Уже долгих три часа церемонемейстер расхаживал по залу в сопровождении пяти слуг, совершал церемонные поклоны, воскуривал жертвенный фимиам около каждой из девяти статуй и молился, молился, молился. Поскольку молитвы эти в различной вариации повторялись уже по третьему кругу, просители, с молодым императором во главе, начали несколько утомляться.

Но вот третий круг был завершен "Какое счастье, что он не нарезает все девять кругов" - подумал при этом про себя император. И мажордом Аспагарусов, почтеннейший Капус д'Реми, важным шагом, чуть подпрыгивая при постановке левой ноги, направился к коронованной особе. Император и его свита встали.

Императору Анно Второму было уже тридцать четыре года. Но ни на лице, ни в теле императора не было и грамма жира, он был молод, силен, изящен, как и полагалось столь высокородной особе, хорошо тренирован (все-таки профессиональный военный) и к тому же красив. При всей своей изящности тело императора было сильным, каждая мускула прекрасно развита, а стремительности и точности его движений мог позавидовать иной молодой офицер. Говорят, император часто обходился без охраны, особенно, когда слонялся по столичным злачным местам, а его тренированное тело не раз выручало хозяина из сложных и опасных передряг. На увещевания канц-министра, который всегда был обеспокоен такими похождениями монарха, император милостиво отвечал, что откуда ему изволите знать действительную ситуацию в стране: из отчетов шефа полиции, министров и лорда-протектора разведки? Дудки! Они будут писать то, что нужно или выгодно им самим, а не то, что есть на самом деле. Только личный контроль! Черты лица императора - правильные, утонченные, благородные, скрывал пышный парик - обязательный при столь старинной церемонии. При своем дворе император парики отменил и теперь их носили только закостенелые ретрограды. Серые глаза из-под тяжелых бровей смотрели на мир немного насмешливо, да и сам император не прочь был пошутить (иногда и брутально), да и привычка к военной разгульной жизни никуда не выветрилась. Около себя император собирал таких же людей - весельчаков, смелых, порою безрассудных, честных и прямолинейных. Они хорошо разбавляли стоячее болото придворных интриганов и служили надежной опорой молодому императору. Их так и называли "Веселая Гвардия". Личную охрану императору составляли только из Малиновых мушкетеров, недаром полковником этой элитной части император оставил себя самого. Принц крови стал полковником Синих мушкетеров.

Для этой церемонии, кроме парика, на императора напялили жутко неудобный парадный камзол из золотой ткани, украшенной тонким шитьем, кружевами и драгоценными камнями. Скромность императора подчеркивал только единственный боевой орден, полученный им еще в чине капитана. Других наград император никогда не одевал (кроме церемонии вручения, разумеется). Особенное неудобство составлял высокий кружевной воротник, выкрахмаленный до белоснежного опупения дворцовыми мастерицами. В таком воротнике не то чтобы слово сказать, вздохнуть было мероприятием, требующем и мужества, и изрядной сноровки. Короче, по мнению самого императора, выглядел он совершенным пугалом огородным, и если и согласился он на такой наряд, то только потому, что знал: в этом замке, и в этом зале опасаться за свою жизнь нечего.

Под стать самому императору была одета и вся его свита: все при орденах и полных регалиях, затянутые в парадные камзолы, обильно украшенные вычурными украшениями и все, как один, в старомодных длинных париках с мелкими завитушками. Со стороны вся делегация напоминала свору королевских пуделей, готовящихся к выполнению сложного циркового номера.

Пудель канц-министр находился ближе всех к императору. Он и пролаял, простите, зашептался первым, когда церемонемейстер направился прямиком к их делегации: "Пора становиться в стойку!" По этой команде вся свора снялась с места и уставилась на приближающегося субчика. Оный был как раз для затравки своры: пухленький колченогий субъект с самой противной искусственной улыбкой в мире. Зарычали как-то все вместе. И только вмешательство коронной руки прекратило на время глухое бурчание среди подчиненных.

Теперь предстояло довольно длинное раскланивание с господином мажордомом. Одни поклоны предназначались императору, другие канц-министру, а третьи - остальным придворным. На поклоны благородный д'Реми незамедлительно получал симметричный ответ. Малейшая заминка считалась дурным тоном и резко снижала долю уверенности в милости богов.

После этого занятия, которое помогло ожидающим привести в порядок изрядно затекшие мышцы, церемониместер сделал резкий финт, его свита расступилась, и император в гордом одиночестве пошел вслед за ведущим церемонию вельможей. От импертора и не требовалось идти так, как шел церемонемейстер, даже не следовало попадать ему след в след. Но известную церемонность шаг просителя должен был сохранять. Главный девиз движения просителя: чистота и простота движений. А движениями императора нельзя было не залюбоваться, отточенные, спокойные, исполненные достоинства и сознания собственного величия..

Подойдя к столу, император поприветствовал каждого из судей, отвечавшего императору глубоким церемонным поклоном. После обмена поклонами и приветствиями, простыми и не витиеватыми, император положил в дароносицу заранее приготовленную драгоценность: Фихнир, один из самых больших алмазов, найденных в копях Гатры. Судьи одобрительно вздохнули, показывая, КАК приятна будет богам столь щедрая жертва. После этого император подал судьям свиток, в котором была описана его просьба. По традиции, каждый из судей пробежал преамбулу - короткую вступительную часть прошения. И тут же лица судей стали еще более вытянутыми и сразу же какими-то обеспокоенными. А главный судья, семидесятипятилетний глава рода Аппиа д'Аспагарус, был вообще в легком шоке... Именно ему предстояло отвечать на официальный запрос императора. И именно ему надо было что-то говорить. Это требовал церемониал!

- Э-э-э... - выдавил из себя старичок для начала. Но потом собрался и его дальнейшая речь была лишена подобных изысков.

- Именами всех Богов Карриты, прошение императора Анно Второго к рассмотрению принято. В виду особой сложности вопроса потребуются дополнительные церемонии, которые должны разъяснить позицию богов по этому вопросу. Срок ожидания ответа - десять дней. Имеет ли что-то проситель добавить от себя лично? - старый судья закончил прием прошения стандартной фразой. А потому вздрогнул, когда впервые за всю свою карьер услышал требовательный голом просителя.

- Имеет!

- Э-э-э... тогда прошу вас... Э-э-э... Да...

- В виду сложной политической, а главное, военной обстановке в государстве, попрошу высоких судей сделать все, чтобы ускорить процесс рассмотрения моего вопроса.

И император склонил голову в знак готовности подчиниться любому решению столь высокого суда. А что еще оставалось делать? Торчать полторы недели, пока эти узколобые судьи оторвут свои седалища с насиженных лож и проведут полную церемонию освящения мнения древних богов? И это когда тревожные вести буквально заполнили императорскую канцелярию? Бред!!! За один день со всем разобраться!

- Э-э-э... Ну что же. Властью, данной мне Девятью, объявляю, что церемонии будут проходить по особому графику. Ответ получите через три дня. Ответ окончательный. Точка. - Слава Девяти!!! - при этих словах взревел весь зал. Оно и понятно. Так долго ждать окончания утомительной церемонии, можно и порадоваться в конце-концов ее удачному завершению.

Торговая площадь. Магеллон. Вольные баронаты. Спорная территория.

- Мальчики! Вы только не пропадайте надолго! Первое выступление завтра, сразу после шестой стражи. В пятую стражу вы все должны быть на месте, тут на площади, а не в каталажке. Я вас выручать не буду! Понятно?

- Да, госпожа! - ответил за всех Герб. Он вообще был мастером лаконичных ответов.