Наконец, 9 января 1934 года «четверка» коллегии ГПУ вынесла приговор ещё 70 «членам» БНЦ.
На этот раз 25 человек были приговорены к смертной казни (в т. ч. И. Богданский, Л. Бобрович, И. Солоневич). Приговор был приведен в исполнение спустя 4 месяца — 17 мая. Ещё 15 человек тоже приговорили к смертной казни, но расстрел заменили десятью годами лагерей (Бурсевич, Волошин, Волынец, Дворчанин, Рак-Михайловский и другие). 15 человек получили по 10 лет заключения в лагерях; 4 человека — по 8 лет; 7 человек — по 5 лет; 4 человека — по 3 года. Большинство было отправлено в лагеря на Соловки или в Коми АССР. Мерой наказания за несовершённые преступления для остальных 53 человек явилась ссылка.
Однако в 1937–39 гг. по решениям различных внесудебных органов из 45 лиц, осуждённых 9 января 1934 года к заключению в лагеря, были расстреляны ещё 22 человека. В частности, тройка УНКВД Лениградской области под председательством Л. Заковского (бывшего председателя ГПУ БССР) отправила на расстрел Бурсевича, Волошина, Волынца, Гаврилика, Дворчанина, Рак-Михайловского. Их убили в ноябре – декабре 1937.
Тех, кто отбыл сроки лагерного заключения, в 1950–52 годы выслали в отдалённые районы СССР.
Военный трибунал БВО 18 апреля 1956 г. отменил решение коллегии ГПУ от 9 января 1934 года в отношении всех обвиняемых по мотивам неполноты расследования и отсутствия доказательств.
Комитет государственной безопасности БССР провёл проверку и дополнительное расследование: существование БНЦ не подтвердилось. В августе – сентябре 1956 решением военного трибунала БВО дело было полностью прекращено «ввиду отсутствии состава преступления», отменены постановления троек по «филиалам» БНЦ и решения особых совещаний МГБ 1950–52 гг. Только жизни 47 казненным и тем, кто умер в ссылке, никто не вернул.
В 1933 году ГПУ СССР сфальсифицировало дело «Польской организации войсковой» (ПОВ). По нему первыми жертвами в БССР стали ксендзы. Большую группу их арестовали в период между 15 августа и 15 сентября 1933 года. За этими арестами последовали новые. Всех арестованных обвинили в принадлежности к «шпионской вредительской организации ПОВ».
Чекисты изобразили её руководителем в БССР священника Минского кафедрального костёла А. Пучкар-Хмелевского. Его бросили в лагерь, а летом 1937 года расстреляли после повторного рассмотрения дела этой организации.
Вообще говоря, «Польская Воинская Организация» (ПОВ) была основана в 1915 году Юзефом Пилсудским для тайной деятельности против Австро-Венгрии и Германии. В 1918–20 годах она действовала и на территории бывшей Российской империи, в частности на Украине. Деятельность организации завершилась в 1921 году. К 1933 году ПОВ уже давно не существовала. Тем не менее, множество поляков были арестованы по ложному обвинению в принадлежности к ПОВ. Некоторым вынесли смертный приговор, других замучили во время следствия, третьи погибли в лагерях. Уцелевших заключённых расстреляли в 1937–38 годах.
ГПУ составило списки поляков, работавших в тот период в советских административных органах и органах госбезопасности БССР. К ним добавился перечень поляков, проживавших в польском автономном районе БССР. Он был образован в 1926 году и назван в честь Феликса Дзержинского. В районе имелась своя администрация, пресса, театр, школы, издательство.
В сентябре 1935 года в Минске и в Дзержинском районе прошла волна новых арестов, призванных, согласно официальной версии, положить конец агентурной сети ПОВ. Одновременно был ликвидирован польский автономный район.
Характерной чертой процессов 1930–35 годов было то, что для довольно значительной части осуждённых в качестве наказания определяли ссылку. Однако для удобства наблюдения за высланными людьми ГПУ обычно концентрировало их в небольших поселениях отдалённых губерний, где они не могли найти работу, чтобы заработать на пропитание.
Если учесть, что практически все сосланные были людьми умственного труда, в своем большинстве — неспособные к физическому труду, а их профессиональные возможности в местах ссылки никому не были нужны, нетрудно понять драматизм их положения. Не все имели родственников, способных систематически помогать деньгами или посылками. Тридцатые годы — самые трудные, самые голодные в СССР, население городов питалось по карточной системе, предусматривавшей мизерные нормы продуктов, поэтому для части осуждённых ссылка обернулась замедленной смертной казнью путём истощения.
Первая и вторая «волны» массовых репрессий, начатых в 1929 году, продолжалась почти до середины 1935 года. В эти годы в БССР были репрессированы около 46 тысяч человек, из них свыше 13 тысяч казнены (данные И. Н. Кузнецова)[90]. Затем наступила короткая передышка перед «решающим штурмом».
Этот период в истории СССР позже получил название «большой террор». В данной связи надо отметить одну из важных особенностей политики Сталина — периодическое уничтожение исполнителей его воли. По приказам генсека ВКП(б) за время «большого террора» были казнены, либо брошены в концлагеря, почти все организаторы и исполнители политических репрессий предыдущих лет.
Например, подверглись репрессиям бывшие первые секретари ЦК ВКП(Б) К. Гей, Н. Гикало, В. Шарангович, А. Волков, председатели ГПУ БССР П. Рапопорт и Л. Заковский, наркомы внутренних дел Б. Берман и А. Наседкин, их заместители И. Жабрев, Г. Хорхорин и М. Стояновский, значительное число партийных работников различных уровней и сотрудников карательного аппарата. Был казнен и В. Затонский, бывший московский «ревизор».
В январе 1937 года в Москве состоялся громкий процесс по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра». Его сопровождала широкая пропагандистская кампания. Именно этот процесс положил начало кампании по «ликвидации троцкистов и прочих двурушников» во всём Советском Союзе.
Масла в огонь подлил февральско-мартовский (1937 г.) пленум ЦК ВКП(б) и выступление на нем И. В. Сталина. Сразу же после него принятые решения начали проводить в жизнь на местах. В этой связи в Минске 14–18 марта проходил XIII пленум ЦК КП(б)Б. Выступая с докладом об итогах работы пленума ЦК ВКП(б), второй секретарь ЦК Д. Валкович отметил:
«Тов. Сталин учил нас, что нам нужна мощная, сильная диктатура рабочего класса для того, чтобы развеять в прах остатки умирающих классов и разбить всю их махинацию».
В тон ему было и выступление председателя СНК БССР Н. Голодеда, у которого были свои взгляды на борьбу с вредительством:
«Тов. Сталин также говорил, что нужно разбить гнилую теорию о том, что будто бы тот, кто может строить хорошо, — тот не может вредить. Эта теория гнилая. Враг-вредитель, вредя нашему делу, должен делать что-нибудь и хорошее, иначе врага-вредителя, если он не будет делать что-нибудь хорошее, быстро разоблачат. Он должен беречь себя для решающего момента.
…Прежде всего, товарищи, мы должны глубоко уяснить, что вредители проводили свою подрывную диверсантскую работу не только в решающих отраслях народного хозяйства (оборонной промышленности, химии, топливе, угле и т. д.), они работали всюду, не пренебрегали вредительством нигде, в том числе и у нас, в Белоруссии.
Мы ещё не приступили (я прошу земельных работников это принять к сведению) искать вредителей в сельском хозяйстве. Мы ищем их в промышленности, на культурном фронте, на фронте идеологическом, но очень мало обращаем внимания на разоблачение вредителей в сельском хозяйстве, как будто там всё благополучно. Я специально обращаю внимание членов пленума на то, что основной метод вредительства на данном этапе времени — это метод вызывания недовольства масс, восстановления масс против партии, против нашего государства.
…Всё надеемся на органы безопасности, на НКВД. Это позор для коммунистов, работающих на хозяйственной работе, для нас, руководящих хозяйством, позор самый настоящий, и мы из этого обязаны сделать вывод: Наркомвнудел — Наркомвнуделом, это всем известно, что НКВД стоит на страже нашего государства, но мы обязаны помогать Наркомвнуделу и помнить лозунг, что каждый коммунист должен быть одновременно чекистом, и врага, который замаскировался и пролез под бок, надо разоблачать, не ожидая от НКВД материалов. Это обязанность каждого коммуниста-хозяйственника, каждого коммуниста, работающего на хозяйстве, — на конкретных фактах замечать, где действует рука врага, и передавать, если сами не в силах разоблачать, органам НКВД».
90
Для сравнения: в царской России за период 1825-1917 гг. были приговорены к смертной казни за политические преступления 6360 человек, приговоры были приведены в исполнение в отношении 3932 лиц (62 %). Но большевики превысили эти цифры уже к марту 1918 г., всего за четыре первых месяца пребывания у власти!