В докладе КИ, полученном в «правительственных и военных кругах Бонна» и отправленном Сталину и членам Политбюро 7—8 февраля, встреча получила другое освещение. Основу доклада составлял отчет Аденауэра о своих «переговорах» с Эйзенхауэром, представленный позднее на «заседании правительства Бонна». Похоже, информация отражала замысел Аденауэра, которому хотелось изобразить, будто немцы требовали и получали равный статус в европейских планах обороны. Например, когда Эйзенхауэр якобы спросил, что нужно для преодоления нежелания части западных немцев «участвовать в обороне Западной Европы», Аденауэр ответил: «Для этого Западной Германии должен быть предоставлен полный суверенитет в политических и военных вопросах». В ответ на заявление Эйзенхауэра о том, что «германскими вооруженными силами должны командовать надежные люди», Аденауэр указал на своих военных советников Адольфа Хойзингера и Ганса Шпайделя, находившихся в оппозиции к Гитлеру. Признавая свою ошибку, когда он в 1945 году причислил всех немцев к нацистам, Эйзенхауэр, как говорилось в донесении, убедился во время своего визита, что оборона Западной Европы невозможна без участия Западной Германии. В заключение приводится высказывание Аденауэра о том, что заместитель председателя Социал-демократической партии присутствовал на переговорах с Эйзенхауэром и «защищал ту же политическую позицию, что и Аденауэр»[235]. Учитывая краткость встречи Эйзенхауэра с немецкими лидерами, ссылка на его тем не менее продолжительные беседы кажутся несколько расширенными. Более того, описанные источником КИ попытки Аденауэра продемонстрировать важность участия немцев в оборонительных планах союзников, похоже, на самом деле несколько преждевременно рисовали картину близких отношений американской и западногерманской Военных администраций.

Сталин наверняка был в курсе и трудностей и успехов Запада в деле интеграции Западной Германии в оборонительную стратегию для Западной Европы. 9 января КИ, например, докладывает о недовольстве Аденауэра результатами заседания совета НАТО в Брюсселе в декабре 1950 года. Этот доклад документально подтверждает реакцию Аденауэра на руководящие указания, которые перед заседанием в Брюсселе были даны ему верховным комиссаром Маккло-ем, считавшим, что Западная Германия должна принять решения совета и продолжать настаивать на перевооружении[236]. Эти доклады берлинского КИ, пусть в большинстве своем и не основывавшиеся на реальных документах, все же отражали вопросы, которые в большинстве рассматривались как совершенно секретные госдепартаментом США и верховным комиссаром США в Германии и посольствах США в западноевропейских столицах. Объем докладов КИ показывает, что берлинская резидентура была гораздо лучше информирована о важных переговорах западных стран, чем БОБ — о подобной деятельности Москвы и Восточного Берлина.

КИ использовал все свои различные агентурные каналы в Европе, дабы следить за каждым шагом западногерманского канцлера Аденауэра в 1951 году. Перед нами уникальная картина того, как использовались источники во французской разведке, чтобы получить подробный отчет о июльском визите Аденауэра в Рим, включая аудиенцию у папы. Особый интерес для французов в то время представляла совместная позиция Аденауэра и итальянского премьер-министра Альчиде де Гаспери о поддержке американской политики в отношении «объединенной Европы»[237]. Этот доклад не вышел из стен КИ до конца сентября, возможно, потому что источники во французской разведке передали донесения в советскую разведку только после того, как представили его заинтересованным службам Франции.

КИ продолжал информировать Сталина об отношении западногерманской Социал-демократической партии к ключевым вопросам западногерманской внешней и внутренней политики. Очевидно, Советы не теряли надежду на то, что группа членов СДПГ поддержит советскую политику. В конце июля 1951 года КИ распространил подробный доклад о переговорах, происходивших двумя месяцами раньше, между британским министром иностранных дел Гербертом С. Моррисоном, Куртом Шумахером и другими лидерами СДПГ. Согласно доклада, Моррисон выразил общую поддержку позиции, занятой СДПГ, в отношении внешней и внутренней политики, но предупредил партийных лидеров, что британское правительство «тесно сотрудничает с США в укреплении «безопасности Европы» и в связи с этим оно заинтересовано в ремилитаризации Западной Германии». По тону и содержанию доклада ясно, что источник не служил в британской разведке, а был членом СДПГ, участвовавшим в переговорах[238].

11—12 августа 1951 года информационное управление КИ подготовило обзор парижских переговоров о «европейской армии». Содержание обзора еще раз убеждает в том, что большая часть информации об оборонной программе Европы поступала из французских источников. В сопроводительной записке КИ объясняет Сталину и членам Политбюро позиции основных участников переговоров, подчеркивая, что «главное разногласие» было между Францией и Западной Германией в вопросе о «политическом и военном равенстве в рамках «европейской армии». Хотя большая часть информации, касающейся германской стороны, основана на «слухах», описание французской позиции основано на aide-memoire, посланном французским министерством иностранных дел Андре Франсуа-Понсе, французскому верховному комиссару в Германии[239].

Подробности военного сотрудничества Западной Германии и западных союзников имели первостепенное значение для КИ, но Советы интересовала также информация о будущей интегрированной экономике Западной Европы, включающей ФРГ. 13 июля 1951 года КИ передал Сталину и членам Политбюро русский перевод беседы Аденауэра и Франсуа-Понсе. Аденауэр говорил о статусе законодательного акта по плану Шумана и был убежден, что он будет принят. Однако мнения разошлись по вопросу о вкладе Западной Германии в европейскую армию, и Аденауэр отрицал значительность и распространенность в Западной Германии мнения «нейтралитетного движения», известного как «без нас» (ohne uns). Когда Франсуа-Понсе поставил под сомнение уверенность Аденауэра в том, что тот сможет убедить лидера СДПГ Шумахера поддержать его точку зрения на перевооружение, «Аденауэр рассказал, что Шумахер был капо в концентрационном лагере, и ему это известно от непосредственного свидетеля, бывшего заключенного». Так как Шумахер боялся быть скомпрометированным, то «избегал встреч с людьми, сидевшими в том же лагере». Для КИ эта информация была, видимо, очень закрытой, поэтому не была передана восточноевропейским союзникам, как было сделано с донесениями из боннских источников[240].

В ноябре 1950 года Советы предприняли дипломатическую акцию в рамках кампании по осложнению участия Западной Германии в европейской армии, направив предложение в Совет министров иностранных дел о встрече «по вопросу выполнения решений Потсдамской конференции, касающихся демилитаризации Германии». Из-за внутренних политических проблем, о которых Советы были отлично осведомлены, благодаря КИ, ни Франция, ни Великобритания не могли отказаться от встречи, несмотря на то, что почти не надеялись на достижение приемлемого результата. Обмен нотами показал, что их позиции в отношении Германии совершенно разные, тем не менее четыре страны согласились провести «предварительные переговоры», чтобы определить полезность встречи министров иностранных дел. В июне 1951 года переговоры были прерваны.

Доклад КИ об этих предварительных переговорах отражает пристальный интерес советских руководителей к малейшим разногласиям во взглядах внутри СДПГ на позицию четырех держав по германскому вопросу. Доклад от 5 мая 1951 года излагает взгляды Герберта Венера, одного из лидеров СДПГ и председателя комитета бундестага по общегерманским вопросам. Однако в докладе, прочитанном Сталиным и членами Политбюро, не сказано, кому Венер излагал приписываемые ему взгляды. После рассуждений на тему о причинах созыва сессии совета министров иностранных дел и комментариев по поводу визита в Вашингтон Эттли Шумана, как реакции на желание мира «уставших от войны» англичан и французов, Венер утверждал, что «СДПГ предпочтет провал Совета министров иностранных дел решению нейтрализовать Германию. Советская версия нейтралитета приведет Германию под советский контроль». В заключение Венер говорит: «Если бы западные державы смогли заставить Советы отдать Восточную Германию в качестве платы за отказ от ремилитаризации Западной Германии, они добились бы большого успеха в «холодной войне»[241]. Сравните это заявление о «нейтрализации» с заявлением лидера СДПГ Курта Шумахера, председателя Исполнительного Комитета СДПГ, на переговорах с Макклоем по тому же вопросу. Шумахер заявил: «Если Советы предложат действительно свободные выборы при условии отказа от вооружения и присоединения Германии к региональным оборонительным группам, я думаю, мы согласимся и доверимся германской демократии, способной защитить себя от неизбежного проникновения коммунистов, с помощью которых Советы хотели бы подчинить себе правительство». Разногласия во взглядах лидеров СДПГ представляли собой непреходящий интерес для Сталина[242].