Главная работа над художественной рамкой третьей редакции сводится к многим почти механическим сокращениям.

В этом начале третьей редакции «Сна» между прочим механически выброшен эпизод о родах дочери, бывший во второй редакции (см. вариант № 14, стр. 374 строки 26—35), в остальном текст лишь стилистически приспособлен к новой внешней рамке да кое-где подправлен. Дальше опять механически выброшены из второй редакции стр. 375. строка 10 («А этот самый Mika...») по строку 17. Текст на стр. 375 строка 18—25 (... пальцах) целиком сохранен. Далее выброшены слова строки 21 на стр. 375 «как врачу», а вместо них вписано: «почему то» (т. е. приспособление к новой рамке), и в строке 24 стр. 375 «шелковом» заменено «газовом». Дальше строки 25 — 37 стр. 375 механически пропущены, получилось: «потом мой сотоварищ, уездный доктор, очень милый, потом студент».... и так дальше, текст рамки сохраняется без больших пропусков до самого начала диалога, т. е. до строки 25 стр. 378. В нем только характеристика социал-демократа врача (строки 1—5 стр. 376) перенесена на строку 24 стр. 377 перед словами «не выдержал». Надо предполагать также мелкие стилистические изменения. Этот обзор текста начала внутренней рамки показывает, что третья редакция сохраняет эту рамку в механически сжатом виде сравнительно со второй редакцией.

Далее в третьей редакции выпал доктор — автор записок, камергер снова превращается в предводителя, выпали характеристики внешности камергера, Орлова, Лины. Другими словами, вводя свой материал в рамку сновидения, Толстой начинает (и в последующих редакциях усиливает) обратную работу отказа от приемов конкретизации и прояснения художественного материала и идет к выставлению его в более туманной или общей форме.

И в тематике третьей редакции Толстой начинает сокращать материал. Так, выброшены из второй редакции стр. 379 строки 17—34 и 45—48, стр. 380 строки 26—29, стр. 380 строка 32—стр. 381 строка 15, стр. 381 строки 17—35. Т. е. Толстой почти возвращается по объему тем к первой редакции. Кроме того, местами сняты части диалога и взята установка на монолог Орлова, который написан почти заново (см. ркп. № 39а). Всё произведение, следовательно, перестроено по форме, приближающейся к четвертой редакции (см. вариант № 16). Новая редакция представляет опять совершенно особое произведение. Это — авторская запись собственного сновидения в виде диалога-спора.

12 декабря, на следующий день после доведения до конца третьей редакции, в Дневнике Толстого читаем: «Поправлял Сон. Еще придется доработать. Но форма эта может быть удачная» (см. т. 57). На обложке листков от первой переделки третьей редакции (ркп. № 40) дата — «12 декабря 1909 г.» В первой переделке третьей редакции Толстой очень значительно правит начало текста. Его новый вид см. в вариантах под № 16.

Толстой делает новое сжатие текста. Крупные пропуски — характеристика Орлова в начале (варианта № 14, стр. 374 строка 36 — стр. 375 строка 171) общее впечатление от обеда (стр. 376 строки 7—12), реплика (стр. 377 строки 2—3), ремарка (стр. 377 строки 20—23).

Дальше вносится ряд фраз, внедряющих в текст форму сна, например: «Я слушаю...», «Как это, почему-то тоже знаю», «Как мне почему-то хорошо известно...», «и вижу и почему-то знаю» и др. Автором снимается цыфра действующих лиц и некоторые лица (сын княгини, англичанка, студент, младшие дети княгини), остаются княгиня («хозяйка»), предводитель, Лина и врач. Орлов превращен просто в старичка, «который, кажется, любит выпить», и отличается снова порывистостью и горячностью. Предводитель охарактеризован как развратник. В отношении тем дано только одно сокращение; стиль почти не правится. Т. е. первая переделка третьей редакции главную работу ведет над художественной рамкой статьи, оставляя содержание и стиль нетронутыми.

После 12 декабря имеются следующие ближайшие записи в Дневнике.

13 декабря: «Работал над сном. Подвигается». 14 декабря: «Продиктовал письма и кое что ко сну...». 15 декабря: «Думал о сне — кажется хорошо, но не в силах писать». 17 декабря: «Поправлял немного разговор. Нехорошо, но приближается. Просмотрел и приписал к (Нищенство и народ) конец. Не дурно». Все эти указания оправдываются текстовым материалом. 17 декабря значится на обложке третьей переделки третьей редакции: значит, вторая переделка третьей редакции приходится на 13, 14 или 15 декабря. На рукописной обложке второй переделки рукой В. М. Феокритовой значится дата 15 декабря, но она возбуждает сомнение по трем причинам: 1) определенно указано, что 15 декабря автор не в силах был писать, а только «думал» о «Сне»; 2) к второй переделке приложены 3 листка блокнота с текстом, предназначенным для вставок, но писанным рукой A. Л. Толстой. Это очевидно то, что продиктовано 14 декабря; 3) вторая переделка обнаруживает значительную работу автора, которая не могла быть не отмечена 14 или 15 декабря. Таким образом остается дата 13 декабря, которая примиряет все неясности. 13 декабря Толстой именно «работал». Дату же на обложке легко объяснить тем, что Толстой лишь 15 декабря мог передать новую переделку для переписки, и именно дата перебелки и поставлена на обложке. Таким образом вторая переделка третьей редакции появилась 13 декабря, т. е. на следующий же день после первой переделки (см. ркп. № 41).

Опять значительная часть работы уходит на начало, которое принимает сильно отличный от первой переделки третьей редакции вид (см. вариант № 17).

Во второй переделке Толстой продолжает затуманивать действующих лиц: вместо княгини чаще «хозяйка»; вместо предводитель — «кто-то очень важный» или «великолепный господин с усами торчащими кверху», вместо Орлова «какой-то человек, которого все называли Николаем Ивановичем». Усиливаются фразы: «вижу я», «я замечаю это», «помню только» и т. п. Совершенно переделан ввод главного героя. Вместо слов первой переделки третьей редакции: «Вдруг с конца стола послышался голос приятный и взволнованный, повторивший слова предводителя» (см. вариант № 17), во второй переделке читаем:

«И вотъ тутъ началось то, что мнѣ показалось замѣчательнымъ въ этомъ сновидѣніи. Вдругъ послышался голосъ. Я теперь не могу вспомнить и опредѣлить, за столомъ ли сидѣлъ тотъ человѣкъ, который заговорилъ или это было послѣ обѣда. Знаю только, что заговорилъ человѣкъ, котораго всѣ называли Николаемъ Ивановичемъ и что Ник. Ив. былъ мнѣ очень знакомъ, близокъ даже, и что все, что онъ говорилъ, было мнѣ знакомо, но какъ то по новому выражено, такъ что особенно запало мнѣ въ память. Наружность Н. И-a я хорошенько не помню и не могу восстановить. Помню только блестящiе, голубые глаза и бѣлые серебряные, курчавые, сѣдые виски по обѣимъ сторонамъ лба. Про внѣшность его знаю то, что одѣтъ онъ былъ очень дурно и руки у него были грязныя, знаю потому, что про растерзанность его костюма и нечистоту его рукъ я слышалъ замѣчанія и кн[ягини] и господина съ усами».

Имеется еще вставка в этой переделке, продиктованная Толстым дочери Александре Львовне. Толстой возвращается к старой концовке — записи лакея, которого он теперь называет Аркадием. Печатаем ее в вариантах под № 18.

В темах небольшие поправки, например, в монологе старика в конце сделано распространение.

Таким образом, во второй переделке третьей редакции, при сохранении почти неизменным тематического и стилистического материала первой переделки, направлено серьезное внимание на обработку внешней художественной рамки сна.

Под 16 декабря в Дневнике Толстого записей о работе над «Сном» нет, а 17 декабря значится: «Поправлял немного разговор. Нехорошо, но приближается. Просмотрел и приписал к (Нищенство и народ) конец. Не дурно». Однако на обложке ближайшей переделки значится рукой О. К. Толстой дата «16 декабря 09». С другой стороны, запись 17 числа вполне подходит к следующей четвертой переделке первой редакции. Возникает предположение, что Толстой создал третью переделку 16 декабря, но не вписал об этом в Дневник.

Третья переделка третьей редакции кое-где вводит эмоциональный авторский комментарий, в роде: «И я понимаю эту девушку, потому что знаю», «я замечаю это, и мне противно», «я замечаю с злорадством, что он не умеет говорить по-русски», «княжна ничего не отвечает — и это мне нравится в ней» и др., выбрасывает весь кусок о лакее и местами немного расширяет отдельные места тематического содержания. Т. е. третья переделка, главным образом, продолжает работу над рамкой сновидения и вызываемой ею формой.