¹ «Выписка из перевода», о которой упоминает здесь Толстой, до нас не дошла. По письму Черткова видно, что речь идет о выписке того места из Введения в «Краткое изложение Евангелия», которое стало понятным на английском языке только в виду того, что в одном случае слово разумение переводилось английским словом spirit (разум), в другом случае — словом understanding (понимание).

² В предыдущей фразе Толстой говорит, что такой физический труд, как косьба и т. п. «здорово» действует на него и на окружающих, и замечание его, что этот труд нехорошо действует на здоровье, с первого взгляда противоречит этому. Но, повидимому, в первом случае он имеет в виду психическое, моральное здоровье свое и окружающих, тогда как во втором случае говорится о физическом здоровье.

³ О перемене заглавия статьи «Так что же нам делать» см. письмо Черткова от 22 мая в коммент. к п. № 67 от 1—2 июня.

⁴ Григорий Петрович Смирнов-Платонов (1825—1898), редактор-издатель журнала «Детская помощь» (1885—1894), посвященного вопросам защиты детей и издававшегося на филантропические средства. Переведенное Толстым «Учение двенадцати апостолов» (см. прим. 2 к п. № 45 от 15 февраля 1885 г.) было напечатано там в № 8 (от 24 мая) 1885 г. без подписи Толстого, как переводчика, под заголовком «Учение Господа, преподанное народам двенадцатью апостолами, с предисловием и послесловием Толстого». О надежде своей увидеть этот перевод в «Детской помощи» после того, как В. Н. Маракуеву не удалось провести его в цензуре для отдельного издания, Толстой писал в начале мая кн. Л. Д. Урусову: «...Священник, бывший издатель «Православного обозрения», Смирнов-Платонов... обещался напечатать мой перевод «Учения 12 апостолов» с моим послесловием». Слова Толстого о том, что он оставил в переводе «слишком много небрежного» нужно принимать с оговоркою: от работы его над этим переводом сохранилось двенадцать редакций (см. комментарий к «Учению двенадцати апостолов» в т. 25). О «скандале», вызванном в духовных журналах напечатанием перевода Толстого в «Детской помощи», упоминается и позднее — в письме Черткова от 25 августа 1885 г. (см. комментарий к п. № 77 от 29—30 августа 1855).

⁶ Рассказ, о котором говорит здесь Толстой, несомненно — «Два старика». В это время он был уже написан: в письме от 18 июня к Н. Я. Данилевскому Н. Н. Страхов, гостивший в то время в Ясной поляне, называет этот рассказ, рядом со «Свечкой», в числе вновь написанных рассказов Толстого, прибавляя к этому: «все это он делает для тех народных изданий, которые я вам показывал; два последние рассказа удивительны по своей художественности и по чудесному смыслу; они взяты из народных рассказов». (См. письма Н. Н. Страхова к Н. Я. Данилевскому в журнале «Русский вестник», 1901, 3.) Из двух названных Страховым рассказов — «Два старика» и «Свечка» — первый, как видно из комментариев Бирюкова к еще ненапечатанной «Переписке» его с Толстым и из письма того же Бирюкова к Черткову (AЧ), был сравнительно обработан и прислан в редакцию «Посредника» ранее второго. Однако, и отослав его в редакцию, Толстой продолжал делать дополнительные исправления в нем. Цензурное разрешение на него было получено в октябре 1885 г., и вскоре он был выпущен в свет с рисунками А. Д. Кившенко. Имени Толстого по цензурным соображениям на нем не было обозначено.

⁷ О ссылках на ст. Евангелия, которые Чертков хотел получить от Урусова, см. прим. 3 к п. № 49 от 17—18 марта 1885.

Отвечая на это письмо Толстого, Чертков, между прочим, говорит: «Относительно заглавия... статьи «Так что же нам делать» мне кажется, что нельзя лучше придумать, чем одно из приведенных вами: «Какова моя жизнь». Это просто и вполне соответствует духу статьи... Пожалуйста... сообщите мне ваше окончательное решение относительно заглавия и могу ли я послать вышеприведенное заглавие женевским издателям...» — Ответ на этот вопрос см. в письме Толстого № 73 от 3 и 4 июля.

* 72.

1885 г. Июня 23—24. Я. П.

Письмо ваше въ отвѣтъ на мое застало меня, какъ вы и угадали, въ лучшемъ состояніи. То, что я писалъ вамъ, то говорилъ и говорю себѣ: если я христіанинъ, т. е. отрекся отъ себя, то нельзя мнѣ ни на кого сердиться и ничѣмъ огорчаться, и жизнь моя будет неперестающей радостью, чего и хотѣлъ Богъ и чему научилъ насъ Христосъ. И иногда — хорошо. Часто даже. Мнѣ сейчасъ, нынче грустно, больно за дѣтей, за жену, за ихъ безумную и жалкую жизнь, но не сержусь, не желаю ничего, а только думаю и ищу, какъ имъ любовно помочь. И если буду живъ, найду. — Получилъ ваше письмо Сиротининой.¹ Очень хорошо и полезно. Послалъ. Вчера получилъ отъ Сытина извѣстіе, что картинки Искуш[еніе] и Истязаніе запрещены.² Это будетъ жалко, но [не] будемте унывать и сердиться. Пропустятъ другое. — Получилъ житіе Филарета Мил[остиваго].³ Прекрасно. Я не стану трогать. — Очень хорошо. Я помню, что когда онъ ходилъ съ ящикомъ съ тремя отдѣленіями— золотымъ, мѣднымъ, серебрянымъ, — то случилось, что одинъ нищій получилъ мѣдную и забѣжалъ опять. Ему сказали: онъ уже получилъ. Тогда Ф[иларетъ] даль серебряную монету. Нищій переодѣлся и забѣжалъ опять. Филарету указали, что это тотъ же, обманываетъ. Тогда Ф[иларетъ] даль ему золотую монету. И когда у него спросили, зачѣмъ онъ это сдѣлалъ, онъ сказалъ: я боюсь, что не самъ ли это Христосъ искушаетъ меня.⁴ Мнѣ это очень нравится. Только не изъ житія ли это Іоанна, тоже Милостиваго. Я боюсь, что это письмо не застанетъ васъ въ Лондонѣ, и потому не хочется писать. Радуюсь мысли, что вы пріѣдете въ Ясную. Пріѣзжайте, если можно.

Свои мысли о томъ, какъ, вы думаете, мнѣ надо поступить, непремѣнно напишите или скажите. Мнѣ нужно это знать. До свиданья.

Л. Т.

Полностью печатается впервые. Отрывок напечатан под ошибочной датой 18 июня в ТЕ 1913 г., отд. «Письма Л. Н. Толстого, стр. 25—26. На подлиннике рукой Черткова пометка: « Я. П. 24 июня 85» — вероятно, согласно штемпелю отправления. Датируется расширительно.

Толстой отвечает здесь на письма Черткова от 14 июня из Ньюпорта и 15 июня из Лондона. Первое из этих писем является ответом на то письмо Толстого от 6—7 июня (№ 69), которое он писал в состоянии душевного упадка и отчаяния от бессилия изменить жизнь своей семьи. Чертков пишет ему по этому поводу (цитируем с значительными сокращениями) : «Дорогой Лев Николаевич, милый друг, я получил вчера ваше письмо, в котором вы говорите о ваших затруднениях, и, если возможно, полюбил вас еще больше, почувствовал себя еще ближе к вам. Всё, что вы чувствуете, я так хорошо понимаю. Мне самому подобное состояние так сродно. Мне больно за вас, что вам приходится страдать, я хотел прибавить, что мне жаль, но мне не жаль — я так уверен, что это нужно, и что это приведет вас к хорошему, к лучшему, к такому, до чего другим путем невозможно было бы дойти... Я так в этом уверен, что думаю, что к тому времени, как вы получите это письмо, вы уже, вероятно, будете в этом состоянии удовлетворительного разрешения временного затруднения. А потому почти напрасно с моей стороны высказать вам все те мысли, которые возбудило во мне ваше письмо. Я однако их выскажу, потому что не могу говорить вам другого, как только то, что думаю и чувствую в данную минуту под данным впечатлением... Я пишу любя вас больше, чем могу сказать, и всё время сознавая, что я могу вполне ошибаться. Но приготовьтесь слышать вещи неприятные, я хочу говорить без оговорок и смягчения, потому что думаю, что так следует, мне это диктует любовь. — Вы говорите, что живете в обстановке, совершенно противной вашей вере. Это совершенно справедливо. И потому вполне естественно, чтобы у вас повременам являлись планы убежать или перевернуть всю семейную обстановку. Но я не могу согласиться с тем, что это доказывает, что вы слабы и скверны. Напротив того, сознание в себе возможности стать в случае нужды совсем независимым от окружающей обстановки, направить свою фактическую жизнь по совершенно новой линии, доказывает только присутствие силы. И... убежать или перевернуть жизнь — в моих глазах вовсе не такие действия, которые сами по себе были бы вперед предосудительны. Христос так сделал и увлекал других именно по этому пути. Учение Его вполне революционное. Помните, вы мне приводили китайскую мысль: «Возобновляй сам себя каждый день сначала и опять сначала, и всегда сначала». Такое состояние требует готовности, если нужно, проявить это возобновление хотя бы и в совершенно непредвиденной и радикальной форме. Не говорю, чтобы непременно следовало привести в исполнение временное желание убежать и что-нибудь подобное.. Можно только отдаться такой потребности, когда чувствуешь, что она почти непреодолима, когда знаешь всю ее силу... Но раньше всего... следовало бы сделать всё возможное, чтобы, не изменяя фронта, привести в действие все орудия убеждения и привлечения окружающих к тому, что сам считаешь истиною. Если сидишь в тюрьме, то прежде всего следует убедиться, не представляется ли в самой этой тюрьме возможность исполнить задачу посланничества (как вы это называете); если да, то это именно и есть моя задача, потому что никто другой из живущих вне тюрьмы, на свободе, не в состоянии ее исполнить. Но если в тюрьме сознаешь себя связанным по рукам и по ногам и в одиночном заключении, или подвергаешься истязаниям, которые организм буквально не в состоянии вынести, то, разумеется, не только можно, но и должно постараться убежать, для того чтобы опять стать в условия возможности служения. Вот в этом-то и весь вопрос — сделали ли вы всё, что можете, в вашей тюрьме? Вы одни можете решить этот вопрос... Желаете ли вы, чтобы я сообщил вам свои мысли об этом?.. Хотелось бы видеть ваше выражение, слышать от вас поощрение раньше, чем говорить». Заканчивая свое письмо уже несколько часов спустя, Чертков сомневается даже, должен ли он высказать те критические соображения относительно жизни Толстого, которые шевелятся в нем. «Быть может, вовсе и нет надобности, чтобы я сообщал это вам даже, — пишет он. — Вы часто говорите, что слишком меня любите, чтобы порицать меня. Не знаю, отсутствие порицания есть ли непременно условие любви. Я по крайней мере иногда не одобряю вашего поведения в некоторых случаях и между тем очень, очень вас люблю». В дальнейшем, по просьбе Толстого, выраженной в настоящем письме, Чертков высказал то, чего не договорил в цитированном письме [см. ниже в комментарии к п. Толстого № 75 от 23—24 июля 1885 г.]. — Маленькое письмо Черткова от 15 июня затрагивает уже другую тему. В нем он говорит: «Посылаю вам письмо, которое я почувствовал непреодолимую потребность написать в ответ на письмо одной курсистки [Сиротининой], сочувствующей народной литературе (см. ниже прим. 1.) Ее письмо также прилагаю. Мне хотелось поделиться с вами своими впечатлениями и тем чувством, которое во мне возбудило ее письмо... По прочтении, пожалуйста, пошлите оба письма в прилагаемом конверте Бирюкову, который доставит по назначению».