Он выскочил из «Кэтти Джей» и затормозил, облегченно вздохнув. Кот наружу не выйдет. Глупое животное. Он закрыл рампу и запер ее, набрав код на внешнем пульте, который был вмонтирован в кормовую посадочную опору «Кэтти Джей».

А потом он увидел, что творилось в небе.

Когда он отправился на борт «Кэтти Джей», чтобы порыться в оружейной, погода была зябкой, но самой обычной. Над головой висели бесформенные облака, сквозь которые пробивались яркие лучи.

Но теперь все переменилось. Небо уплотнилось и потемнело. Тонкая безобидная пелена облаков превратилась в густые черные тучи. В их глубинах мерцали пульсирующие вспышки. Ледяной ветер принялся хлестать Харкинса по щекам и чуть не сорвал фуражку с головы. Несмотря на собирающуюся бурю, на востоке хорошо виднелось солнце — яркий зрачок в прищуренном глазу. Оно заливало северный пейзаж ярким радужным светом.

Харкинс поежился. В атмосфере ощущалось нечто жуткое, угнетающее. По части страха он являлся настоящим профессионалом — имел огромную практику и обостренный нюх на всякого рода опасность.

Буря-то была совсем не простая.

Облака двигались, но не под воздействием ветра. Они кружились в одном направлении, как чай в стакане, когда его размешивают ложечкой. Собирались, уплотнялись, стягивались внутрь, в черное пятно. В этой точке пульсация доходила до безумия. Туча вздымалась и клубилась. Беззвучная молния рассыпалась гигантскими искрами.

Харкинс осознал, что испускает негромкий страдальческий стон. Его ноги словно вросли в площадку. Люди из команды соседнего корабля побросали работу и задрали вверх головы. Тракторы остановились, продолжая тарахтеть, а их водители изумленно наблюдали за странным зрелищем.

И ситуация могла только ухудшиться. Харкинс почему-то знал это.

Вспышки учащались и превратились в ослепительно-белое сияние, залившее каменный город. Зеваки поспешили прикрыть глаза ладонями и отвернуться.

А туча стала засасывать себя, как вода, утекающая в сливное отверстие. Небо будто исчезало, пожираемое оголодавшим водоворотом.

И потом через хобот огромного стремительного смерча начали вылетать дредноуты.

Фрей сощурился. Сперва он не видел ничего, кроме яркой белизны. Затем в ней проступили темные пятна, придававшие форму окружающим предметам. Проявились нечеткие контуры и блеклые цвета.

«М-м?» — подумал он, и это было, пожалуй, наиболее точным описанием собственного психического состояния.

Его тело словно искололи булавками и иглами, он оцепенел, но при этом был крайне возбужден. Язык норовил вывалиться наружу, и Фрей с трудом удерживал его за зубами. В его ушах стоял громкий свист.

По мере того как перегруженные органы чувств пришли в норму, он и сам вернулся в реальный мир.

Он находился в древнем святилище где-то под ангаром Гриста. Люди поднимались с пола. Ближе всех был Грист, его мотало из стороны в сторону. Триника опиралась на стол, боясь, что у нее подогнутся колени. Джез лежала на боку с остекленевшими глазами. Металлического шара в ее руках не было.

Внезапно раздались глухие равномерные удары. Кто-то бежал. Кто-то очень тяжелый.

Бесс.

Двери святилища были горизонтально вделаны в потолок. Голем пробил их, как пушечное ядро, и с ревом бросился вниз по лестнице. Крошечные глазки Бесс пылали, как два огонька.

Этим утром Бесс оказалась на редкость сердита.

Соратники Гриста повскакали и бессмысленно метались, надеясь спастись. Но Бесс перегородила им путь.

Она наотмашь вмазала ближайшего пирата в стену, и его обсыпало кирпичное крошево. Бесс подлетела к еще двоим, которым не хватило проворства убраться прочь, но не забыла и про очередную парочку, вставшую у нее на дороге. Она схватила бедолаг за шеи и стукнула головами, обрызгав себя кровью, мозгами и обломками костей. Фрей вздрогнул. «Не повезло вам», — решил он.

Грист и подельники похватали револьверы и, кинувшись врассыпную, принялись без толку палить по разбушевавшемуся голему. А в подвал уже проникли Крейк, Сило и Малвери, которые открыли ответный огонь по врагам. Один пират получил пулю и упал, схватившись за ногу. Он оказался на пути Бесс, и та растоптала его в лепешку.

Фрей не представлял, каким образом его команда освободилась да еще получила оружие назад. Он был действительно рад видеть их всех, но прежде всего кинулся к неподвижной Джез. Хотел проверить, дышит ли она, но вспомнил, что это — бессмысленно. Тогда он щелкнул ее по носу. Она моргнула. Вроде бы жива. Уже хорошо.

Где шар?

Он принялся озираться. Вот! Артефакт выпал из рук Джез и откатился к основанию восьмиугольной клетки.

Грист тоже увидел шар. Капитаны встретились взглядами. И одновременно кинулись за ним.

Дариан мчался к цели. Пули свистели в воздухе. Бесс, как движущаяся гора, ревела во мраке и крушила мебель. Но Фрей думал только об артефакте. Он понятия не имел, что с ним делать, когда тот активирован. Но он не отдаст его Гристу.

Капитаны ухватились за шар, а вернее, сцепились из-за него. Оба неуклюже приплясывали, пытаясь вырвать вожделенный трофей у противника. Перекошенное гримасой лицо Гриста оказалось почти вплотную к Фрею. Дариан ощущал на своей коже горячее дыхание вперемешку с дымом, обонял пот и грязь. Глаза Грист потемнели от безумия и гнева. Фрей сражался из последних сил, но Грист оказался намного тяжелее. Схватка была непродолжительной. Грист на мгновение выпустил шар и, когда Дариан стиснул его, обрушил на живот капитана «Кэтти Джей» огромный кулачище.

Фрей согнулся и, задохнувшись, отлетел в сторону. Грист бросился за шаром и наткнулся на Тринику, пытавшуюся укрыться в глубине святилища. Сбил ее с ног и споткнулся сам. Оба рухнули на пол, барахтаясь в поисках точки опоры. Пират вскочил первым и поднял Тринику, но не выпустил ее. Напротив, он мощной рукой — той, в которой сжимал шар, — обхватил ее за шею, а второй достал револьвер. Затем приставил дуло к боку Триники и отступил, прикрываясь ею, как щитом.

Люди Гриста полегли при внезапной контратаке пленников. Последние из них пали жертвами стрелков или ярости Бесс. Голем опять поймал еще одного пирата «Пса Бури» и торжествующе поднял над головой. Сопротивление оказывалось излишним для Краттла, боцмана Гриста. Он спрятался за изрешеченной пулями кафедрой, но срок его жизни истекал.

Фрея захлестнул ужас. Он понял, что может случиться, и, преодолевая боль в кишках, пополз вперед.

Грист практически мертвец. У него не нет ни единого шанса. Сейчас они прицелятся в него, но…

Но чтобы уложить Гриста, придется убить Тринику.

Дариан набрал в грудь воздуха и рявкнул:

— СТОЙТЕ!

В его голосе прозвучала власть, которой он сам удивился. Друзья и враги замерли на месте.

Наступившую тишину нарушил отчаянный вопль громилы из команды Гриста. Он пролетел через весь подвал, с громким хрустом врезался в противоположную стену и умолк навсегда.

У Бесс в груди что-то забулькало. Наверное, она просила прощения за то, что не выполнила приказ.

Все глаза устремились на Фрея. Грист не шевелился, уткнув дуло револьвера в ребра Триники. Краттл сжался, не смея верить, что получил отсрочку. Члены команды «Кэтти Джей» настороженно ждали, что он скажет дальше.

Он знал, что должен предоставить своим людям свободу действий. Но он почти победил. Он застрелит Гриста. И Тринику в том числе. Зато он покончит со злобой, предательством и увидит ее смерть!

Но он так не поступит. Невзирая на переполнявшую его ненависть. Триника была для него грузом — настоящим жерновом на шее, но Фрей не мог заставить себя избавиться от нее. Она — его вина и кара. Из всех женщин, которых он обидел, она, единственная, имела значение. Она вынашивала их нерожденного ребенка. Преследовала его, Дариана, как мстительный призрак из прошлого. Воплощалась в те образы, которые причиняли ему самую сильную боль. Он никогда не освободится от нее.

Фрей отчаянно хотел, чтобы она сгинула, пропала навеки. Но она не оставит его в покое, покуда дышит, а ее смерти он не мог допустить. Ее отсутствие лишит его самого важного. Без нее он окажется в пустоте, которую никакими словами не объяснишь. А ведь именно из-за этой пустоты он и согласился на жалкую авантюру с шаром.