькая старушка в черном. Вероятно, мадам Эмилия.

— Что, товарищи отдыхают?

— Нет, я сейчас им доложу.

Через минуту она вернулась и провела гостей в зал, посередине которого был виден стол. За столом сидели Димитров и Коларов, перед ними лежали газеты.

Димитров и Коларов вышли навстречу, радостно поздоровались.

— Что, устали? — спросил Коларов.

— Да, устали… пока добрались до этого зала, — засмеялся Иванов.

— Что поделаешь…

С улицы долетал глухой шум экипажей, Димитров пересел поближе к майору и сразу начал:

— Майор Тодоров, можете ли вы участвовать в военной подготовке вооруженного восстания?

— Могу.

— Как вы считаете, сколько времени понадобится на подготовку?

— По меньшей мере месяц.

— А если восстание подготовлено?

— По меньшей мере две недели, чтобы подготовиться самому.

— А за три дня что можете сделать?.

— Ничего!

— Ничего?

— Да, — подтвердил майор, — но если примете мое предложение участвовать в восстании солдатом, то уверяю вас, что буду искренним единомышленником Коммунистической партии и другом Земледельческого союза… поскольку я сам крестьянин.

— Это мне известно, — заметил Димитров.

— Я уже выступал в совместных действиях двух партий.

— Когда именно? — спросил Коларов.

— Когда создавали «Народный союз запасных офицеров и подофицеров».

Наступила короткая пауза. Димитров задумался. Потом сказал:

— Хорошо, будем на вас рассчитывать…

— Жду ваших распоряжений! — ответил майор.

Димитров встал:

— А пока, товарищ Тодоров, до свидания.

Гости ушли и быстро затерялись среди толпы.

Коларов, глядя в окно, сказал задумчиво:

— Как тебе кажется, будет ли он полезен?

— Да, наше влияние велико, если и такие готовы нам помогать… Он честный офицер. Знаю его давно.

— И других таких, как он, надо привлекать.

— Безусловно.

Предвидение их сбылось. Вера в народное дело, которое они начали, которым руководили, укреплялась…

К ВЫРШЕЦУ

Каждый день Георгий Димитров менял квартиры. Ни разу он не переночевал в одном месте дважды. Полиция усиленно его искала. Он принял все меры предосторожности. Решил разделаться с бородой, которая ярко выделяла его в толпе. Бороду брили в квартире молодого профсоюзного деятеля Асена Бояджиева. Операцию эту совершил опытный и верный парикмахер Лука Георгиев. Димитров предупредил его шутливо:

— Режь бороду, Лука, чтоб не отрезали мне голову…

Лука возразил:

— Второго никогда не произойдет, товарищ Димитров.

Лука был человеком строгим и шуток не понимал. Со всей серьезностью он выполнил свое дело: остриг бороду, тщательно выбрил лицо, а затем снял и пышную шевелюру. Димитров стал неузнаваем, даже хозяева едва его узнали. Димитров надел зеленые очки и вышел.

Военный совет при Центральном Комитете партии заседал непрерывно. Уточнялись подробности предстоящего восстания.

18 сентября состоялось краткое совещание военного совета. На совещании было сообщено майору Тодорову, что он отправится вместе с Димитровым и Коларовым. На вопрос: «Куда?» — ему ответили, что об этом будет сказано дополнительно.

21 сентября утром на нелегальную квартиру майора прибыл молодой человек. Обменявшись паролями, посланец сказал:

— По приказу военного совета партии вам необходимо выехать в это утро…

— Автомобиль здесь?

— Автомобиль будет вас ждать на Ломском шоссе, за постоялым двором… И еще одна деталь. Автомобиль будет черный, а не красный, как уговаривались раньше.

— Черный?

— Да, красный поврежден.

Майор взял чемодан, поглядел на молодого человека и сказал:

— Я готов!

Они осторожно вышли. За газетной будкой их ждал фаэтон, который и повез их на Ломское шоссе. Не доезжая постоялого двора, молодой человек наклонился к уху майора и шепнул:

— Вы должны сойти здесь… Я вернусь на фаэтоне в город.

Майор приказал извозчику остановиться, попрощался со своим спутником и соскочил на шоссе. Фаэтон развернулся и направился обратно в город.

В метрах двухстах от места, где сошел майор, виднелась красная черепичная крыша постоялого двора, неподалеку от него ждала черная автомашина. Майор медленно пошел по шоссе. Шофер, как и было условлено, полез под машину будто бы для ремонта.