Что-то в белой гармонии здешнего мира было не так. Что-то нарушало его естественную красоту. Но что? Едва ощутимое беспокойство стало подниматься откуда-то из глубины разума, на душе «заскребли кошки».

«Чего-то я упустил. Чего-то недоглядел». — острой занозой заныла в душе тревога. — «Где же эти чёртовы альпинисты могли бы спрятаться, если остались живы»? Он подхватил лыжи, нацепил крепления, спустился к центру «кляксы».

— Ты — куда? — догнал его удивлённый возглас Тимофеева.

Сашка, чтобы нечаянно не отпугнуть появившуюся догадку, ничего не ответил, молча, как сомнамбула, продолжал двигаться к центру ледяного пятна. Он стал в центр «кляксы», закрыл глаза….

… Две крохотные палатки — одна перед ним, другая — за его спиной — находились в базовом лагере. Два человека (или элоя?) — мужчина и женщина — о чём-то весело разговаривали между собой. Неожиданно над их головами, очень высоко, в космосе, что-то ослепительно вспыхнуло. Мужчина и женщина подняли головы, переглянулись, без слов бросились в палатку за его спиной….

Через какое-то время они на четвереньках выбрались из неё, мужчина что-то сказал своей спутнице. Она стала снимать палатку, заталкивать в неё какие-то вещи. Мужчина наклонился, вынул из второй палатки оранжевый ящичек, нажал какую-то кнопку.

Спустя минуту далеко в небе появился светлый инверсионный след. Он быстро приближался; скоро стала заметна крохотная серебристая капля на его конце. Женщина закричала что-то, показывая рукой на каплю. Мужчина толкнул женщину на полусобранную палатку, упёрся руками, разгоняя тряпичные «сани» под уклон….

— Они — живы! — сказал Заречнев подошедшему Тимофееву, открывая глаза.

— Это уже не имеет значения. Демьян будет здесь через три минуты. А ты что это замер, как столб? Кричу тебе, кричу — никакой реакции. Заболел, что ли?

— Ага. Заболел…. — не стал спорить Сашка. — Они скрылись во-он в том направлении. — Он махнул рукой в сторону глубокой расщелины на краю долины.

— Ну и что? Мы улетаем через пять минут.

— Это вы улетаете. А я — остаюсь! Приказ какой был? Найти! Мы можем их найти, если спустимся в ту щель.

— Это невозможно! — с нажимом на последнем слове, повторил Евгений. — Через несколько минут начнётся такая метель, что мы не увидим друг друга, находясь в двух метрах. Буран может длиться несколько дней. Ты погибнешь!

— Мне понятна твоя позиция! Улетайте! Мне оставьте палатку и все припасы.

Тимофеев раздражённо махнул рукой, что-то сказал подошедшему Юрию. Они о чём-то коротко посовещались.

— Ну ладно! — примирительно сказал Женька, возвращаясь к Сашке. — Уговорил. Не можем же мы тебя здесь одного оставить! Сам знаешь — русские на войне своих не бросают! Будем искать вместе твоих гипотетических туристов. Куда идти?

Оранжевая палатка обнаружилась почти сразу, как только трио курсантов спустилось на дно расщелины. Альпинисты, не мудрствуя лукаво, развернули её там, куда она скатилась, спасаясь от разрыва летящей ракеты.

Самочернов дважды обошёл вокруг маленького оранжевого пятна, торчащего из-под снега, осторожно постучал по нему.

— Э-эй! Есть кто-нибудь? — Громко спросил он, наклоняясь к убежищу туристов-экстрималов.

— Слышь, Юр, а ты уверен, что они по-русски — того, понимают? — зачем-то спросил у верзилы Александр, пытаясь визуально определить, где может быть вход в палатку.

— Эй, а вы — где? — вместо ответа донёсся из коммуникатора голос первого пилота. — Судя по следам — вы в расщелине. Я — прав?

— Да. Мы здесь! — ответил Евгений, неожиданно вспомнив, что он — командир группы.

— Срочно поднимайтесь наверх. Тут такая заваруха начинается…. Не успеете в корабль к началу метели, можете меня не найти!

— Дим, тут такое дело. Мы палатку нашли. Может, альпинисты — внутри. Надо бы проверить. Ты мог бы перелететь к нам поближе?

— Я-то могу. Но «тарелка» тяжёлая. Боюсь, снег обрушится, если я на край перелечу.

— Слушай, Демьян! — неожиданно встрял в разговор Заречнев. — Шатл сможет взлететь, если метель начнётся?

— Конечно! Что ж ему сделается-то? Он же из металла!

— А верёвка у тебя с собой есть?

— Нет, нет у меня верёвки. А зачем она тебе?

— Если протянуть трос между нами и челноком, мы сможем найти корабль даже в полной темноте.

— Ну, в принципе…. Да. Я могу ещё и фонари включить. Но верёвки всё равно нет. Бросайте палатку, возвращайтесь на корабль.

— Жалко, блин. А вдруг в ней кто-то выжил. А знаешь, что? Я знаю, где есть верёвка!

— Где?

— А у них! — Сашка ткнул пальцем в сторону оранжевого пятна. Они ж альпинисты. В палате должны быть канаты, и много.

— Тогда что мы стоим? Быстро за дело! — скомандовал Тимофеев, первым упал на колени и энергично заработал руками, отгребая снежное крошево от матерчатой стены. Юрий и Александр присоединились к нему уже через секунду.

В палатке было двое. Оба — без сознания, но живые. Мужчина обхватил женщину, видимо, старясь передать ей часть своего тепла. Женька, как самый маленький и самый ловкий, шустро залез в палатку, вытащил пару смотанных в кольца канатов, один конец бросил Юрию.

— Привяжи вот сюда! — он постучал пальцем по отверстию в дне оранжевого домика, не оборачиваясь, полез наверх.

Заречнев задрал голову, прикидывая, сколько времени осталось до прихода снежного заряда.

— Успеет! — уверенно сказал он, оборачиваясь к Самочернову.

— Какие есть мнения на счёт транспортировки? — поинтересовался Юрий, вслед за Сашкой забираясь внутрь в палатку.

— Таскать их по одному? Долго…. А давай их перевезём к «тарелке» прямо в палатке?

— А что? Это — идея! — согласился верзила. — Только её откопать нужно как следует, со всех сторон. Курсанты полезли обратно. Наверху уже завывало.

Острый западный ветер сорвал снежный покров долины, закрутил его в бешеном танце. Стало быстро темнеть.

— Ну, что, у тебя всё готово? — Самочернов возник рядом с бывшим гладиатором, словно демон из преисподней.

— Да! Можно тащить!

— Угу! Женька придёт, и начнём.

Через несколько минут из серых снежных вихрей проявился Тимофеев. Он полз на коленях, правой рукой держась за верёвку.

— Ты трос как следует привязал? — не очень приветливо поинтересовался он у верзилы. Тот кивнул.

— Щас проверю. Женька потянул за верёвку, стал отрывать её от палатки. Трос и узел не поддались. Зато вырвался кусок материи.

Тимофеев ничего не сказал. Он достал нож, вырезал отверстие в полу палатки, продел через него канат, завязал. Снова подёргал. Все части соединения осталось целыми.

— Давай, вытягивай понемногу! — сказал он в рацию.

Канат натянулся, потянул за собой палатку с находившимися в нём альпинистами. Юрий подскочил, руками, а кое-где — и всем телом — примял оранжевый купол.

Курсанты с разных сторон ухватились за дно, дружно потащили последние прибежище альпинистов в сторону корабля, ориентируясь по натянутому тросу. Метель крепчала. Ветер валил с ног, снежная крупа больно обжигала лицо.

— Все целы? — время от времени кричал Тимофеев в серую мглу; получал утвердительные ответы, снова впрягался в тяжёлое полотно. Наконец показалось светлое пятно.

— Ура, корабль! — выдавил из себя Заречнев, рукой нащупывая металлическую грань трапа.

Из ледяной карусели появилась толстая рука, уверенно нащупала краешек материи, потянула его….

— Ну, вот, и всё! — облегчённо сказал Евгений, выпрямляясь и вытирая запястьем ладони лоб. Налетел шквал.

Он начал валить Тимофеева, закрутил на нём одежду, уронил-таки маленького человека, покатил его во тьму.

— Стой! — не своим голосом закричал Самочернов, бросая вслед за ним. Сашка поймал могучего курсанта за торс, едва удержал.

— Погоди! — крикнул он Юрию. — Надо сначала верёвками привязаться. Вместо ответа верзила развернулся и… влепил кулаком в лицо Заречневу.

— Сука! — запричитал он. — Из-за тебя друга потерял!

Сашка проглотил солёный ком, вместе с кровью выплюнул выбитые передние зубы, зацепил ладошкой снег, прижал ко рту.