Судьей отец Вивиан стал два года назад. Тогда же он получил право на герб и дворянство, которое не передается по наследству. Еще через год он был произведен в дворянский чин, что совершенно старика не радовало. Он был честен, неподкупен, неудобен, но оставался на своей должности. Это и удивляло старика. Но теперь он разобрался в том, кто благоволит к его (его ли?) особе и помогает сделать карьеру. Виета, мать Вивиан тут же набросилась на мужа с упреками. Ее любимым занятием было объяснять мужу, что он нерасторопный никчема и не может как следует устроить свою жизнь и жизнь своего семейства. Что в таких платьях показываться в свете стыдно и непристало ему, судье, экономить на важнейших женских потребностях. И нечего говорить, что он мзду не берет. Законную мзду мог бы и брать. А не брать только незаконную. И вообще перебивать нечего, а потом начинался поток слез и еще менее членораздельных, но весьма эмоциональных попреков, сопровождающиеся истерическими воплями. В такие минуты старик Ракуи вспоминал имена и лица наемных убийц, им лично осужденным к виселице и жалел, что хотя бы одного из них не догадался помиловать.

- Сир... - Вивиан присела в глубоком церемонном поклоне.

- Вивиан, дорогая моя! - император смотрел так, что было ясно, насколько ему не терпится уединится с девушкой, немедленно!

- Прошу вас, сир, следуйте за мной!

И Вивиан направилась в палатку изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься любимому прямо на шею и расплакаться, от избытка чувств.

Замковая гора. Магеллон. Вольные баронаты. Спорная территория.

"Люблю я петь про горы Манхи"... - пел граф Тобрук. Он пел на северно-нартаусском наречии, как раз в тех местах и сложили эту удивительную песню. Пел ее граф громко, ноты отчаянно перевирал, мотив постоянно сбивался в такт движений графской руки, подносившей бокал густого рубинового вина к губам поющего. И все это означало, что граф находился в отличном расположении духа. Сейчас его сиятельство подумывали, не заказать бы ему парочку девиц, тем более, что юная дочь барона Локри давно намекала любовнику о возможности привлечь к их играм еще одно столь же юное, но и столь же развратное существо женского пола. Вот только не открывала, кого. Знает, маленькая штучка, что тогда я попытаюсь добраться до этой птички самолично...

Граф отложил бокал, вытянулся во весь рост и направился к открытому окну кабинета. Утренний ветерок чуть пробежался по коже, рассеял легкие брызги воды, которые сметал с небольшого фонтана прямо напротив окна. Итак - все предвещало успех. Нартау выполнило обещание. И первые отряды (под видом наемников) уже высаживались в Магеллоне. А после победы Магеллон быстро станет под руку империи Нартау. Это обеспечат "наемные" войска. Их уже вдвое больше партизанской армии этих, с вашего позволения, "вольных" баронатов.

Альвар ль'Тобрук был настоящим профессионалом и мастером своего дела. Комбинации, которые он разрабатывал и осуществлял всегда стремились к изящному совершенству. Граф рассматривал жизнь как шахматную доску, а свою работу - как многоходовую комбинацию, которая должна привести к ослаблению позиций противника. Но сейчас в его руки попал уникальный шанс: поставить противнику мат. И матовая комбинация была настолько многоходовой, что в окончательный успех верил только сам граф. Верил, потому что построение комбинации было изящным, но в то же время прочным: алчность, предательство, золото и знание человеческих инстинктов - вот те нити, которые скрепляли комбинацию и делали ее неуязвимой. "В тонкой паутине гибнут и шершни". - подумал про себя граф и настроений его стало еще лучшим. Настолько хорошим, что впервые за последние шесть лет граф Тобрук позволил себе петь.

"Когда все идет слишком хорошо, в ближайшее время все пойдет несколько хуже".

Это изречение старого философа Рамениди из школы Арим как нельзя лучше подошло к описанию того, что случилось сразу после мысли барона про паутину и шершней. В дверь кабинета легонько постучали, и в образовавшуюся щель протиснулся Вальер - один из ближайших помощников графа.

- Что у вас? - недовольно поморщился граф.

- Млорд Тобрук, есть новости.

- Да?...

- Этой ночью неизвестные проникли в темницу.

- И что?

- Исчез узник номер 6.

- Вы хотите сказать, что кто-то ВЫКРАЛ узника номер 6? Не так ли?

- Да, млорд.

Настроение графа сразу испортилось. Он сел в кресло и стал быстро барабанить костяшками пальцев по столешнице из дорогого цветочного дерева.

- Город был оцеплен?

- Млорд, сообщение пришло только поутру. А наши силы обеспечивали высадку отрядов...

- Я понял. - перебил помощника граф.

- Вальер. Берите всех людей, которых вы имеете. Стражу не привлекать. Только мои люди! Вы должны отыскать их. С раненным они далеко не уйдут. Преследовать. Найти следы. При попытке задержания объект может быть случайно убит. Это для вас задача номер один. Все ясно?

- Будет сделано, млорд Тобрук.

- Надеюсь. Потому как целостность соединения вашей головы и вашей шеи полностью зависит от успеха вашего поиска. Можете идти.

Как только помощник ушел, граф зазвонил в колокольчик. Тут же появился секретарь графа.

- Генерала Рикарно и полковника Ролля ко мне. Немедленно! Я буду в овальном кабинете.

Когда граф говорил таким тоном, секретарь знал, что надо быстро нестись выполнять начальственные поручения. Иначе разразится буря.

Граф встал и быстро пошел в кабинет, который совершенно недавно занимал его предшественник, генерал Кальтер. Ему не хотелось расставаться с кабинетом, в котором он уже привык плести паутину интриг, заговоров, предательств. В последнее время он сумел сделать из Вольных баронатов настоящее полицейское государство, и был уверен, что сможет проконтролировать даже число крошек курительного зелья в кисете любого крестьянина, не говоря о более важных вопросах. Но это упрямство! Альвар уважал старину Адуина де Кальтера, но не мог допустить, чтобы упрямство этого провинциального барончика, гения партизанской войны как-то повлияло на исход войны. Такого унижения, как взятия в плен императора, империя Анно не переживет! В любом случае, условия мира будет диктовать Нартау, а это означает, что экономика и военные силы противостоящей империи будут надломлены. А уж потом Пресветлый император Нартау Первый сам решит, что делать с этим колоссом на глиняных ногах.

Конечно, то, что картограф был отбит - это серьезный прокол. Но... других шансов просто не остается! Победителей не судят. М-да... Значит, медлить нельзя. Думай, Альваро, думай!!! Что будет, если они ускользнут? Вот то-то же... провал... Тогда все равно... А если отложить и все оставить на своих местах, пусть себе старик Кальтер терзает печень северного гиганта? Ага! После того, как каротографа увели это станет очень шумным концом карьеры: скандал разразится нешуточный! Нет! Если сделал ставку - ее надо отыграть. Я не позволю каким-то мелким случайностям мешать мне победить... Откладывать нельзя. И все-таки, подумай... не слишком ли легко все получалось? Легко? Они направили за картографом лучших людей и сумели его умыкнуть из-под моего носа!!! Не похоже, чтобы это была деза... Слишком велики мои ставки. Слишком велики вообще ставки в этой игре!!!

Размышления графа прервали вошедшие в комнату военные: начальник экспедиционного корпуса империи Нартау, генерал Рамиро ль'Рикарно, скромно именовавший себя "командиром наемников" и начальник штаба армии вольных баронатов, полковник, барон Лобрут де'Ролль.

- Господа! В виду последних событий мы должны будем начать операцию немедленно! Поэтому вношу изменения в диспозицию. Часть конницы вы, млорд Ролль, передадите млорду Рикарно. Ваша задача, полковник, остается прежней - переправы через Квариверд. Но, к сожалению, мои люди вам в помощь не пойдут: они заняты в другом месте. Постарайтесь справиться сами. Все понятно?