Харкинс вышел из пике и помчался прочь, рассчитывая, что маны упустят его из виду. Завершив внезапную атаку, он страшился возмездия.

Но его маневр не удался. «Блэкхоуки», пустив в действие воздушные тормоза, стремительно летели к «Файеркроу». А к ним неизвестно откуда присоединился и третий. Сейчас за Харкинсом гнались рассвирепевшие маны — нацеленные на него смертоносные трехзубые клещи.

— О, чтоб вас! Так нечестно! — завопил он, когда вокруг корабля полились реки трассирующих пуль. Он швырял корабль влево и вправо, выписывал «бочки», нырял и взмывал вверх. Желтые зажигательные пули сверкали совсем рядом с крыльями «Файеркроу». Но «Блэкхоуки» не попадали в него. Пока. Внезапно они сбросили скорость, разделились, но тут же восстановили строй.

Харкинс крутился на сиденье, пытаясь рассмотреть их. Он снова метнулся влево и вниз, руководствуясь инстинктом. Длинная очередь разорвала воздух как раз в том месте, где он только что находился.

Рискуя попасть под заградительный огонь артиллерии, он полетел к эпицентру сражения. Что угодно, лишь бы стряхнуть их с хвоста. Но где же они? Поганцы забрались в мертвую зону обзора и затаились.

Его сердце колотилось, лицо блестело от пота. Именно этого он и боялся. Связываться с «Блэкхоуками» ему не по чину. Вот и напросился на собственную гибель.

И куда я вляпался?…

Гремели взрывы. Небо заволокло дымом. Харкинс заорал, не слыша сам себя. «Файеркроу» метался и вилял среди огненных вспышек. Он пронесся мимо борта дредноута — маны кишели на ней, как черви на трупе.

Потом взрывы прекратились, и он понял, что жив. Он продолжал маневрировать на пределе своей выносливости. Поворачивал настолько резко, что кружилась голова. Дерзко пикировал, и кровь сразу же приливала к носовым пазухам. Глаза порой затягивало алой пеленой, и пилот опасался потерять сознание.

Он отчаянно кинул «Файеркроу» вверх. «Это все, на что я способен, — подумал он. — Ничего лучшего я не умею».

Из-за кормы затарахтели пулеметы. Пули разодрали правое крыло. Харкинс выругался, извернулся, вытянул шею и увидел их. Трое — те же самые. Они вынуждали его непрерывно мчаться вперед ради самого движения. Маны выжидали, когда он на мгновение сбавил скорость, чтобы вновь обстрелять «Файеркроу».

Они не собирались отказываться от преследования. Он мог сколько угодно ускользать от них. Маны запаслись терпением. Харкинс запаниковал. Теперь он, конечно, погибнет!

Нужно драпать, пока есть возможность.

— Дрянь! — закричал он, колотя кулаком по приборной панели. — Дрянь! Дрянь!

Загремели пулеметы. Харкинс зажмурился.

Прости, Джез.

Взрыв у него за спиной. Харкинс широко открыл глаза и резко обернулся.

Позади в штопоре падал на город один из «Блэкхоуков», лишившийся крыла. Два других начали поворачивать, чтобы уклониться от шквала пуль, но опоздали. Пули вонзились в бок второго «Блэкхоука» и швырнули его в сторону, где летел ман-напарник. Они столкнулись, громко заскрежетав раздираемым металлом, и взорвались.

— Ваааууу! — заорал в ухе Харкинса знакомый голос.

— Пинн? — не веря своим ушам, пробормотал он.

«Скайланс», сделав совершенно ненужную восходящую «бочку», вырвался из облака дыма, оставшегося после взрыва «Блэкхоуков».

— Он самый! — отозвался Аррис. — Примчался к тебе на помощь, придурок!

Пинн усмехнулся. Все отлично складывалось! Наконец-то он прикончил тупого ублюдка и ощутил полноту жизни, которую испытывал только в бою.

Он поглядел на ферротипию, прикрепленную к приборной панели. В рамке, откуда когда-то смотрела Лисинда, находилось новое лицо. На вкус Пинна, гораздо красивее. Рыжие кудри. Необъятная белая грудь. Восхитительно выступающие передние зубы!

Эманда.

Он уже забыл, как выглядела его предыдущая возлюбленная. Она исчезла из его памяти вместе с портретом. Ну и что? Пусть остается со своим новым мужчиной. Она еще пожалеет об этом, когда Пинн станет героем и слава о его деяниях разойдется по Вардии. Она, конечно, зарыдает в подушку, когда увидит в газетах ферротипии, где он будет снят вместе с Эмандой. Которая умнее и очаровательнее, чем Лисинда. Лучше во всех отношениях.

Лицо в рамке пробудило море воспоминаний. О прекрасных днях в Королевском Шпиле, горячем тумане пьянства, картах и постельных развлечениях. Он позаимствовал часть ее денег и вернул их в десятикратном размере. Само присутствие Эманды вывело его на победный путь. И она постоянно находилась возле него (ну, за исключением тех случаев, когда была над ним, под ним или в каком-нибудь ином положении). Проклятье, у нее был аппетит! А Пинну всегда нравились такие женщины.

Неужели он мечтал о Лисинде? Простенькая провинциальная девчонка без мозгов. Он хотел вернуться к ней, но разве он смог бы привыкнуть к унылому существованию домоседа? Нет! Вот жизнь, которую предложила ему Эманда, подходила для Арриса. И сама Эманда — женщина того сорта, который ему требовался. Она пила наравне с ним, а потом вела его в свою постель.

После нескольких дней блаженного, немыслимого счастья наступил роковой момент. Оба пьяными лежали на кровати, и она решила, что он спит. Повернулась к нему и чуть слышно пробормотала ему в ухо заплетающимся языком:

— Знаешь, Аррис Пинн, я люблю тебя.

И тогда его осенило. Она — та единственная, которую он способен любить. Его сердце затрепетало. Он притворялся спящим, пока она не захрапела. Затем выскользнул из кровати, взял карандаш и нацарапал записку.

Что же было на клочке бумаге? Ведь он не успел протрезветь, и буквы получились ужасно корявые. Но возлюбленная поймет его почерк, как и все остальное. В общем, он написал, что должен уйти, но обещал вернуться. Когда разбогатеет и будет достоин ее.

И Пинн тихонько сбежал. Заправил «Скайланс» на выигранные деньги и улетел. Он долго мотался и расспрашивал, пока не добрался до города под названием Стойкость. Он оказался там вовремя и увидел быстро удалявшуюся эскадру фрегатов Флота. Исходя из прошлого опыта, он догадался, что, если стряслась крупная заваруха, его кэп обязательно должен быть в ней замешан. Поэтому Аррис двинулся следом. Подлетев к Саккану, он услышал через серьгу завывания перепуганного Харкинса. И быстро разыскал его.

И совершил доблестный поступок.

— Ну, трусливый старый пес, ты готов? — спросил он Харкинса.

— Я… погоди… Нет. Да. Готов.

— Держись за мной, идем вниз.

— Пинн!

— Что?

Последовала пауза.

— Это… того… я… э-э… — Харкинс умолк, взял себя в руки и произнес: — Рад, что ты здесь.

Пинн широко улыбнулся.

— Я тоже, — ответил он и с удивлением обнаружил, что это — чистая правда. Он толкнул рукоять управления и, крича во все горло, начал пикировать на врага.

Пора становиться героем. Эманда заслуживает не меньшего.

Маны приближались. Рыцари Центурии замерли.

Они выстроились в шеренгу, держа оружие наготове, перед массивным каменным фонтаном, расположенным в центре площади. У них были считаные секунды, но они мгновенно и четко выполнили приказ Кедмунда Дрейва. Перед врагом выстроился дисциплинированный и смертоносный отряд. Элитное войско эрцгерцога, лучшие из лучших.

Фрей и его люди стояли рядом.

Когда они встретились, Дариан сперва подумал, что нужно предоставить рыцарям возможность самостоятельно разбираться с манами. По крайней мере, они немного задержат преследование, прежде чем их разобьют. Но он принял опрометчивое и нелепое решение — остаться. Дело в том, что в нем начало прорезаться некое товарищеское отношение к Бри и Груджу. Если он их покинет, то уподобится крысе, бегущей с корабля. За минувшие полтора года их пути несколько раз пересекались, и рыцари как-никак спасли ему жизнь.

Наверное, он сделал это в порыве благородства, поскольку Триника бесчестно обошлась с ним. А может, в нем просто взыграли детские фантазии. Любой мальчик — и многие девочки — мечтал попасть в Центурию и участвовать в сражениях.