На первых порах, однако, вплоть до начала 1916 г. Чехословацкая дружина не представляла собой цельной боевой единицы как таковой. Дело в том, что её личный состав взводами или полувзводами распределялся по разным частям главным образом Юго-Западного фронта. Поначалу чехословаки выполняли в основном агитационные функции, посредством листовок или прямого диалога убеждая своих собратьев-славян из австрийской армии сдаваться в плен и переходить на сторону русских. Потом постепенно к агитационным мероприятиям стали добавляться и более ответственные разведывательные задания, с которыми чехословаки, в силу того что они с лёгкостью преодолевали языковой барьер, достаточно эффективно справлялись. После успешного выполнения подобного рода поручений в среде дружинников начали появляться уже и первые орденоносцы.
Таким образом, чехословацкие добровольцы за первый год войны зарекомендовали себя с самой лучшей стороны, а их общее количество увеличилось к 1916 г. до двух с половиной тысяч человек. Всё это поспособствовало тому, что в апреле того же года специальным указом императора Николая II была образована, наконец, отдельная войсковая единица — Чехословацкая стрелковая бригада в составе двух пехотных полков: 1-го — имени Святого Вацлава (святого и благоверного чешского князя, равно почитаемого как католиками, так и православными)[364] и 2-го — имени Кирилла и Мефодия (славянских братьев, создавших письменность у русских и чехов)[365]. Военнослужащие данной бригады принимали российскую присягу, носили форму русской армии, всё делопроизводство и официальное общение велось на русском языке, штабной и полевой командный составы полков и батальонов также комплектовались из российских офицеров и лишь на должности командиров некоторых рот и взводов стали назначать чехословаков. Так уж получилось, что ими оказались люди, обучавшиеся до войны в офицерских училищах Австрийской империи. Среди таких ротных командиров находились подпоручики Станислав Чечек[366] и Ян Сыровы[367], летом 1918 г. возглавившие мятеж Чехословацкого корпуса в Сибири[368].
Вместе с тем надо отметить, что формирование отдельных чехословацкий частей в составе русской армии проходило совсем не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, количество добровольцев, как мы уже отмечали, было не столь велико, чтобы постоянно доукомплектовывать личный состав этих национальных воинских подразделений. А, во-вторых, порой случалось так, что даже те чехи и словаки из проживавших на территории Российской империи, которые изъявляли желание сражаться на фронте, не всегда могли его осуществить, поскольку их (в значительном большинстве своём хорошо образованных и высококвалифицированных специалистов) попросту не отпускали с тех предприятий (в первую очередь — военных, конечно), на которых они работали или служили.
В условиях крайне ограниченного выбора перед Союзом чехословацких обществ встала задача привлечения в формируемые им национальные воинские подразделения тех соплеменников, которые в качестве военнопленных Первой мировой войны содержались тогда в русских концентрационных лагерях. Всего таких военнопленных к концу 1916 г. насчитывалось около 200 тысяч. Однако и на этом пути возникло одно большое но не позволившее практически до самой Февральской революции существенно увеличить количественный и качественный состав чехословацких подразделений в российских вооруженных силах.
Поначалу призывать пленных чехов и словаков, изъявивших желание сражаться с оружием в руках против своих вековых поработителей — австрийцев и немцев, посчитали тогда в российских правительственных кругах не джентльменским поступком по отношению к противнику. А вот содержать братьев-славян в концлагерях, получалось, что вроде бы как ничего… можно[369]. Такой «вилкой», явно от лукавого, возмущались в тот период многие сведущие в данном вопросе люди. Среди них были как гражданские патриотически настроенные общественные деятели, так и некоторые высокопоставленные военные чины. Например, один из самых талантливых полководцев Первой мировой войны генерал А.А. Брусилов с возмущением писал в одной из докладных записок на имя начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева следующее: «Немцы и мадьяры содержатся в сравнительно благоустроенных лагерях Сибири, а на работы в Европейской России назначаются почти исключительно славяне, как элемент более надёжный, и в результате… славяне, которые добровольно перешли на нашу сторону, в надежде встретить к себе братское отношение со стороны русского правительства и общества, оказываются в положении рабов, голодных, босых, плохо одетых, нередко больных, вынужденных нести непосильный труд и выносить бесчеловечное отношение со стороны разных эксплуататоров из русских, немцев, евреев и мусульман, к которым они попадают на работы… Необходимо безотлагательно разрешить всем желающим славянам поступать добровольцами в славянские части».
Каким-то образом, видимо, откликаясь на критику подобного рода, император Николай II в июне 1916 г. принял «соломоново решение» и повелел освобождать пленных чехов и словаков (а равно с ними и других славян) из лагерей для военнопленных при условии принятия ими российского гражданства. В данном царском указе не содержалось ещё прямого распоряжения о формировании из бывших военнопленных национальных полков, но вместе с тем для тех, кто, согласно высочайшему повелению, переходил в подданство российского императора, открывалась теперь прямая дорога и в добровольцы русской армии. Ну а после этого, казалось бы, ничто уже не могло помешать начавшемуся процессу?.. А вот и нет, подишь ты, какой скорый…[370] Именно в тот момент в дело вмешалось российское министерство внутренних дел, совмещавшее тогда в своём департаменте не только функции уголовной, но и политической полиции.
Оно через своих осведомителей выяснило, что Союз чехословацких обществ в России негласно поддерживает связь с Чехословацким национальным советом во Франции, во главе которого стоит якобы криптоеврей Томаш Масарик (официально словак по национальности), являвшийся одновременно ещё и весьма знатным масоном. Но так называемых скрытых евреев, а также членов «тайных» лож более чем предостаточно имелось на тот момент и в самих российских общественно-политических кругах, с чем уже вполне свыклись, да и вообще темой о жидомасонском заговоре трудно было кого-либо тогда в России удивить. Вместе с тем, когда агенты тайной полиции донесли по начальству, что, кроме масонов, в составе обоих национальных комитетов имеются ещё и люди, искренне сочувствующие социалистическим идеям, вот такого рода известие сразу же вызвало самый настоящий и уже совсем нешуточный переполох в правящих кругах. Как! И эти люди будут создавать в России свои вооруженные отряды под видом национальных полков?.. Да ни в коем случае!
В результате Союз чехословацких обществ в России сразу же был отстранён от дел, а вопросами формирования национальных воинских подразделений стал заниматься созданный в Петрограде полностью подконтрольный царскому правительству так называемый Чехословацкий народный совет. После этого больше на словах, чем на деле, процесс по привлечению военнопленных был «начат», более того — «процесс пошёл», но только вот количество чехословацких добровольцев, сражавшихся с оружием в руках за нашу и свою родину, фактически не увеличивалось. А для отвода глаз прикормленная и прирученная (как всегда, и нашими, и вашими) «независимая» пресса выдала в то же время «на-гора» очередной бред сивой кобылы под названием «германский заговор в Зимнем дворце», во главе которого якобы стояла полунемка-императрица и её «любовник» Распутин. Именно они с подачи потерявших всякое чувство меры высокооплачиваемых столичных щелкопёров оказались вдруг ответственными, в том числе, и за «саботаж» при формировании новых славянских национальных полков для русской армии[371].
364
После Февральской революции 1-й полк переименовали в честь Яна Гуса, выдающегося чешского религиозного реформатора, а по сути (с нашей точки зрения) одного из самых заметных в истории человечества революционеров.
365
После Февральской революции и этот полк был переименован, его назвали в честь чешского короля Йиржи из Подебрад, приверженца и последователя идей Яна Гуса.
366
Гражданин Австро-Венгерской империи Станислав Чечек, 1886 г. рождения, после окончания курса обучения в Лейпцигской торговой академии в 1907 г. был призван в армию. Несмотря на достаточно небольшой рост (по мужским меркам, конечно) — всего 165 см, Чечека направили на учёбу в Пражское кадетское училище, по окончании которого он получил звание поручика австрийской армии, после чего его отправили в запас в должности командира взвода. В 1911 г. он переехал в Россию в качестве торгового представителя небольшой автомобильной фирмы (теперь это знаменитый автоконцерн «Шкода»), здесь его и застала Первая мировая война. Получив повестку о призыве из резерва в действующую австрийскую армию, он не подчинился приказу о мобилизации (то есть попросту дезертировал) и в октябре 1914 г. вступил добровольцем в Чехословацкую дружину. Здесь ему присвоили звание подпоручика русской армии и определили под команду взвод разведчиков, в 1915 г. он уже командир стрелковой роты той же добровольческой дружины, а в 1916-м г. становится командиром роты в 1-м регулярном чехословацком полку русской армии. За период боёв 1914–1916 гг. Чечек был награждён медалью Георгиевского креста 4-й степени, орденом Святого Станислава 3-й и 2-й степени, орденом Святой Анны 4-й и 3-й степени и ещё орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами, последний давался за особо исключительные боевые подвиги. Ну а в марте 1917 г. поручик Чечек получил от революционного Временного правительства высшую боевую награду России — орден Святого Георгия 4-й степени и звание поручика. Сведения о его дальнейшем жизненном пути см. в разделе «Досье».
367
Ян Сыровы, 1888 г. рождения, так же, как и Чечек, являлся чехом по национальности и австро-венгерцем по гражданству. После окончания в 1906 г. высшей технической школы в г. Брно его на год призвали в армию и определили на учёбу в кадетскую школу того же самого г. Брно, по завершении обучения в которой Сыровы получил звание капрала и был отправлен в запас в должности командира взвода. После этого Ян некоторое время работал по специальности, а потом поступил на учёбу в Варшавский политехнический университет, здесь его и застала война. Воспользовавшись тем, что Варшава находилась в той части Польши, которая входила в то время в состав Российской империи, Сыровы точно так же, как и Чечек, без особых проблем дезертировал из австрийской армии и подал заявление о приёме в русскую, но ему, как гражданину враждебного государства, категорически отказали в его просьбе. И тогда он вступил добровольцем в Чехословацкую дружину, получив в ней звание подпоручика и стрелковый взвод под свою команду. В 1916 г. он стал командиром роты 1-го чехословацкого полка. Боевые награды Российской империи в тот военный период также не обошли и его стороной: медаль Георгиевского креста 4-й степени, орден Святого Станислава 3-й степени, Святого Владимира 4-й степени и Святой Анны 4-й степени. Об остальном см. в его досье.
368
Было ли это «принципом домино» или просто стечением обстоятельств, трудно сказать точно, можно только с той или иной степенью уверенности гадать, документальных свидетельств тому нет, да и вряд ли они когда-нибудь вообще появятся. Что же касается косвенных «улик», то их количество достигло, кажется, теперь уже своей критической массы, которая, с одной стороны, способна полностью подтвердить, а с другой, напротив, развеять в пыль каждое из имеющихся предположений, и причём по нескольку раз. Вот отчего история и становится в зависимости от того, в чьи руки она попала: то спасительным лекарством, врачующим, на манер девяти геродотовских муз, человеческий ум и душу, а то очень часто несносной идеологической дубиной, покалечившей уже не одно поколение людей.
369
Для справки: пленных славян держали в лагерях под Курганом, Самарой, в Тоцких и в Троицких лагерях, а также в Туркестане и Сибири.
370
Во время Второй мировой войны, например, без особых проблем на советской территории была сформирована не дружина и даже не бригада, а целая чехословацкая армия под командованием генерала Людвига Свободы. Последний, кстати, в период Первой мировой войны являлся военнослужащим тех самых чехословацких частей, о которых мы сейчас говорим. А в период мятежа против советской власти капитан Свобода служил адъютантом у начальника штаба восставшего корпуса генерала М.К. Дитерихса. Спустя два десятилетия русские коммунисты великодушно простят Людвигу Свободе этот его «первородный» грех.
371
В российских правительственных кругах действительно существовал так называемый «немецкий заговор», но вот только во главе его находилась не императрица Александра Фёдоровна, а совсем другие люди — настоящие, реальные политики; и занималась эта группа конечно же не противодействием в формировании чехословацких дружин, а изыскивала возможности для заключения так необходимого в тот момент для России сепаратного мира с Германией. Мир был нужен главным образом для того, чтобы навести, наконец, в стране порядок и не допустить назревавшего революционного взрыва.