И вот в пятницу 24 мая уполномоченные от Союза увечных воинов во главе со своим председателем вновь явились к воротам Иоанно-Предтеченского монастыря и на сей раз уже без всяких проблем были допущены на его территорию. Однако, как только грузовичок с инвалидами заехал внутрь скрытого за каменными стенами двора, кто-то из служек, видимо, на основании специального распоряжения, полученного заранее, начал бить в набат монастырской колокольни. На его тревожный звон тут же отозвались колокола некоторых других томских церквей, после чего к стенам Иоанно-Предтеченской обители стали быстро стекаться люди из близлежащих городских кварталов. Некоторые из прибывших так, на всякий случай, а может быть, действительно, по заранее достигнутой договорённости явились к месту происшествия даже и с оружием. В это время монахини стали усердно распространять среди собравшейся толпы ложные слухи о якобы намечавшейся в тот день полной конфискации всего церковного имущества, то есть не только продовольствия, но и предметов религиозного культа — икон, святых реликвий, а также драгоценной утвари и пр. Мгновенно возбудившиеся от такого рода известий люди тут же ополчились против прибывших реквизиторов, которые, внимательно наблюдая конечно же за всем происходящим, предпочли себе во благо вновь ретироваться, дабы не подвергать своё и так уже изрядно подорванное на минувшей войне здоровье новым рискам.

Однако, как только представители Союза увечных воинов покинули территорию монастыря и оказались в безопасности, они, добравшись до ближайшего телефонного аппарата, с трудом обнаруженного где-то на частной квартире в одном из ближайших домов (какое неудобство — сотовых-то не было), тут же сообщили обо всём случившемся в исполком. Там, узнав все подробности, сочли на этот раз, что вариант мирных переговоров со служителями культа полностью себя исчерпал, и распорядились выслать к монастырю для наведения порядка и осуществления продовольственной экспроприации караульную команду в количестве шести человек. Однако высокие начальники, как довольно часто случается, чего-то не учли, в данном случае — масштабов разгоравшегося конфликта, и их затея в очередной раз полностью провалилась. Караульная команда оказалась слишком незначительной, поэтому её, а вместе с ней и вновь явившихся под их охраной инвалидов толпа, собравшаяся у главных ворот монастыря, тут же опрокинула вспять, в результате чего раздалось уже и несколько первых выстрелов, сначала — с одной стороны, а потом — и с другой.

И только после того, как до центра города донеслись сухие отзвуки отдалённой перестрелки, в исполкоме приняли, наконец, решение послать к монастырю усиленный отряд рабочей гвардии. Возглавить эту экспедицию вызвался председатель томской ЧК, знакомый уже нам Дмитрий Кривоносенко, который вместе со своим молодым помощником Виктором Нанявой прямо из здания исполкома направился в штаб Красной гвардии. Но, прибыв туда, чекисты узнали, что вооруженные гвардейцы несколько минут назад уже отбыли к монастырю, поэтому им ничего не оставалось, как в сопровождении только двух конных бойцов выехать на место громко заявившего о себе в тот день происшествия. Добравшись до монастыря и войдя внутрь его ограды, Кривоносенко и Нанява неожиданно оказались вдруг один на один с многочисленной толпой до крайности перевозбуждённых граждан, вследствие чего попали под самую что ни на есть раздачу прямого народного волеизъявления и гнева.

Когда чекисты поняли, что они очутились в умело расставленной кем-то ловушке, было уже слишком поздно. Их, оставшихся лишь вдвоём (конногвардейцы ускакали искать основной отряд), тут же окружила плотная толпа, преисполненная крайним недовольством от одной общей свалившейся на них, понятно, не только в тот день, а ещё раньше беды. В их числе, в первую очередь, выделялись чрезвычайно разгневанные женщины (а они, как известно, весьма и весьма непредсказуемы в таком состоянии) — все как одна в повязанных на головах патриархальных платочках, с взорами, полными боли и накопившейся уже давно злобы. Здесь же находились несколько студентов и студенток вперемежку с почтенного вида интеллигентами и просто обывателями — обычными статистами в таких ситуациях. Однако тут же, среди толпы, изредка мелькали мрачного вида мужчины с офицерской выправкой и весьма суровыми взглядами из-под козырьков неловко сидящих на них гражданских картузов. Со словами: «Вот они — изверги, антихристы, безбожники», раздававшимися со всех сторон, толпа стала смыкаться вокруг Дмитрия Кривоносенко и его молодого товарища.

В такой до предела накалившейся обстановке, в окружении множества возмущённых горожан чекистам ничего другого не оставалось, как достать табельное оружие и с его помощью попытаться проложить себе путь к спасению. Кривоносенко для острастки сделал сначала пару выстрелов в воздух, толпа вроде бы немного отхлынула, но в этот момент из её плотных рядов раздался ответный выстрел, которым Дмитрий Иванович сразу же был довольно серьёзно ранен в ногу, вследствие чего ему стало уже довольно трудно передвигаться самостоятельно и пришлось опираться то на плечо своего молодого коллеги, то на собственную саблю. От безысходности (и уже, видимо, совсем плохо себя контролируя), чекисты в ответ также начали стрелять, причём прямо в людей, на поражение, в результате трое мужчин и одна женщина оказались убиты и ещё несколько человек ранены.

В следующие минуты им каким-то образом удалось всё-таки вырваться из окружения и даже немного оторваться от слегка замешкавшейся толпы, однако вскоре их опять настигла погоня, после чего в их сторону сначала полетели камни, а потом по ним вновь начали стрелять. Двумя-тремя меткими выстрелами в спину Кривоносенко был смертельно ранен и тут же упал. В Виктора Наняву также попало несколько пуль, тем не менее он смог удержаться на ногах, отбежать ещё немного и спрятаться за деревьями. Выглянув из своего убежища, он увидел, как к распростёршемуся на земле старшему товарищу подошли несколько человек, один из которых произвёл контрольный выстрел в голову чекиста. Нанява, израсходовав весь боекомплект, имевшийся в его револьвере, вынужденно притаился в надежде спасти хотя бы собственную жизнь. Подоспевший вскоре, как нельзя кстати отряд красногвардейцев спас молодого чекиста от смертельной опасности. Что же касается Дмитрия Кривоносенко, то ему в тот день, что называется, очень сильно не повезло, тело его без каких-либо признаков жизни по окончании инцидента погрузили в автомобиль и отправили в морг, или в мертвецкую, как тогда называли это скорбное на все времена учреждение[406].

На этом, однако, инцидент не закончился, и красногвардейцам ещё некоторое время пришлось вести у монастыря уже немного вялую, но всё-таки достаточно упорную перестрелку с противоборствующей стороной. Но силы оказались на тот момент неравны, и вскоре боевики из подпольных эсеро-белогвардейских группировок, дабы не попасться в руки явно одерживающего верх противника, вслед за остальной толпой протестующих вынуждены были рассеяться по близлежащей местности. Красногвардейцы же, оцепив примыкавший к стенам монастыря сад, некоторое время ещё рыскали по нему, пытаясь обнаружить и задержать кого-нибудь из стрелявших, но безрезультатно.

Со стороны подпольщиков, по данным томского профессора Н.С. Ларькова, участие в этом бою принимали штабс-капитан Н.Ю. Шефферлинг, а также братья Ф.Е. Вольхен и С.Ф. Вольхен[407]. Причём, как утверждал в своё время любитель-краевед (бывший полковник КГБ) А. Трофимов, именно Шефферлинг сделал контрольный выстрел в голову тяжело раненному Кривоносенко. На основании материалов томской газеты «Понедельник» (№ 9 за 1918 г.) мы смогли также выяснить, что в перестрелке у женского монастыря 24 мая в числе многих других участвовал и подпоручик Часовников[408]. А «Сибирская жизнь» (№ 53 за 1918 г.) сообщала о двадцатишестилетнем прапорщике Николае Златомрежеве, одним из первых явившемся по звону набата к Иоанно-Предтеченской обители, участвовавшего в бою с красногвардейцами и за что спустя некоторое время арестованного, а потом казнённого большевиками.